По лесу разносился аппетитный аромат шашлыка. Вечер пятницы: освободившиеся работники офисных контор устремились на дачу, чтобы предаться таким простым и понятным удовольствиям: поеданию жареного на огне мяса и встрече с природой, а также свободой от рабочих обязательств на целых два дня.
Участки, одной стороной выходившие прямо в лес, соединились в длинную вереницу разномастных заборов. От дома к дому менялась высота ограды, ее цвет и материал, из которого она была изготовлена.
За темно-коричневым новеньким забором, поднимавшемся на три метра в высоту, находилась дача Генерала. Мужчина давно отошел от дел, был на пенсии, отрастил бороду, но своим авторитетом продолжал наводить страх смешанный с пиететом на окружающих соседей. Вопреки расхожему мнению о том, что военные люди, достигшие таких высот по званию, являются строгими, властными и даже грубыми, наш Генерал дома был мягким и неконфликтным, привыкшим к домашнему комфорту и уюту. Его жена, ни кто иная как Жена Генерала, была красивой седой женщиной, которая как последний кусочек пазла, дополняла личность своего мужа.
Сложно представить, но эти двое на пенсии были просто воплощением любви и заботы. В былые годы им было некогда любить друг друга: он был в постоянных командировках, она — следила за домом и детьми. Теперь же дети выросли, работа по воспитанию окончена, его служба — тоже. И они встретились на дачном участке, который уже сорок лет был их, на котором они многое сделали в молодости, но впопыхах, толком не прожив моментов счастья. Сейчас, на пенсии, отпустив вожжи езды по жизни как на бешеном коне, они вздохнули полной грудью, обратили свои взоры друг на друга и преисполнились любви. Той, копившейся по жизни и сохранившейся на старости лет. Хотя увидев этих двоих, никто бы не подумал, что им за шестьдесят. Блеск в глазах и легкость походки, да еще лукавая улыбка, украшавшая их лица, молодила обоих на десяток лет.
Жили они чудесно все лето на дачном участке, одной стороной выходившей прямо в лес. Это было прекрасно, потому что означало, что на одного соседа меньше, а значит более спокойно. У Жены Генерала была одна особенность: уж очень она не любила шум, не переносила. Если кто на соседнем участке включал бензопилу или другой громкий инструмент — у нее сразу же начиналась мигрень. Генерал, стараясь угодить жене, ходил по соседям, просил прекратить шуметь на некоторое время. Соседи, боясь звания Генерала, обычно ему уступали. Тогда он приходил домой и выводил супругу на прогулку в лес за грибами или заводил машину, чтобы они съездили за продуктами в супермаркет, или находил еще какие-нибудь причины увести ее с участка, чтобы соседи могли доделать все шумные дела в отсутствие его супруги.
Вернемся к пятничному вечеру. В этот раз поплывший по лесу запах шашлыка раззадорил аппетит Генералов, и они тоже зажгли мангал, чтобы уютно устроиться возле огня на мягких креслах и потом вкусно поесть, а может быть даже чего-то и выпить.
Пока готовились угли, супруги разделились: муж занимался мясом, жена — собирала свежую зелень с грядки и резала овощи. Генерал сбегал за рюмочкой. Намечался прекрасный вечер. В этот день даже никто из отдыхавших на других участках не включал громко музыку, как иногда бывало по пятницам или выходным. Тихо, мирно, благодать. Воздух теплый, подогретый углями, запах костра смешивался с вечерним благоуханием цветов. Солнце только зашло, но было еще довольно светло, все-таки вечер летний, темнеет поздно.
Генерал сначала что-то рассказывал, а потом замолчал — не хотелось портить эту тишину, этот момент покоя, умиротворения. Даже птицы умолкли, хотя по вечерам иногда было слышно их пение.
Жена Генерала принесла на столик свежие овощи, закуски, аккуратно расставила посуду. Она хотела установить посередине графин с водой, который держала в руках, но не успела этого сделать — выронила от неожиданности. Ошеломительно громкий звук мотора прогремел так внезапно, что волосы встали дыбом, а кровь застыла в жилах. По лесной дорожке, которая находилась буквально в пятидесяти метрах от забора Генерала, пронеслись несколько квадроциклов, со всей своей мощью, громкостью, рычащими моторами и шумным треском сучьев, разламывающихся под колесами этих ревущих машин.
Генерал свирепо уставился на забор, из-за которого был слышен удаляющийся звук моторов: уютный тихий вечер был испорчен. Жена Генерала готова была утешить его, ведь звук был хоть и резкий и очень громкий, но все-таки мотоциклисты уехали, а значит можно спокойно начинать трапезу, ее голова не успела заболеть. Она сейчас уберет осколки графина, и все будет прекрасно, мясо почти готово.
Генерал почесал бороду и взглянул на рюмочку. Больше всего в этой ситуации его взволновало, что грохот квадроциклов заставит его жену слечь в постель, а он хотел провести с ней чудесный вечер, выпивая и закусывая как положено, но раз она так спокойно отреагировала, то волноваться не о чем. Он снова повеселел, снял с шампуров ароматное сочное мясо, уселся за стол. Холодная бутылка известного крепкого алкогольного напитка покрылась испариной. Генерал наполнил свою рюмку, подцепил кусочек шашлыка, готовясь отправить этот тандем в рот, как за забором снова затряслась земля, а затем раздался невообразимый грохот и рев моторов. Генерал выругался и поставил не выпитую рюмочку на стол. Жена Генерала приложила ладони к ушам, чтобы хоть немного снизить уровень шума.
Распахнув калитку в лес, Генерал решительным шагом вышел в лес и направился на широкую дорожку, по которой вздумали ездить квадроциклисты.
Конечно, когда он подошел, все уже уехали. Скорость, надо полагать, была максимально возможной, учитывая, что ехать приходилось по лесной тропе с ее торчащими корнями и неровностями. Генерал только чертыхнулся вслед нарушителям спокойствия.
Прождав полчаса, Генерал увидел и услышал, как по дороге, подскакивая на корнях, приближаются всадники четырехколесников. Он встал посреди тропы, преграждая им путь.
— Здесь нельзя ездить, — перекрикивая шум незаглушенных моторов сообщил Генерал.
— Это общий лес. Хотим и ездим! — отрезал самый первый дерзкий всадник, крутанул ручку газа и объехал бедного пожилого мужчину, обдав облаком выхлопных газов, а также грязью из-под колес. Этим молодым горячим парням, покорявшим лес на своих квадриках, было невдомек, что перед ними сам Генерал. Они знать не знали кто это и почему они должны прислушиваться к его замечаниям. Какой-то противный дед, который мешает им кататься, хотя никаких официальных запретов на езду по лесу нет.
Генерал, конечно, злился и был расстроен. Он привык, что к нему прислушивались, если не сказать подчинялись. В данном случае он был бессилен.
Он вернулся домой и вылил содержимое рюмки в кусты. Настроение выпивать и закусывать пропало. Он сразу понял, что ребята будут теперь тут ездить регулярно, устраивая шумные лесные гонки.
Их тихому и мирному пребыванию — конец.
Он медленно прожевал кусок сочного мяса, которое казалось ему жестким и невкусным. Жена уже ушла в дом — там было тише, за стеклопакетами рёв моторов становился более глухим и не так резал слух.
Генерал в одиночестве сидел возле мангала, то и дело вороша угли. Он хотел звонить своим могущественным друзьям: чиновникам и военным, поднимать соседей на бунт, что-то делать, кричать о несправедливости. Поленья в мангале сначала еще горели, затем стали тлеть. Постепенно он осознавал, что все его желания пожаловаться — смешны и бесполезны. Его злость, поначалу яростная и гневная, медленно снижала свой градус, становясь менее агрессивной и превращаясь в немое возмущение.
Вскоре опустилась темная ночь, а Генерал того и ждал. Ему в голову пришла идея. Не смог он оставить ситуацию как есть, поэтому нашел единственно возможный выход. Взяв в сарайчике большущий фонарь, который светит как прожектор, он вышел за калитку в лес. Прошел по тропинке на дорожку, по которой стали гонять квадроциклы. Поставил свой фонарь на пенёк так, чтобы освещал большой кусок пространства, и стал искать поваленные деревья. В лесу их было достаточно. «Да, — думал Генерал, — здоровье уже не то. Сюда бы пару солдатиков». Он приподнимал бревна и перетаскивал их поперек дороги, чтобы затруднить проезд. «Ха, вряд ли вы захотите тут еще раз прокатиться, когда вся дорога будет в препятствиях», — злорадно пыхтел Генерал.
Так он завалил дорогу на добрых полкилометра, так что грибникам или гуляющим приходилось тоже перешагивать через бревна. Это вносило неудобства для пожилых людей, но зато квадроциклисты больше не шумели в лесу, что не могли не оценить все соседи Генерала.
— Кто-то завалил всю дорогу бревнами! — делилась своим открытием с Генеральшей женщина с соседнего участка.
— Это очень находчиво! — сказала Жена Генерала, хотя не знала, что это сделал ее муж. — Нельзя же в лесу поставить шлагбаум, в самом деле.
— Вообще-то, наверно, можно, но придется договариваться с лесничеством, а эта процедура затянется на месяцы, — сказала соседка.
— Будем надеяться, что не придется в дальнейшем этого делать.
— Да, да, — согласились обе.
Жизнь Генерала и его жены снова потекла своим тихим и мирным ручейком. Редкие невзгоды могли нарушить спокойствие их уклада. Они трепетно хранили свою любовь и тепло, оберегая друг друга от мелких неурядиц, которые нет-нет, да и появлялись на их пути, но тут же разрешались наиболее чудесным образом.
Конец.