КАК ПОГИБЛА ФИНЬКА
С некоторых пор я начал замечать, что Финька худеет и вяло ест. Это был плохой признак. Я заглянул ей в рот и увидел, что у нее сильно выросли зубы. У меня больно защемило сердце…
Неужели я скоро потеряю ту, на которую было потрачено у меня столько забот, столько трудов, ту, которую я когда-то спас от казни на костре и выходил?
Я протянул ей любимый подсолнух, так славно поджаренный, самый крупный из всей горсти. Как весело она бы стала им хрустеть еще недавно! А теперь она взяла его вяло; подсолнух выскользнул у нее изо рта, и она не стала его поднимать. В ее черненьких бисеринках-глазках я не прочел ничего, что бы мне говорило о болезни Финьки. Они блестели все так же, но я знал, что дело плохо. Не помог и сахар. Финька выпустила его изо рта…
Я сидел на корточках перед Финькой и смотрел на нее с тоскою и ужасом, потом пошел за белым хлебом, намочил его в молоке и поставил возле крысы. С сегодняшнего дня это сделалось ее единственной пищей…
Финька вяло принялась за еду…
Я знал, что ее теперь ждет.
Так кончают все они, маленькие подпольные грызуны. Они не переносят, в сущности, неволи. Им необходима кипучая деятельность, борьба за жизнь, на свободе. Там, чтобы добыть кусок, чтобы проникнуть в жилище человека, наполненное припасами, приходится напрягать все свои силы, давать работу зубам; здесь же, в неволе, крыса получает готовую пищу; ей не нужно прогрызать камни, штукатурку, чтобы пробраться в кладовую, где лежат запасы пищи.
От бездеятельности у крыс быстро растут передние зубы-резцы; это и служит причиною их преждевременной смерти. Зубы у них настолько вырастают, что крысы не только не в состоянии откусывать, но даже не могут раскрывать рот. Они постепенно переходят на мягкую и жидкую пищу, едят вяло, все меньше и меньше, худеют, истощаются и околевают в конце концов от голода.
Та же участь ожидала и мою бедную Финьку.
Она пережила все то, что переживали все мои воспитанницы-крысы. Она была обречена на смерть, и я не мог ничем помочь ей…
Стоит ли досказывать? Финька лежала на мягкой пуховой подушке, ослабевшая, тощая и уже не поднимала головы. А возле нее лежали лакомые кусочки любимых ее сухариков, подсолнухов, сахара, лежала белая булка, намоченная в молоке. Но есть она уже не могла… Часы ее были сочтены…