Протоиерей Иоанн Постников в своей статье «Бежецкий князь Д. Ю. Красный и его княжеская церковь» указывал на такой интересный факт: «По дозорным книгам Бежецкого Верха 1616 года значится при Богословской церкви уцелевшим от литовского разорения, между прочим, колокол. Этот колокол существует до настоящего времени. В нем приблизительно около 20 пудов. Кругом колокола идет надпись на латинском языке: «Ad laudem dei omnivociencis hor none iohannes unnodiu1541». Из надписи видно, что слит этот колокол в царствование Иоанна Грозного в 1541 году».
Об этом также сообщалось и в одном из журналов заседаний «Тверской ученой архивной комиссии» (ТУАК): «Показана снятая в натуральную величину латинская надпись на колоколе Иоанно-Богословской церкви в г. Бежецке «Ad laudem Dei omni vocencis …Johannes anno … 1541» (точками обозначены слова неразобранные)».
В. Брагин в своей книге «Так погибали Бежецкие церкви» также упоминает об этом: «От лет древних в храме сохранились иконы св. вам. Георгия и Дмитрия Красного, … и пережиток великого Литовского разорения двадцати пудовый колокол. Из имеющейся на колоколе характерной латинской надписи видно, что лит он в царствование Ивана Грозного. Надпись была следующия: «Ad Laudem dei jmnivocencis hor none ioahannes unnodiu 1541» …По моей просьбе ее перевел о. Макарий из Троице-Сергиевой Лавры. По его мнению, при некоторых сомнениях относительно правильности передачи первоначального текста, его смысл таков: «Во славу Бога Вседержителя Иоанн в течении 1541 года».
Однако на наш взгляд во всех вышеупомянутых случаях перевод не совсем точный, а также передача оригинальной латинской надписи, что затрудняет ее перевод. Тем более, в первой своей публикации И. Постников явно допустил ошибку в правильном ее написании, перепутав готические буквы «V» и «P», а также «А» и «U» (возможно они были полустерты). Тем не менее, исходя из имеющихся материалов, можно попытаться дать более точное прочтение этой надписи. Тем более, подобные надписи, сделанные на колоколах, отлитых в Европе, известны в научной литературе по эпиграфике. Например, «Ad gloriam et laudem Dei Omnipotentis me fecit Copinus Regiomonti 1780» - «Во славу и хвалу Бога Всемогущего меня сделал Копинус в Кенигсберге (от латинского названия г. Кенигсберга – Regiomontium (букв. «Королевская гора»).
Скорее всего, колокол из Иоанно-Богословской церкви - один из так называемых «полонных» колоколов, который мог оказаться на территории России в качестве трофея. Такие случаи известны, когда во время войн с Ливонией или Речью Посполитой колокола из католических или протестантских церквей привозились в Россию и жертвовались в православные храмы. В научной литературе, как уже говорилось, описаны такие колокола, на которых встречаются надписи как на латинском, так и на голландском, немецком языках и др. Причем, некоторые из них не были «полонными», а были просто закуплены в Западной Европе или отлиты там по заказу.
Есть сообщения о таких колоколах и в пределах нынешней Тверской области. Например, на колокольне села Молдина Вышневолоцкого района имелся колокол с латинской надписью «Gloria in Exelsis Deo ….» (Слава в вышних Богу…), который по местному преданию был подарен тамошним помещиком Пыжевым, который участвовал в войнах с Польшей. В селе Заборовье Тверского уезда, также на колокольне местной церкви имелся колокол с латинской надписью «O, Sancta Maria,.» - вклад старца Аверкия (Заборовского?) в 1664 г. К сожалению, в большинстве случаев в краеведческой литературе надписи на колоколах передаются или со значительными искажениями, или в неполном виде, что очень затрудняет их правильное прочтение. Как здесь не вспомнить строчки Александра Сергеевича: «Латынь из моды вышла ныне: Так, если правду вам сказать, Он знал довольно по-латыне, Чтоб эпиграфы разбирать…»!
Что касается колокола из Иоанно-Богословской церкви, то начало надписи читается достаточно легко - «К славе Господа (Бога) Всемогущего» (Ad laudem Dei Omnipotentis), дальше вероятно буквы были стерты и шла надпись типа – «меня сделал» (me fecit), а далее имя мастера, в нашем случае это некий «Иоганн» (Iohannes), а также вероятно место изготовления (название города, которое было утрачено), и дата - «Лето Господне 1541» (Anno Domini), причем в сокращенном варианте – «annodiu». Также неизвестно дата была указана арабскими цифрами - «1541», или латинскими – «MDXLI».
Таким образом эту надпись можно представить таким образом:
«Ad laudem Dei Omnipotentis … (me fecit) …(hor none.)... Johannes annodiu 1541»
«Во славу Бога Всемогущего ..(меня сделал)… Иоганн …Лето Господне 1541».
По всей вероятности, колокол мог быть из лютеранской кирхи, т.к. отсутствует какое-либо упоминание Девы Марии и святых. Для католических костелов подобные надписи были более развернутыми – «Ad laudem Dei omnipotentis beate virginis Marie et omnium sanctorum» (Во славу Господа Всемогущего Блаженной Девы Марии и всех святых»).
Как же этот колокол мог оказаться в Бежецке? Ответ вполне очевиден – вероятно был пожертвован кем-то из бежецких дворян (ктиторами данного храма), которые участвовали в войнах с Ливонией или Польшей. Вопросы только возникают о времени пожертвования – до или после Смуты? Был ли колокол привезен после Ливонской войны во времена Ивана Грозного, или после русско-шведской войны 1656-1658 гг. при Алексее Михайловиче, когда царские войска взяли несколько немецких городов в Шведской Ливонии (Динабург, Кокенгаузен), а также осаждали Ригу?
Отметим, что в описях церквей в дозорных книгах Бежецкого Верха, составленных по приказу царя Михаила Федоровича в 1616 г. воеводой Максимом Языковым и подьячим Яковом Гневашевым, относительно Богословской церкви указывается: «Храм Иоанна Богослова, а в нем двери царские на празелени, да деисус на празелени, да образ местный Иван Богослов на золоте..да трефолой, да соборник, да златоуст, да пролог месяц Сентябрь по Март, да паремейник, да стихарь, да два охтоя, да две треоди писанные, а те охтои и треоди положены Григория Александрова сына Беклемишева, да колокол..». Правда, не совсем ясно, в данном случае упоминается «полонный» колокол с латинской надписью или какой-то другой. Можно еще раз отметить с сожалением, что такой примечательный артефакт, который мог бы много поведать интересного из истории Бежецкого Верха, был безвозвратно утрачен (вероятно пошел в переплавку) после революции.
