Автор: Александр Игоревич
Публикуется впервые на правах рукописи
В подвале красивого старинного особняка, бывшего до советской власти то ли доходным домом, то ли гостиным двором, в те далёкие, давно минувшие времена располагались винный погребок и кладовая для съестных припасов.
Теперь, спустя сто с лишком лет, в самом здании крепко пустил корни один из районных судов крупного областного города, а в том подвале оборудовали временный изолятор для доставленных в суд подозреваемых и обвиняемых.
Обстановка изолятора была проста и добротна: два ряда клеток - по десятку с обеих сторон вдоль большого коридора, в конце которого - дежурное помещение: комнатка с большим окном, где сидит охрана. Тесные клетушки, которые арестанты называют решками, стаканами, отстойниками и ещё как-то иначе, снабжены дверцами с мощными засовами и замками - всё, как положено. Боковые стенки у клеток глухие, из толстой ДСП, чтобы “соседи” тайком не переговаривались и ничего друг другу не передавали. Это, скорее, похоже даже не на клетки, а на зарешёченные ниши. Находясь внутри любой из них, можно увидеть всё, что происходит в клетках-нишах противоположного ряда, а вот дотянуться до них нельзя: продол между рядами шириной в пару метров, если не больше. К тому же охрана обязана тщательно надзирать за происходящим через окно “дежурки” и по камерам видеонаблюдения, установленным на потолке продола.
Было уже часов восемь утра, и две параллельные батареи клеток-ячеек уже успели напичкать разными тёмными и сомнительными личностями, доставленными в суд из следственного изолятора. Многие из них давно были знакомы друг с другом, а некоторые даже проходили по одному делу. Они, несмотря на окрики дежурного, активно гомонили и жестикулировали - сообщали друг другу какие-то животрепещущие новости и договаривались о чём-то своём.
Основную массу составляли мелкие наркобарыги-“закладчики”, крадуны со стажем и без, любители уличных боёв без правил и разные бытовые громилы. Среди них, так сказать - невооружённым глазом, легко можно было отличить новеньких - впервые попавших сюда и задержанных накануне по подозрению в совершении разного рода злодеяний. Они молча стояли в своих клетушках и, кто угрюмо, кто тревожно, а кто и робко, наблюдали за происходящим. Их привезли для избрания судом меры пресечения из изоляторов временного содержания, которые в старое время назвали “КПЗ”.
Последним в подвал ввели высокого, древнего на вид старика - неряшливо одетого и опирающегося при ходьбе на клюшку. Сопровождающий охранник торопил его, а старик, сильно хромая на обе ноги, в ответ возмущённо огрызался: как могу, мол, так и иду…
Самый шустрый и шумный из присутствующих арестантов - крадун-карманник средних лет по кличке “Матвей” (фамилия у него была - Матвеев) первым обратил внимание на новенького старика. Он бросил трепаться с зэком из соседней ниши и задорно крикнул:
- Здорово, старина! За что тя?
Старик, которого охранник подвёл к пустующей клетке, обернулся на голос Матвея и раздражённо бросил в ответ:
- Не знаю. За грабёж, что ли…
- Ого! - дружно и одобрительно загалдели арестанты. - Вот это дедуля! Молодчик! Ну, крепись, старый… Как же так у тя случилось?
Дед только неопределённо махнул рукой, входя в клетку, повернулся кругом и замер, как изваяние, выставив чуть вперёд свою палку и налегая на неё обеими руками.
Зэки, тут же забыв про него, снова загудели друг с другом о своих насущных делах. Охрана лишь вяло покрикивала, требуя соблюдать тишину, а потом и вовсе перестала обращать внимание на выходки своих “подопечных”.
Матвей - видный, ухоженный и хорошо одетый, с манерами артиста на сцене - заметно выделялся среди остальных: плюгавых клошар, звероподобных амбалов и нагловатых малолеток. Он бодро рассказывал о своих последних похождениях знакомцу, стоявшему в клетке напротив - прыщавому детине в шортах и с уродливо раздутыми варикозными шишками вен на ногах:
- Два года в Москве работал по клубам и светским тусовкам. Месяц-два работаю - лёг на дно, и с бабками сюда, домой. Чтоб не засветиться. Бабки закончились - опять месяц-два в Москве. Ни разу не спалился! А тут… Прикинь - в родном микрорайоне, можно сказать, у себя дома и… встрял! Бес попутал - сам от себя не ожидал! Прально говорят - жадность фраера губит…
- А как же ты на те тусовки попадал? - проявил интерес детина с варикозом.
Добрая половина арестантов к этому времени уже попритихла и прислушивалась, с любопытством внимая рассказу Матвея.
А тот - рад стараться - явно работая на публику, упиваясь собственным красноречием и вызывая восхищение присутствующих, сочно расписывал подробности своих “гастролей”:
- Там у меня всё тип-топ - отлажено. Кореш пригласительные билеты доставал на эти вечеринки. Ему же, что настригу, и сбрасывал… А там! И политики известные, и артисты, и звёзды - кого только нет! Бомонд, короче, столичный. Вот этот бомонд и обезжиривал! И кого я там только не повидал: и Киркорова, и Лолиту Милявскую, и Ксюшу Собчак, и… Короче, я там легко под своего косил и с кем только не зажигал! А они, лошары, кокса закинут, прибухнут и… в натуре меня за своего принимают! Даже не спрашивают, кто я, откуда, как будто сто лет знакомы. Ну, я подкатываю технично к тому-другому и трубки-мобилы нарезаю, часы, карты банковские, реже, если повезёт - цацки-брюлики. Главное - не жадничать и не торопиться. Сам, как человек, отдыхал. И попутно работал... Да чё брюлики? Там трубки у них эксклюзивные: отделаны слоновой костью, драгметаллами, жемчугом, рубинами-изумрудами всякими - по сто тыщ долларов! И часы не хуже: золотые, тоже с камешками на браслетах. Такие продать потом - гемор, целая проблема: штучный товар всё-таки! Брать и сбывать за малый процент - тоже не варик. Это так, чисто для себя - для азарта! У Киркорова хотел дёрнуть телефон, но рисковать не стал. А у Ксюши подрезал трубку, но хули толку - за гроши потом отдал. Зато, бывало, после удачных гастролей по полгода жил, как человек. А тут… По глупости попадалово! Да я так-то не гоню - дадут года три, может, с половой. Отсижу год-полтора - на УДО соскочу или на браслет. Я судье уже сказал: больше трёх даст - жалобами замотаю! А если даст три, ну, максимум - три с половиной, то стоп-стопэ, базара нет - я поехал в зону! Никаких апелляций, никаких кассаций - ей же проще и головняка меньше. Да даст, как я сказал. Куда она, на хер, денется? Она меня не первый год знает - третий раз судит!
- А скоко раз ваще судился? - спросил детина.
- Шесть приговоров к срокам, четыре - условно. Да я больше трёх и не сидел ни разу. Год-полтора-два - и домой! Статья такая. Мягкая. Закон надо знать. И, как говорил Остап Ибрагимович - чтить!
- Да-а-а.., - вздохнул детина. Ему-то грозило лет двенадцать строгого режима за сбыт наркотиков.
Быдловатая публика с восхищением в глазах слушала местного Остапа Бендера, нисколько не сомневаясь в правдивости его баек…
Внезапно по продолу раздался густой бас:
- Внимание, граждане арестованные! Приготовились к снятию ориентировок! Подходим - называете фамилию, имя, отчество, год рождения и статью…
Зэки недовольно зароптали. Но в подвал спустилась молодая девушка в полицейской форме и с блокнотиком в руках. Все вдруг дружно замолчали и принялись с глумливым любопытством её разглядывать.
Процедура так называемого “снятия ориентировок” - часть формального профилактического мероприятия для пополнения базы данных на случай побега заключённых из под стражи и для установления возможной их причастности ещё к каким-нибудь преступным деяниям. Требуется всего-навсего сделать краткое описание внешности каждого из заключённых, его одежды, обуви, а также заполнить перечень особых примет. В наше время, когда биометрические данные с помощью видеокамер можно во всех подробностях обработать за доли секунды, эта затея с записями в блокнотик кажется пустой и глупой. Но, как говорится, порядок есть порядок. Надо, значит, надо - пиши себе, кому жалко?
Вот девушка и записывала в блокнотик нужные ей сведения, подходя по очереди к клеткам в сопровождении здоровенного усатого амбала из охраны и внимательно изучая взглядом каждого сидельца. Если кто-то начинал путаться в статьях уголовного кодекса или собственных фамилии, имени и отчестве, что не раз случалось (контингент в клетках тот ещё!), девушка громко озвучивала необходимые данные, поправляла, переспрашивала и уточняла.
Это служило своеобразным развлечением для скучающей арестантской братии. Чуть ли не каждый норовил чем-то отличиться: подурачиться, вставить какую-нибудь шутку, остроту, чтобы повыделываться перед барышней в форме и повеселить остальных. Но, опасаясь разозлить усатого дядю-охранника, ревниво косящегося на каждого, к кому б ни подходила девушка, лишнего себе, вобщем-то, не позволяли.
Так, дошла очередь и до новенького хромого дедули, о котором все уже успели позабыть.
Поначалу, пока он, сбиваясь и путаясь, отвечал на первые вопросы, никто и не подумал обратить на него внимание, поскольку ничего занятного в этом, казалось бы, и не было. Обычный старый алкаш - что особенного?
Но тут девушка спросила у деда о статьях, по которым его привлекли.
- Чего? - хрипло переспросил дед.
Девушка повторила вопрос.
- Чего? - грубовато и раздражённо снова прохрипел тот. - Какие?
И, повернувшись, прислонился ухом к решётке,
- Это я Вас спрашиваю - какие, - терпеливо, но тоже недовольно произнесла девушка.
- А я их знаю? - грубо рявкнул в ответ дед и начал бубнить что-то маловразумительное.
Девушка закатила глазки: мол, кошмар, кого сажают - дурдом: ничего не знают и не понимают. И голосом учительницы начальных классов громко и дидактично принялась перечислять статьи уголовного закона, которые вменяли старику. Тот только кивал головой, силясь запомнить, но, судя по выражению его морщинистого лица, не только ничего не запомнил, но ещё больше запутался.
Зато остальная аудитория, некоторые даже с раскрытыми ртами, бросив свои дела, стала внимательно вслушиваться в оглашаемый девушкой список, состоящий, как из знакомых, так и неведомых им доселе трёхзначных чисел. На лицах у всех пробудилось выражение любопытства, а в клетках воцарилось гробовое молчание...
Это безмолвие длилось ещё долго: до самого завершения сбора ориентировок, и даже сохранялось ещё некоторое время после ухода девушки в синей форме вместе с охраняющим её усатым хахалем.
Первым нарушил тишину тот самый праправнук турецко-подданного - Матвей:
- А ты, дедан, по ходу ни разу не фуфлыжник!?
Старик посмотрел на него исполобья, потом наморщил свой мясистый нос, вытянул шею вперёд и грубо, почти с вызовом гаркнул:
- Чего?
В клетках послышались отрывистые смешки.
- Что чего? - продолжал спокойно Матвей. - Ты теперь в тюрьме. Пацаны проявили положняковый интерес за твою делюгу. А ты фуфел прогнал. Это не по понятиям. Хоть ты и старый, но спрос со всех един. За п****больство, знаешь, чё бывает?
Дед в ответ бурчливо заматерился, явно не понимая, что от него хотят.
Матвей терпеливо принялся ему разъяснять:
- Ну, ты же сам сказал, что за грабёж тебя подтянули. Так?
- Да, - охотно согласился дед, но тут же сходу “переобулся” - усомнился в собственной уверенности, - …вроде. А може - нет… сам не знаю…
Смешки из клетушек стали более частыми и продолжительными.
- Вот те раз… - изумился Матвей.
- Вот те два! - неожиданно вставил дед.
Арестанты на это отреагировали дружным хохотом.
Матвей тоже усмехнулся и сказал:
- Нет, старина. Так дело не пойдёт. У тебя ведь там кроме грабежа - целый букет статей: кража, побои, насильственные действия, вовлечение в проституцию, организация притона… сутенёрство, короче…
- Чего-о? - искренне возмутился и даже испугался дед. - Нас-силь… нас-суть… какое с-суть… ть-тенёрство?!
Момент интриги заставил всех навострить уши. Слова Матвея, простодушие старика, его неведение по существу собственного уголовного дела - как вкупе, так по отдельности вызвали всеобщее недоумение, подстрекая нарастающий интерес. И те, кого уже посетили кое-какие догадки, и те, кто вообще ничегошеньки не понимал - все обалдело уставились на старика, ожидая хоть каких-то намёток на установление истины.
- Ага, дедуль. - уже мягко, как бы сочувственно произнёс Матвей. - Походу, ты сам не в понятках? Ну, значит, надо ясность внести. Давай так: с самого начала - что там у тя приключилось? За что сюда привезли?
- А-а-а, - облегчённо протянул дед, неторопливо достал из кармана какую-то грязную тряпку, высморкался в неё, скомкал и убрал обратно в карман. - Щас расскажу…
Он ещё немного помешкался, поудобнее устраиваясь - опёрся задом о стенку клетки, навалился руками на клюку, и начал рассказывать свою историю:
- Дом, значит, у меня. Большой дом. С пристройкой. Участок тоже большой. Раньше жили: я с женой в доме, мать - в пристройке. Давно уж было. Потом с женой разошлись - бухал я здорово. Потом мать померла. С тех пор один жил. А куда мне этот дом? Стал на квартиры студентам сдавать. А сам ушёл в пристройку жить. За квартиру платют, пенсия есть - чё ж не жить? Так и жил…
- Квасил, поди, безбожно? - не удержался и спросил Матвей.
- Это да. Это не отрицаю. И один, и с друзьями - сколь лет не просыхал. Аж ноги - вон, поотказали. Ну, а где-то год-полтора назад квартиранты съехали, а тут парень пришёл - надо, говорит, хату снять. Ну, а я чё? Давай, говорю, стока-стока, за свет, за воду, за газ - сам плати. Договорились, вобщем. Жить, говорит, не он будет, а две барышни. Студентки, что ль? - спрашиваю, значит. Ага, говорит, студентки. Ну, добро. Поселились, живут. Мужики к ним ездят каждый день. И к ночи, и ночью. Разгульные попались девки… Дело ихо, я не лезу. Дом у меня такой, что в пристройку дверь со двора, и со двора же на улицу - калитка. А в дом-то вход - с улицы. Не, конечно, с дома во двор тоже дверь есть, но я её запер. На хер мне ещё во дворе чужие? Ну, и живём - друг к другу не лезем: я сам по себе, квартирантки - сами по себе. Платить - платют, а чё они там делают - знать не знаю и знать не желаю, лишь бы дом не спалили...
Старик перевёл дух. Вытащил из кармана мятую пластиковую поллитровку с водой, отхлебнул, прокашлялся и попросил, нет ли у кого закурить.
- О, старина, тут запрещено не то, что курить, а и с собой иметь сигареты со спичками. На тюряжке нас шмонают перед дорогой. Да и вас на ИВС тоже. Так что крепанись…
- А чё запрещают-то? Курить-то охота… - пробормотал дед сипло, но смирился и продолжил свой рассказ. - Ну, вот так, значит. А соседки не раз со мной ругались, что, мол, шлюх на квартиру пустил - всю ночь на машинах ездят. А мне какое дело? Ездят, значит, знают зачем ездят. Щас время такое. По телевизору вон - одни шлюхи! Ну, и вот. Всё нормально было. А тут приятель пришёл. Выпили, значит. Ещё взяли, он сходил. Мало. Добавить бы, да денег, так вышло, что нет. Дай, думаю, у квартиранток в долг возьму. Пошёл через калитку на улицу, и в дом хотел зайти - закрыто. Постучал - не открывают. Я тогда к окошку! Стучу, стучу - знаю, что дома. Тут одна соизволила - форточку открыла. Сама в халате ли, в сорочке ли, заспанная вся. Чё, говорит, барабанишь? Вот ни хера себе: в свой же дом не попасть! Дай, говорю, взаймы, в счёт квартплаты. Смотрю - психанула! Я так, де, и так. Покочевряжилась, но дала. Немного, но дала. Приятель сходил, взял выпить. Сидим, значит, дальше…. Тут ещё один дружок зашёл. Ну, ясен хрен, чё было допили - опять мало! Да и поесть чё-то взять - тоже надо. А время уж позднее. Пойду, думаю, ещё у них денег стрельну, у шалав этих, значит…
Зэки из своих клеток внимательно слушали старика. Тот, не спеша, прочистил нос той же скомканной тряпкой из кармана, хлебнул водички из своей бутылки, тоже измятой, как, собственно, и всё, что у него ещё осталось: лицо, одежда, душа и сама несуразная его жизнь.
Матвей, по-видимому, уже вполне ясно представил себе, как развернулась дальнейшая картина, и уже без насмешки в глазах, невесело глядел на старика.
Тот, хрипло покрякав, стал рассказывать дальше:
- Ну, и опять, значит, через улицу к ним нырнул - заперто. Я снова тук-тук в окошко - не подходят. И так, и сяк - бестолку. А ведь знаю, что дома они - там свет горел и слыхать было… И, главно, перед соседями неловко - увидют, как меня к себе же домой не пускают и скажут потом - чё, мол, дожил? доигрался, старый дурак? прошмандовки тя из дому вытурили! понаводил на свою дурную голову - скоро, де, и со двора пинком под зад выкинут! Я, значит, шасть назад, во двор. И открыл бы вторую дверь, что со двора - да не помню, куда ключ дел. Пьяный же был. Ах, вы, думаю, суки такие, ну я вам щас задам! Взял в сарае гвоздодёр… и выломал, на хрен, замок - с корнем! В дом захожу, а они обе навстречу - и ну визжать на меня: и матом, и по всякому! Накрашенные - наверно, кавалеров ждали. А тут я со своей палкой… - тут дед громко стукнул клюшкой о кафельный пол клетки, но, точно припомнив что-то, пояснил. - Не. Не с этой палкой. Ту-то менты забрали…
Зэки добродушно, но сдержанно расхохотались: своей поправкой дед предвосхитил собственный рассказ, и многие догадались, как было дело потом.
- Эх, и поучил же я палкой шлюхов этих! Вот где было и визгу, и писку… Пока одну учил, другая - за телефон, за сотовый, значит! Я увидал - и ей ввалил хорошенько. А телефон-то отнял, чтоб ментов не вызвали. И у второй тоже. Телефоны ихи у мя менты и забрали потом-то. Понимаешь, меня зло взяло: я кто? чей дом? Мой дом! Я хозяин! И меня, хозяина, в моём же доме какие-то засранки ещё матюкать будут!? Собирайте, говорю, манатки и валите на все четыре стороны! Вот порог и семь дорог!
Дед от возмущения и пережитых воспоминаний судорожно раскашлялся.
- А ментов-то, старый, кто вызвал? - спросил прыщавый детина с варикозом.
- А шуть их знает. Наверно, соседки постарались - шум услыхали. Вот пока я шлюхов-то на улицу выгонял, менты и приехали. Видать, я переборщил с палкой-то - хорошо их разукрасил, потаскух… Ну, и всё. Дружки сразу разбежались. А меня забрали… Дом открытый остался. И двор… Щас, може, отпустят - пойду хоть порядок там наведу…
- В смысле - отпустят? Куда? Ты о чём, старина? - изумлённо улыбаясь, спросил Матвей.
- Как куда? - в свою очередь изумился дед. - Домой!
- В смысле - домой? Тебе сейчас надо думать, как билет в один конец не словить. Да за твою делюгу десятка светит!
Матвей обернулся и бросил в сторону прыщавого детины и остальных зэков:
- Вот подарок-то царский следакам! Ох, чует моё сердце, раскрутят делюгу на всю катушку: бордель, типа, накрыли - организатор арестован! Соседи - свидетели! Спишут все грехи на старого…
- Чего билет-десятка? - отозвался сам старый.
- Десять лет могут те дать! На зоне…
- Да ну!? - недоверчиво ухмыльнулся старик. - За куров-то за этих? Да ну-ко тя… кому они нужны? Телефоны отдал. Щас разберутся и отпустят.
- А кража-то в деле откуда?
- Это они, дуры, сказали, что я у них ещё и деньги украл. Со злости врут. Мстят. Кто им таким поверит?
- Да-а, дедуль… Походу, трудно тебе придётся. Что сказать? Крепись, старина… крепись…
2014, 2025 гг.
ЦИТАТА:
"...тюрьма — это сокрытый в недрах большого мира субмирок со своей специфической формой общественного бытия, со своими писанными и неписанными законами, куда попадет человек, по тем или иным причинам потерявший право на свободу..."
(А.Игоревич, "Субцивилизация")
Читайте полную версию книги на ЛитРес:
#книги_о_тюрьме #тюремные_истории #тюремная проза #лагерная проза #тюрьма #зона #сидевшие_писатели #тюремная_литература