Михаил Петрович считал себя человеком бережливым, экономным и хозяйственным, а не вовсе вороватым и жадным, как думали соседи. Они его терпеть не могли, тем же отвечал им и Михаил, не понимал он людей, не умеющих ценить свой труд и свои деньги. Вот к примеру, Руслан, сосед по даче, бестолочь и транжира, вместо картошки у него на грядках ягоды, которыми не наешься. Конечно, их можно продать, но для этого нужно посадить побольше и ухаживать за ними, а эти с десяток кустов, сорвут три ягодки, и ходят довольные.
Вместо лука и моркови, у них цветочки растут, никому не нужные, хоть бы продавали кому букетами, так нет же, они ими любуются. Будто для любования нет ромашек за забором и васильков в поле, среди пшеницы, которую Михаил Петрович ворует осенью. Солома больно хороша чтобы вносить вместо навоза в землю, разопреет в яме с остатками жизнедеятельности, и не нужно покупать машинами чье-то дерьмо.
А еще волнуют Петровича дрова соседа, что тот покупает для бани, привезут, свалят возле ворот и лежит эта куча несколько дней, бери кто хошь. По ночам хоть тачкой вози, никто не увидит, если только по следам не найдут. Следы, это конечно, проблема, поэтому приходится таскать дрова у Руслана по несколько полешек, в мягких тапочках, чтобы не вычислили. Берёт немного, чтобы не заметили потерю, складывает на чердаке, там никто не увидит и не спросит откуда. У Петровича же тоже баня есть, но топит редко, он предпочитает мыться у кого-нибудь, там и мыло на халяву и шампунь, воду носить не нужно.
Михаил Петрович и в молодости был скуповатым, а когда шестой десяток разменял, стал каждую копеюшку считать, сэкономит малую малость на продуктах, и то несет в банк, его там все операторы в лицо знают. И в магазинах кассиры запомнили, кроме него, никто из покупателей, не умеет так дотошно проверять ценники и сроки годности. А как же сроки не смотреть, если закупаешься впрок, нужно запасом брать, пока дешево, и сложить на балконе на всякий случай.
Вот и дрова пусть будут в чердаке, вдруг сподобится затопить баню, к приезду например, супруги дражайшей, Ольги Васильевны. Только в последнее время ворчит Олюшка, что надоела ей эта дача, не хочется ей, видите ли горбатиться на грядках из-за мешка картошки и ведра моркови. Всё равно мол, продает остальное Михаил и на книжку денежку ложит, вот глупая баба, не понимает, что муж для них старается, копит на старость. Будут они совсем дряхлыми, достанут книжку эту и будут любоваться цифрами большими и радоваться, что денег накопили немерено.
Но не хочет понимать этого Ольга, подавай ей всё сегодня, говорит, что состарилась уже и хочет пожить немного и для себя, хочет в санаторий съездить, здоровье подправить. Уговаривает путевки купить, тычет в нос буклетом, а глянул Петрович на стоимость, и чуть сознаниев не лишился. Будто не в соседнем городе, в сосновом бору тот санаторий, а на Мальдивах или Багамах, на острове дивном, с песком белым и океанской водой омытом.
Разругались они опять, и уехал Михаил Петрович один, Ольга топнула ногой и сказала, что сперва санаторий и только потом грядки. Но на этот раз муж и не настаивал особо, были у него причины, чтобы побыть немного одному на даче, а жена своими неправильными взглядами на жизнь, могла помешать его задумке.
Он знал, что Руслан с женой должны гулять у друга на свадьбе, конечно же выпьет, за руль не сядет, и останутся они ночевать в городе. А сарай, куда нерадивый сосед перетаскал привезенные дрова, закрывается таким замком, что можно любым ключом открыть. Кроме дров, в том сарае должны быть еще и инструменты кое-какие, обладал Михаил информацией нужной, не зря же косил глазом в сторону соседского участка так, что чуть не вывалился правый.
Воровать он не собирался, чего там воровать-то, это же не магазин ювелирный, там и брать нечего, так охапку поленьев, топор или ножовку, на крайний случай, лопату совковую. Правда, лопат этих у него набралось штук пятнадцать под сараем, по всей улице собирал то, что бестолковые хозяева раскидывали по участку. А пусть будут, жрать не просят, не ржавеют, потому что в промасленную ветошь завернуты, когда-нибудь пригодятся.
Ночка выдалась теплая и темная, вроде самое время ходить по чужим садам, но Михаил Петрович не торопился, лучше подождать, когда темнота рассеется, небо посветлеет маленько. Пробираться придется через кусты, можно и рубашку порвать, а она денег стоит. Жена дарила на день рождения, когда ему стукнуло сорок лет, всего-то двадцать лет носится, еще почти целая, только манжеты чуть-чуть обтерлись.
Когда тучи на востоке заалели и птицы замолкли, Петрович заправил штанины в носки, обул галоши не скользящие и при полном дачном параде пролез в дыру в заборе. Которая была им сделана давно и аккуратно прикрывалась доской для маскировки, кустами смородины с его, и зарослями крапивы со стороны соседа. С ленцой был сосед, так и не удосужился уничтожить крапиву, а она только разрасталась с каждым годом, закрывая жгучими листьями потайной ход.
Прикрывая лицо руками в старых перчатках жены, он на карачках одолел ядовитый куст, короткими перебежками добрался до сарая, и ловко открыл старым ключом замок. Дачный поселок спал крепким сном, не проснулся бы и от взрыва, но Петрович действовал осторожно, приподняв деревянную дверь чтобы не скрипела, он отворил ее настежь. И словно благословляя его в таком нужном деле, край солнца коснулся горизонта, и первым своим лучом осветил сарай, с беспорядочно сваленными дровами.
Мужчина шагнул через порог, предвкушая сладостное воссоединение с поленьями, но вдруг застыл от увиденного. Под поленьями лежала окровавленная, голая женщина, разметав ярко-рыжие волосы, и она была там не одна, рядом с ней торчали чьи-то ноги, а чуть дальше ещё одно тело без одежды. Везде темнели брызги крови, и перед Петровичем была темно-красная лужа, в которую он чуть не наступил. От ужаса сердце подскочило к горлу, легкие свернулись и перестали принимать воздух, в глазах потемнело, а ноги затряслись так, что коленные чашки застучали друг об друга. Ещё никогда мужчина не соображал так быстро, он вышел задом вперёд из сарая, так же как и открывал, закрыл без шума и скрипа дверь, повесил замок. Руки не слушались, но мозг работал как часы, он заставил хозяина обтереть рубашкой всё, к чему прикасался и обмести веткой вишни свои следы. Петрович расправил каждый помятый листик крапивы, положил в нужную сторону каждую травинку, и проверил каждый сантиметр пути, по которому прошел. Он выдохнул только тогда, когда добрался до дома, запер на все засовы дверь и заложил ее сундуком, табуретками, шкафом и придвинул ко всему этому кровать.
И сел возле окна, и прикрывшись занавеской, осторожно посмотрел в сторону соседского сарая, словно боялся, что восстанут мертвецы и придут к нему. Но видимо трупам было настолько хреново, что никто из них так и не удосужился выйти из сарая до утра, и в шесть часов Петрович с облегчением стал разбирать баррикаду у дверей. На улице слышались голоса, кто-то проехал на машине, всё было настолько привычно и обыденно, что Михаил Петрович засомневался, а не привиделся ли ему тот ужас ужасный.
На всякий случай, он не стал выходить из дома, пока не закипела жизнь по всему садовому товариществу, и на улице не появилась горластая Танька, из дома напротив. Она была настолько крикливая и наглая, что обычно Петрович старался не попадать ей на глаза, но сегодня выскочил ей навстречу, как к родной и любимой.
- Ты здесь что ли, пёс старый?
Приветствовала его Танька, отплевываясь шелухой от семечек, которые закидывала в рот целыми горстями:
- Опять поди всю ночь шарился по соседям – Танька особо не жаловала Михаила Петровича и в глаза говорила то, что она о нём думает – ты тут всё облазил и может знаешь, у кого есть лестница хорошая? Ветки бы спилить у яблони, разрослись на пол участка, скоро пройти не дадут до бани.
- У Руслана вроде в сарае есть – Петрович обрадовано замахал в сторону дощатого строения, где ему привиделись убиенные – спроси у него, вот как раз и он приехал.
Большой автомобиль переваливаясь на кочках подъехал к соседнему дому, и оттуда вылез тот самый убивец и расчленитель, с опухшей мордой после хорошей гулянки.
- Дааа – подумал Петрович, вздрагивая от холодного пота, что потек по спине – живёт рядом страшный человек, а мы ничего и не знаем. А ведь мог порешить и нас так же, не моргнув и глазом, такому ничего не стоит.
Танька помчалась к Руслану, а Михаил Петрович в дом с такой же скоростью, трясясь от страха, он на всякий случай запер дверь и занял наблюдательный пост у окна. Если начнет Таньку убивать, как свидетеля, чтобы и до него не добрался, мало ли какая дурь у него в голове?!
Убивец похоже с похмелья забыл, что натворил до этого и повёл в сарай Таню, которая трещала без умолку о яблоне и ветках. Открыл дверь, шагнул внутрь, соседка следом, и вдруг раздался такой двойной вопль, что у Петровича от ужаса внутри что-то с треском лопнуло. Проваливаясь в забытье, он успел подумать лишь о том, что зря не поставил решетки на окна, и теперь озверевший от крови Руслан доберется и до него.
- Хорошо, что не поставил решетки на окна – услышал он сквозь темноту беспамятства и с трудом приподнял веки, над ним склонилось опухшее лицо соседа с окровавленными губами.
«Таньку съел и до меня добрался», обречённо подумал Петрович и снова ушел туда, где не больно, даже если тебя режут по частям. Нет, не умер, зря вы так подумали, его прихватил инфаркт, а может инсульт, у меня нет медицинского образования, поэтому не разбираюсь в этом.
- Я сам чуть не умер со страха в сарае, а ещё и спасать Петровича пришлось – Руслан сидел возле ворот, положив под язык таблетку, что дали врачи из скорой, и осторожно трогал разбитые при падении губы, а Танька рядом то хихикала как сумасшедшая, то хваталась за сердце.
– Хорошо, что ты увидела в окно, как он лежит на полу, а то бы и помер на хрен, запертый в доме. Ну ладно, мы с тобой перепугались этих манекенов, политых красной краской, а он-то чего свалился, крики наши услышал, что ли?
- А кто его знает – опять хихикнула Таня хватаясь за то место, где сердце – может и криков наших испугался, орали мы с тобой конечно знатно, у меня до сих пор горло болит. Это же надо было поленнице так развалиться, чтобы банку краски разлить и манекенов придавить, картинка такая получилась, что специально не сделаешь. Ты бы прибрался там, пока жена твоя и дети не приехали, иначе денег не хватит, чтобы всех от заикания лечить.
- Может поможешь – Руслан с надеждой посмотрел на соседку – я так перепугался, что до сих пор страшно туда одному заходить. Знаю, что это всего лишь пластмассовые фигуры, их жена покупала, когда шила платья на заказ, а всё равно боюсь до ужаса.
- Ну ладно, помогу – Таня погладила соседа по мокрой спине – а ты мне за это лестницу до моего двора поможешь дотащить, ладно?
Михаил Петрович больше в садовом товариществе не появлялся, приехала Ольга с покупателями и продала дачу, сказала Тане, что муж после больницы неважно себя чувствует, и не хочет заниматься грядками. Стал тихим и покладистым, выходит из дома только под ручку с женой, и соглашается с ней по любому вопросу. Путевки купили в санаторий, который в сосновом бору, решили воздухом лесным подышать, здоровье укрепить, пора уже и о себе подумать, не всё же за деньгами гнаться.
А новый хозяин дачи, нашел всё припрятанное Петровичем, удивлялся, рассматривая добро, а потом позвал народ и раздал им находки. Многие узнали свои лопаты и вилы, долго вспоминали бывшего соседа словами из разряда пиии, но желали ему здоровья, потому что, что пожелаешь другому, то тебе и обернется.
От автора: У меня на даче валялся манекен, и когда я увидела его спросонок, сердце ушло не только в пятки, ещё и дальше. 😂
Кому интересно , можете заглянуть ко мне в Телеграмм, и подписаться, буду рада .
Внештатный автор редакции "7 удач"
О жизни с юмором
https://t.me/gulirahannova