Федор — выпускник Школы приемных родителей Института развития семейного устройства. Он и его жена Татьяна стали родителями двух девочек — Даши и Миланы. Федор говорит, что путь к приемному родительству у них с женой был простым и ясным: встретились, поженились, а через некоторое время захотели, чтобы в их семье появились дети. Столкнувшись с невозможностью родить кровного ребенка, Татьяна и Федор задумались об усыновлении.
С чего начался ваш путь усыновителя?
Федор: Мы узнали, что есть такое понятие, как Школа приемных родителей, которую нужно обязательно пройти для того, чтобы сдвинуться дальше в этом процессе. Оказалось, что попасть туда непросто — запись на несколько месяцев вперед. Мы встали в очередь — и попали с супругой в разные ШПР: она — в центре «Каховские ромашки», я — в ИРСУ.
Что изменилось в вашем представлении о приемном родительстве после ШПР? Не было ли страшно?
Ф: Нет, страха не было. Просто отношение поменялось. Изначально казалось, что ШПР — просто формальность, обязаловка, нужно её пройти, чтобы дальше продвинуться. А в процессе понравилось общение с единомышленниками, с командой, с людьми. Очень вдохновляет. А вот неожиданностью стали, условно говоря, «ужастики». Когда ты думаешь о ребенке, представляешь его как-то просто: вот он хороший такой, бегает, улыбается — и не думаешь о вещах, которые могли с ним произойти. Например, нам показывали фильм «Джон» — про мальчика, которого на какой-то небольшой срок отдали в детский дом и как он за эти несколько дней изменился. Я не думал раньше, как окружение и общество влияют на человека, на ребенка. Не задумывался, почему дети в детдоме будто меньше ростом, по-другому как-то выглядят, хотя их и кормят как положено, и вроде занимаются ими.
Когда вы начинали поиск, какой образ ребенка был у вас в голове?
Ф: Здоровый, розовый бегает, смеется, играет…
Жена у меня мудрая женщина, она старалась точно выяснить, что я хочу. Ну, я сказал, что хочу девочку. В документах сначала у нас был один ребенок до трех лет, до пятой группы здоровья. Но хотелось, чтобы он был более здоровый — вторая-третья группа, хотя мы понимали, что это условность, что-то может меняться в лучшую или худшую сторону. Мы смотрели и мальчиков, и девочек, пол-России объехали, пока искали. Нам сразу сказали, что Москвой не стоит ограничиваться. Мы встали на очередь в Москве и поехали дальше по регионам. Искали ребенка в Иркутске, Смоленской, Архангельской, Вологодской, Самарской, Челябинской, Кемеровской области, в Омске. До Забайкальского края добрались.
Прошел примерно год с момента начала нашего поиска. Мы познакомились с реалиями, поняли, что если брать двоих детей, то шансов значительно больше. Ну и плюс возраст. У нас было написано до трех лет, а эту цифру трактуют все по-разному. Кому-то до трех лет это два года, кому-то до трех лет это три года. И мы получили расширение наших документов — чтобы нам дали двоих девочек возрастом до 7 лет. Перепрошли психологическое тестирование — и нам выдали разрешение на двоих детей. В Чите наши девочки нашлись.
Мы с женой периодически обзванивали опеки. И вот жена позвонила в Забайкалье. А в Чите этих девочек еще не было в базе данных. Как-то так получилось, что нам повезло — если бы звонили на неделю позже, наверное, было бы уже поздно. Нам сказали: «Да, приезжайте и знакомьтесь». Мы ноги в руки, 7 часов на самолете, плюс 6 часовых поясов. И приехали туда.
Нам выдали разрешение на знакомство, и мы в понедельник поехали в детский дом посмотреть на девочек. Посмотрели — и сразу поехали оформлять документы. В пятницу нам их уже отдали со всеми документами.
Но вы уже знали к этому моменту, что их двое?
Ф: Да. Нам сказали, что вообще-то их три сестры, но старшая девочка с большой разницей в возрасте и уже взята под опеку. А младшие находятся в детском доме вместе, и их не разделяют, потому что они сестры и знают друг друга.
Мы приехали в этот детский дом, он под Читой находится, в поселке Атамановка. Вокруг сосновый бор, красиво. Мы прошли, показали документы, справки — у них там до сих пор просят справки о ковиде.
С девочками сразу у нас хороший контакт пошел. Там отдельная комната, много игрушек, кони на колесах, фломастеры, книжки. Но больше всего Даше и Милане нравилось нажимать на кнопку — включать и выключать свет в комнате. Мы увидели, что детки более-менее около своего возраста, общаются, играют.
С супругой вышли после первой встречи, поговорили. «Да?» — «Да!». И поехали подписывать согласие. А потом просто каждый день ездили с ними играть. Так все получилось.
Что вы чувствовали?
Ф: Сложный вопрос. Наверное, волнение — понимал, что наша жизнь меняется достаточно сильно. Плюс какие-то могут возникнуть неожиданные дополнительные проблемы. А там уже не до волнения было, нужно было все делать.
С какими трудностями вы столкнулись?
Ф: Не могу сказать, трудности это были или не трудности. Ну вот — их двое, и, например, в такси нужно два детских кресла. Но когда мы ехали в один из дней с девочками играть, у нас попался водитель, у которого была семейная машина. Мы спросили, есть ли у него два кресла, он сказал, что есть. И вот он нас потом отвозил домой и в аэропорт. Еще детей там отдают голышом. Поэтому мы зашли в местный «Детский мир» и купили две телеги всего, чтобы их одеть с ног до головы.
Конечно, нам пришлось сильно изменить жизнь, быт, отношение, приспосабливаться — мы же работаем, а дети требуют достаточно много времени — их нужно кормить, с ними нужно играть. Им все нужно пощупать, потрогать, — и если одной чего-то хочется, то и другой сразу надо. Одну мыть пошел — и вторую тут же приходится. И надо сдерживаться, когда они шкодят.
Ты становишься более ответственным, более взрослым. То есть несешь ответственность не только за себя, но и за детей. Дети в тебе видят сильного, всемогущего человека. И приходится соответствовать.
Бывает сложно — и все равно я счастливый. Счастья каждый день достаточно. Бегают, шкодят, играют. Вот из сложностей — уже переболеть успели. Недавно вечером у нас младшая, Милана, температуру 39,3 показала. Мы люди неопытные, что делать с этим не знаем. В 103 первый раз в жизни, наверное, звонил и консультировался.
К кому вы можете обратиться за поддержкой?
Ф: До того момента, как мы с женой решили взять ребенка из детского дома, даже не задумывались о том, что кто-то из нашего окружения тоже этим интересовался. Но оказалось, у меня на работе у руководителя есть приемный ребенок, а мой парикмахер ходит в детский дом и стрижет там детей. Вообще все хорошо отнеслись. Друг написал, что гордится мной за то, что мы так поступили. Бабушки — теща и моя мама — очень радуются, приезжают с ребятами заниматься, игрушек накупили — может, даже слишком много.
И вообще все готовы поддержать, предлагают разную помощь. Начальник мне премию выдал за рождение двух детей. И я знаю, что в ИРСУ можно обратиться за помощью.
Планируете ли вы сохранять тайну усыновления?
Ф: Не планируем. Мы с супругой сразу обсудили этот вопрос, когда в ШПР занимались. Мы детям все расскажем, съездим в Читу. Поедим там буузы — они у них вкусные. Но сейчас что конкретно сказать девочкам, мы пока не думаем. Они пока слишком маленькие.
Что вы бы посоветовали тем, кто сейчас начинает этот путь?
Ф: Не бояться, наверное, в первую очередь. Если решились, надо идти до конца. Оно того стоит.
P.S. Как Даша и Милана поехали домой. Видео из Дома ребенка №2 пгт Атамановка, Забайкальский край.
#приемные семьи, #родителям, #шпр
