— Знаешь, я вчера твоего Петю видела. У магазина стоял, с какой-то молоденькой разговаривал, — Вера как бы между прочим бросила эти слова, разливая чай по чашкам.
Нина подняла голову от вязания: — И что? Может, дорогу спрашивала.
— Да нет, они в машину вместе сели. Он ей дверцу открыл, как галантный кавалер, — Вера внимательно следила за реакцией соседки.
— Вер, ну хватит уже. Третий раз за месяц ты мне про Петю с какими-то женщинами рассказываешь. То на остановке видела, то в парке, теперь вот у магазина.
Нина отложила спицы и посмотрела прямо в глаза соседке. Та отвела взгляд.
Дружили они уже лет пятнадцать — с тех пор, как Вера с мужем Игорем купили дачу по соседству. Нина с Петром жили здесь круглый год — перебрались из города, когда дети выросли.
Поначалу общались мало — так, через забор перебросятся парой слов. Но постепенно сблизились. Вера частенько заходила на чай, делилась новостями, жаловалась на жизнь.
— У вас-то всё хорошо, — вздыхала она обычно. — Петя твой золотой мужик, не то что мой Игорь. Вечно недоволен, придирается по мелочам. И зарплата у него не ахти, и по дому ничего делать не хочет.
Нина обычно отмалчивалась или переводила разговор. Не любила она обсуждать мужей — ни своего, ни чужого.
А потом случилась беда — Игорь попал под сокращение. Нашёл новую работу, но платили там совсем мало. Вера места себе не находила.
— Как жить-то теперь? На что дачу содержать? — причитала она.
Пётр тогда помог — пристроил Игоря к знакомому предпринимателю. Работа была не пыльная, зарплата приличная. Вера расцвела, благодарила без конца.
— Вы нас просто спасли! Не знаю, что бы мы без вас делали!
Но что-то с тех пор изменилось в их отношениях. Вера стала чаще заходить, внимательнее приглядываться к их быту, расспрашивать о разных мелочах.
— А что это Петя у тебя в город так часто ездит? — спрашивала она.
— Да дела всякие. То в банк надо, то ещё куда.
— А ты с ним не ездишь?
— Зачем? У меня тут дел полно — огород, куры, дом.
Вера качала головой: — Я бы на твоём месте глаз с него не спускала. Мужики, они такие…
Нина только улыбалась. За тридцать лет совместной жизни она научилась доверять мужу. Да и не было у неё времени на глупые подозрения — хозяйство большое, внуки часто гостили.
А Вера всё не унималась. То намекнёт, что видела Петра с какой-то женщиной, то «случайно» обронит, что мужчины в его возрасте часто «седина в бороду — бес в ребро».
— Послушай, — не выдержала однажды Нина. — Если ты что-то конкретное знаешь — говори прямо. А намёки твои мне не нужны.
— Да я же от чистого сердца! — обиделась Вера. — Как подруга переживаю. Сама знаешь, какое сейчас время — семьи рушатся направо и налево.
В тот вечер Нина долго не могла уснуть. Не то чтобы поверила соседкиным наговорам, но осадок остался. Утром, когда Пётр собирался в город, спросила: — Может, со мной поедешь? Давно вместе никуда не выбирались.
— Поехали, — обрадовался муж. — Только дела у меня скучные — в налоговую надо, потом в пенсионный фонд.
— Ничего, подожду.
В городе Нина убедилась — никаких тайн у мужа нет. Дела и правда были скучные, бюрократические. Пока он ходил по кабинетам, она сидела в коридорах, листала старые журналы.
— Прости, что так долго, — виновато сказал Пётр, выходя из очередного кабинета. — Пойдём хоть пообедаем по-человечески.
В кафе он рассказывал про свои мытарства с документами, ругал чиновников, а Нина смотрела на него и думала — как она могла хоть на секунду усомниться в этом человеке?
Домой вернулись к вечеру. Вера уже поджидала у калитки. — О, вместе ездили? Это хорошо, правильно, — в её голосе слышалось разочарование.
С того дня Нина стала внимательнее присматриваться к соседке. И заметила то, чего раньше не видела — как Вера исподтишка разглядывает их дом, их вещи, их жизнь. Как кривится, когда Нина рассказывает что-то хорошее. Как оживляется при любых проблемах.
Однажды у них сломалась стиральная машина. Пётр повозился, но починить не смог — нужна была деталь. — Придётся новую покупать, — вздохнул он. — Эта уже своё отслужила.
Вера, как всегда, была тут как тут. — Ой, а что случилось? Машинка сломалась? Это же такие расходы! У нас вот недавно холодильник накрылся — еле-еле на новый наскребли.
Но в её глазах Нина увидела не сочувствие, а плохо скрытое злорадство.
Через неделю привезли новую машину. Пётр подключал, Нина распаковывала инструкцию. Вера заглянула «на минутку» и осталась на два часа, разглядывая покупку.
— Дорогая, наверное? Мы себе такую точно не потянем, — вздыхала она.
— Обычная, средней цены, — коротко ответила Нина.
— Вам хорошо, у вас Петя зарабатывает. А мой Игорь… Хоть работа и приличная, но всё равно еле концы с концами сводим.
Нина промолчала. Она знала, что Игорь получает неплохо — Пётр как-то обмолвился. Но спорить не стала.
А потом начались странности. То калитка ночью откроется — хотя Пётр точно её запирал. То куры разбредутся по участку — хотя загон был закрыт. То поливочный шланг окажется размотанным, вода всю ночь течёт.
— Может, замок сменить? — предложил Пётр. — Видно, расшатался уже.
Сменили замок. Но странности продолжались. Однажды Нина проснулась среди ночи от какого-то шороха. Выглянула в окно — по их участку кто-то ходит.
— Петь, вставай! Воры!
Пётр выскочил во двор с фонарём. Никого. Только калитка нараспашку.
— Утром пойду в полицию, — решил он. — Хватит это терпеть.
Утром, едва рассвело, в дверь постучали. Нина открыла — на пороге Вера, вся в слезах.
— Нина, прости меня! Прости, дура я старая!
— Что случилось?
— Это я… я ночью у вас была. Калитку открывала, по участку ходила…
Нина опешила: — Зачем?
Вера разрыдалась пуще прежнего: — Не знаю! Сама не знаю! Вижу, как вы живёте, и прямо изводит меня всё. У вас всё хорошо — и дом, и хозяйство, и муж любящий. А у меня… Игорь только и делает, что телевизор смотрит да пиво пьёт. Дети редко приезжают, внуков нет. Думала — ну почему у них всё, а у меня ничего? Почему им везёт, а мне нет?
Она подняла заплаканное лицо: — И начала гадости всякие делать. Мелкие такие, но противные. То курятник открою, то шланг размотаю. Думала — пусть и у вас проблемы будут, пусть поругаетесь хоть…
— Вера, да ты что! — Нина села рядом с ней на крыльцо. — Как же так можно?
— Знаю, что нельзя! Знаю, что подлость это! Но остановиться не могла. А вчера Игорь меня застукал, когда я к вам собиралась. Такой скандал устроил! Сказал — если ещё раз увидит, как я к вам лезу, вещи соберёт и уйдёт. Сказал, что стыдно ему за меня…
Вера всхлипывала, размазывая слёзы по лицу. Нина молчала, не зная, что сказать.
— И про Петю твоего я всё выдумала, — продолжила Вера. — Никого я не видела. Просто хотела, чтобы ты мучилась, сомневалась. Чтобы тебе тоже плохо было…
Вышел Пётр, посмотрел на плачущую соседку, на жену. — Что тут происходит?
Нина коротко объяснила. Пётр нахмурился, но промолчал.
— Простите меня, — Вера поднялась. — Я больше не буду вам досаждать. Продадим, наверное, дачу. Не смогу я теперь вам в глаза смотреть.
Ушла, не оглядываясь.
— Вот тебе и подруга, — Пётр покачал головой. — Пятнадцать лет притворялась.
— Не притворялась, — возразила Нина. — Просто зависть её съела. Бывает такое с людьми.
Вера больше не приходила. Иногда Нина видела её в огороде — сгорбленную, постаревшую. Здоровались через забор, но не больше.
Через месяц Игорь зашёл — неловко переминаясь с ноги на ногу, протянул банку мёда. — Это вам. Вера передаёт. И ещё… простите её, если сможете. Она сама к вам прийти не решается.
— Передай — обижаться не стоит, — сказала Нина. — Что было, то прошло.
Но дружбы больше не получилось. Так и жили рядом — каждый своей жизнью. Вера больше не заглядывала на чай, не делилась новостями, не жаловалась.
А Нина иногда думала — как же так получается, что зависть может убить даже многолетнюю дружбу? И можно ли было что-то изменить, заметить раньше, помочь?
Ответа не находила.
Как-то зимним вечером, когда за окном мела метель, Пётр обнял жену: — Знаешь, я рад, что всё так вышло. Не нужны нам друзья, которые втайне желают зла.
— Жалко её, — вздохнула Нина. — Сама себя наказала. И живёт теперь с этим.
— У каждого свой выбор, — философски заметил Пётр. — Она свой сделала.
За окном выла метель, в печке потрескивали дрова. Нина прижалась к мужу и подумала — да, им и правда хорошо вдвоём. И никакая зависть, никакие наговоры не смогут это разрушить.
Главное — доверять друг другу и не позволять чужой злобе отравлять жизнь.
А Веру она всё-таки простила. Не за неё саму — за те пятнадцать лет, когда они по-настоящему дружили. Или ей только казалось, что дружили?
Теперь уже не важно.