Представьте на минуту цирковую арену. Здесь львы ходят по канату, тигры покорно прыгают через горящие обручи, а слоны с грустью в глазах рисуют хоботами абстракции. Но где же волки? Где эти серые призраки лесов, чей вой будоражит кровь?
Их нет, и вот почему - они другие.
Волк не станет разучивать пируэты под куполом цирка, не будет прыгать через огненные кольца и покорно кланяться публике. И дело не в том, что он не может — а в том, что не хочет.
Волк — единственный хищник, который отказывается от цирковой карьеры по собственному желанию. Они не умеют притворяться.
Лев рычит по команде, хотя в душе — большой кот. Волк же всегда играет только одну роль — самого себя. Попробуйте заставить его рычать по команде — получите взгляд, полный молчаливого презрения. Он не верит в спектакли. Он признает только один жанр — документальное кино о дикой природе.
Он всегда остаётся собой — холодным, расчётливым, невозмутимым. В стае есть вожак, но нет шутов — волк не станет «работать» ради аплодисментов.
Их харизма разрушается в неволе. Вы видели волка в зоопарке? Это жалкое подобие того, что бегает в лесах. Его шерсть тускнеет, взгляд мутнеет. Волк прекрасен только там, где может исчезнуть в один миг — раствориться в тумане, оставив вас с холодком в сердце и дрожью в коленях.
Цирк существует, чтобы заставить нас поверить, что природа покорена. Что хищники — это большие кошечки. Волк — живое опровержение этой сказки. Когда все животные делают стойку, он молча смотрит сквозь прутья, напоминая: есть вещи, которые нельзя приручить.
И если в ночи раздастся тот самый вой, древний как звезды, знайте - это не артист отрабатывает номер. Это сама природа напоминает - я ещё здесь, я еще не вся подчинилась человеку.