Алёна до сих пор помнит запах той кухни. Не аппетитный запах домашней еды, а что-то затхлое, смешанное с гарью от пригоревшей сковородки и сладковатым душком прокисшего молока. Она стояла на пороге с Машенькой на руках и не могла поверить своим глазам.
Шесть дней в роддоме. Всего шесть дней она отсутствовала дома. Машенька родилась легко, молока было достаточно, врачи только хвалили. Выписка получилась торжественная — Игорь приехал с цветами, родители суетились вокруг, свёкор галантно подхватил сумки. Дома накрыли стол, все радовались, фотографировались с малышкой. Обычная история появления нового человека в семье.
Но когда гости разошлись, Алёна обнаружила дома настоящий хаос. На плите красовались пятна от какого-то соуса, в раковине горой высилась посуда, а на столе лежали объедки бутербродов. Пол был липким, как в дешёвом кафе.
— Игорь, что тут было? — спросила она, пытаясь сохранить спокойствие.
— Да я готовил себе иногда, — отозвался муж, уже устроившийся на диване с пультом. — Ничего особенного.
Ничего особенного. Алёна молча закатала рукава и начала отмывать последствия его холостяцких недель в её отсутствие. Покормила дочку, уложила, и принялась за уборку. К вечеру ноги подкашивались — организм ещё не восстановился после родов, а тут такая нагрузка.
Она едва успела прилечь в детской рядом с кроваткой, как раздался звонок в дверь. Причём не деликатный, а настойчивый, как будто кто-то торопился на пожар.
Игорь уже шёл открывать. На пороге стояла его сестра Марина в компании мужа и трёх подружек, которых Алёна толком не знала.
— Игорёк! — заголосила Марина, бросаясь к брату с объятиями. — Мы поздравить папочку пришли!
Остальные тоже начали шуметь, хлопать Игоря по плечу, громко смеяться. Алёна попросила потише — ребёнок только заснул.
— Да ладно, — отмахнулась Марина, — маленькие крепко спят. Давай стол накрывай, мы тортик принесли.
В холодильнике оставалось немного от дневного застолья — пара салатов, нарезка.
— Маловато как-то, — поморщилась Марина, заглядывая через плечо. — Ну да ладно, Игорёк уже пиццу заказал.
Гости засиделись до половины десятого. Алёна несколько раз бегала к дочке, которая просыпалась от шума. В конце концов она не выдержала:
— Извините, мне нужно купать ребёнка и готовить ко сну.
После ухода гостей Игорь набросился на неё:
— Ну зачем ты их выпроваживала? Люди от души пришли...
— Игорь, — устало сказала Алёна, — я первый день дома после роддома. Устала. Ребёнок маленький.
— Да какой режим в первые дни! Могла бы быть повежливее.
Она посмотрела на мужа и вдруг поняла — они говорят на разных языках. Он видел весёлый вечер с родными. Она — нарушенный покой дочки и собственное изнеможение.
— Послушай, — сказала Алёна твёрдо, — давай ближайшие месяца три не будем приглашать гостей домой. Хочешь встретиться с кем-то — встречайся, но не здесь. Машеньке нужна спокойная обстановка.
Игорь проворчал что-то, но согласился.
Три недели прошли тихо. Игорь работал, Алёна осваивала материнство. Машенька оказалась удивительно спокойным ребёнком, и молодая мама даже успевала заниматься домом.
А потом появилась Нина Петровна с новостью, от которой у Алёны просто дух захватило.
У Игоря с Мариной была бабушка — Анна Григорьевна, восемьдесят один год. Жила в деревне больше чем в ста километрах от города. Дом старый, без удобств. Вода из колодца, отопление печное. Участок огромный — шестнадцать соток, которые она всю жизнь обрабатывала сама.
Весной старушка серьёзно болела. После болезни силы оказались уже не те — таскать вёдра от колодца стало непосильно. А огород посажен, поливать надо.
Нина Петровна сидела на их кухне и размышляла вслух:
— Забрать маму к себе не могу — огород ведь пропадёт. Работаю я, только в выходные приезжаю, но этого мало. Поливать каждый день надо. Мама уже не может полное ведро поднять, набирает по половине. А огород большой, получается полдня только на воду тратит.
Алёна слушала и недоумевала, при чём тут они.
— Нина Петровна, а мы-то здесь каким боком?
— Как каким? — удивилась свекровь. — Ты молодая, справишься. Поедешь на лето с Машенькой, поможешь бабушке.
У Алёны перехватило дыхание.
— То есть... водоносом стать?
— Ну что ты так говоришь, — замахала руками Нина Петровна. — У мамы есть фляги и тележка. Две фляги по сорок литров поставишь и довезёшь. Мама моя уже не справляется, а ты молодая. И огород прополоть, полить — тебе не составит труда.
Алёна растерянно посмотрела на мужа. Игорь молчал, изучая ботинки.
— Простите, — сказала она максимально вежливо, — но не понимаю, почему именно я. Мы с Игорем картошку в магазине покупаем, и остальные овощи тоже. Справедливо было бы, чтобы на грядках работали те, кто урожай забирает. У вас есть дочь Марина, она не работает.
— Марина не сможет, — отрезала свекровь. — У неё двое детей.
— А у меня тоже ребёнок есть.
— Да что ты сравниваешь! У Марины старшему шесть, младшему три. За ними глаз да глаз. А за твоей что смотреть? Покормила, подмыла, в коляску положила — и на огород.
Алёна почувствовала, как внутри всё сжимается.
— Нина Петровна, нам с Машенькой каждый месяц к врачу нужно. Прививки по графику.
— Ерунда! — рассердилась свекровь. — Без врачей обойдёшься. Дочка здоровая, нечего по больницам бегать, инфекцию хватать.
Разговор превращался в абсурд.
— Я лично вашей свекрови ничего не должна, — сказала Алёна. — Понимаю, что Анна Григорьевна помогала вашим детям, но это ваши семейные долги.
Свекровь побагровела:
— Разговор окончен! Собирайся, поедешь в деревню. Больше некого.
В пятницу Игорь напомнил:
— Завтра папа тебя отвезёт. Вещи собрала?
Алёна долго смотрела на мужа.
— Игорь, слушай внимательно. Никуда я не поеду. И дочь туда не повезу.
— Не упрямься. Мама сказала — значит, надо.
— А если ребёнок заболеет? Как до города доберусь? Сто километров, автобусы не ходят, до остановки два километра пешком...
— Магазин есть в соседней деревне, в трёх километрах.
— Ты предлагаешь мне с грудным ребёнком три километра за хлебом ходить?
— Не драматизируй.
— Игорь, — сказала Алёна очень тихо, — когда твоя мать предлагала мне сорокалитровые фляги таскать, ты молчал. За меня не заступился. И сейчас со всем согласен. Я вешу пятьдесят шесть кило, как подниму сорокалитровую флягу?
— Ну не до верха наливать будешь.
— Ты слышишь себя? Отправляешь жену и новорожденную дочь в глухую деревню воду таскать для чужого огорода. И тебе это нормально?
— Мама сказала, её слово — закон. Поедешь и точка.
— Хорошо, — кивнула Алёна. — Поняла.
Когда Игорь ушёл на работу, она действительно стала собирать вещи. Но не для деревни. Позвонила маме, всё рассказала, и через два часа была уже у родителей с Машенькой.
Мама Алёны работала врачом в детском отделении и была в шоке:
— Как можно отправлять новорожденного в деревню без удобств? Заставлять молодую маму после родов физически работать? До года за развитием ребёнка постоянно следить нужно, в три месяца всех специалистов проходить... Это безответственность!
Вечером Игорь обнаружил пустую квартиру. Сначала названивал, потом сам приехал к тёще.
— Алёна, что за детский сад? — возмущался он. — Не на каторгу отправляют, а в деревню! Свежий воздух, экология. Из-за ерунды проблему создала.
Алёна спокойно посмотрела на мужа:
— Ты прав, Игорь. Я действительно создала проблему. Только не сейчас, а два с половиной года назад, когда за тебя замуж вышла.
— Это как понимать?
— А так, что думала — выхожу за мужчину. За того, кто защищать будет, поддерживать, с кем проблемы вместе решать. А оказалось — за маменькина сынка. "Мама сказала — её слово закон". Даже если мама предлагает отправить твою жену и новорожденную дочь неизвестно куда.
— И что, не вернёшься?
— Не вернусь. Дом — это где ты в безопасности. Где любят, ценят, защищают. А ты меня не защитил. Значит, это не мой дом.
Игорь ещё пытался убеждать, потом обиженно хлопнул дверью.
Алёна сразу подала на алименты. Через пять месяцев развод оформили.
А бабушка Анна Григорьевна? Оказалось, Нина Петровна слегка драматизировала. Старушка спокойно наняла соседского парня — он за небольшую плату и воду носил, и огород поливал. Никто не умер.
Знаете, иногда люди проверяют нас на прочность не специально. Просто привыкли, что кто-то всегда уступает, молчит, соглашается. И когда получают отпор — искренне удивляются.
Алёна сейчас живёт с дочкой у родителей, работает, строит планы. Говорит, что ни о чём не жалеет. Машенька растёт здоровой весёлой девочкой, окружённой любовью.
А Игорь? По-прежнему живёт с мамой. Нина Петровна теперь всем рассказывает, что невестка оказалась неблагодарной и эгоистичной. Наверное, ей так легче.
Только вопрос остаётся: где проходит граница между помощью родственникам и собственным достоинством? Должна ли молодая мама жертвовать здоровьем и благополучием ребёнка ради чужих представлений о долге?
Каждый отвечает сам. Алёна ответила поступками.
_ _ _
А как бы поступили Вы на её месте? Поделитесь в комментариях — мне правда интересно узнать Ваше мнение. Бывали ли у Вас похожие ситуации в семье?
Буду рада Вашей подписке!!!