- Белые розы, белые розы, беззащитны шипы… - надрывался на кухне магнитофон.
Лёлька хлопнула дверью и вылетела из квартиры, чтобы не слышать плаксивый голос матери, подвывающий ненавистной песне. Не то, чтобы песня была плохой, но оскомину Лёльке уже набила так, что сил слушать снова про страдания несчастных розочек попросту не было.
Мать включала эту песню по кругу и могла часами выть на кухне, жалея себя, загубленную, по вине Лёльки, жизнь свою распрекрасную, и упущенные возможности.
Какие именно – Лёлька не знала до поры до времени. Но сколько себя помнила, столько слышала:
- Я тебя родила и на этом все закончилось!
Что там закончилось у матери, даже не начавшись, Лёлька тоже не знала. По оговоркам бабушки и маминых подруг выводы свои сделала, но озвучивать их никому не спешила. Чревато. Мать из себя выходила так же легко, как и скатывалась после в истерику, а это означало, что песня про розы будет звучать снова и снова сутки как минимум, а потом Лёльке придется отмывать квартиру после тех, кто заявится с «утешением», и молчать в тряпочку до следующего погружения в испорченную реальность, к которой она имела, конечно, какое-то отношение, но какое именно – узнала совсем недавно.
Выскочив из подъезда, Лёлька выдохнула, плюхнулась на лавку, и задумалась.
Куда идти? На дворе уже темнеет, а домой возвращаться никак нельзя. С некоторых пор в утешителях у матери ходит странный тип по имени Геннадий. Сам себя он называет крокодилом Геной, клянется, что добр и прекрасен, но всякий раз, когда рядом оказывается Лёлька, пытается дотронуться до нее будто невзначай. Когда это случилось впервые, девушка даже не поняла. У нее не было опыта общения с противоположным полом. Только раз она прогулялась от кинотеатра до дома с Лешкой Смоляковым, но его мать, увидев эту прогулку, тут же запретила им встречаться. Лёлька, по ее мнению, была «не той», с кем следовало заводить отношения.
- Только дочери алкоголички нам в семье не хватало! Алексей, чем ты думаешь?!
Лешка парнем был хорошим, но маму привык слушаться. С Лёлькой он даже объясняться не стал. Просто перестал здороваться и за три версты обходил теперь ее в школе. Если видел, как Лёлька идет по школьному коридору, разворачивался и давал деру, боясь даже взглядом с ней встретиться.
Лёлька была не глупой. Все поняла с первого раза. И теперь просто хихикала, глядя, как чешет по коридору от нее Лешка, спеша на урок и испуганно оглядываясь. Ее иногда подмывало, конечно, догнать его и спросить, не хочет ли он возобновить их отношениях, которые закончились, так и не успев начаться, но Лёлька всякий раз одергивала себя, напоминая, что Лешка, хоть и противный, но все-таки человек, и чувства его ранить больше, чем уже это сделала его матушка, не стоит. И так достается парню. Зачем добавлять?
Ловить на себе сочувственные взгляды одноклассников, которые, конечно, знали, как и когда ее бросили, Лёлька не желала, но деваться было попросту некуда. Она всегда была в центре внимания с тех самых пор, как мать привела ее в школу в первый класс в одном гольфе, с криво завязанными бантами и странным букетом, состоявшим из трех почти увядших белых роз. Букет этот мать весьма настойчиво пыталась вручить первой Лёлькиной учительнице, а когда та приняла его, удалилась довольная, напрочь забыв о том, что Лёльку нужно забрать после первого в ее жизни урока.
Домой Лёлька пришла в тот день сама.
Она вообще не терялась в вынужденных обстоятельствах. У нее просто не было выхода. Если мать случайно забывала ее на рынке, то это означало, что Лёльке нужно сесть на трамвай, проехать зайцем три остановки и ждать мать на лавочке у подъезда. Если же Лёльку забывали где-то в другом месте, вроде городского пляжа или автобусной остановки в поселке, где жила бабушка, то алгоритм действий был сложнее, но рано или поздно тоже приводил домой. Она очень рано научилась не паниковать и не пугаться, а действовать. И это не раз спасало ей жизнь.
Впервые в такую ситуацию Лёлька попала, когда ей было восемь. Мать, заболтавшись с кем-то из подруг на рынке и отправившись с ними отметить какой-то очередной, неведомо кому нужный, праздник, потеряла Лёльку, как это случалось уже не раз, и девочка потопала на остановку трамвая, гадая, вернется ли ее родительница домой хотя бы к вечеру или придется куковать под подъездом допоздна. Соседям на Лёльку было плевать. Никто не хотел связываться с ее матерью, которая в гневе становилась попросту невменяемой и могла натворить таких дел, что приходилось даже по двору ходить, оглядываясь. А потому, соседки просто совали в руки Лёльке булку или конфету, и молча удалялись по своим делам, оправдывая себя тем, что не они этого ребенка рожали и не им за нее отвечать.
До остановки Лёлька дойти не успела. Какой-то мужчина, весьма благообразной наружности, в белой рубашке и смешной шляпе, решительно взял ее за руку и приказал:
- Пойдешь со мной!
Лёлька поначалу растерялась. Мужчина выглядел так, как должен выглядеть солидный человек, но ей почему-то стало страшно. Она попыталась было вырвать руку, но ей не дали этого сделать.
- Будешь дергаться – получишь! – пошипел, улыбаясь, незнакомец.
Улыбка у него странная. Словно неживая. Такую Лёлька видела на лицах кукол, в которые играли девчонки во дворе. Лёльку в игру никогда не брали, ведь куклы у нее не было, и ей оставалось только наблюдать издалека, как девочки играют в дочки-матери. Но куклы у девчонок были с добрыми лицами, а у незнакомца лицо было злое. Несмотря на улыбку.
А еще у него были странные глаза. Злые, колючие, они чего требовали от нее, но чего именно – Лёлька понять не могла. Да и не хотела. Когда мужчина прошагал мимо остановки, она окончательно поняла, что дело плохо. Куда он ее вел, Лёлька не знала, но, как и все дети во дворе, вдоволь наслушалась в свое время историй о том, как воруют девочек и мальчиков вот так на улицах, а потом никто и никогда их не находит.
Решив, что медлить больше нельзя, Лёлька, зажмурившись от отвращения, вцепилась зубами в поросшую густыми жесткими волосками руку незнакомца, а когда тот совсем по-женски охнул, отпустив ее ладонь, кинулась бежать.
Спасло ее только то, что в этот самый момент к остановке подошел трамвай. Лёлька взлетела по ступенькам, заработала локтями, протискиваясь между людьми, и, боясь обернуться, остановилась только тогда, когда трамвай тронулся. Мимо окна, у которого она спряталась между пассажирами, проплыла знакомая шляпа и Лёлька с облегчением разревелась, понимая, что теперь ее уже не догонят и можно больше не бояться.
- Девочки, почему ты плачешь? – какая-то уставшая женщина обратилась к ней и сунула в руки Лёльке румяное яблоко. – Не плачь! Все хорошо будет!
И Лёлька ей почему-то поверила. С тех пор, когда ей становилось совсем плохо и невмоготу терпеть несправедливость, с которой жизнь относилась к ней, Лёлька вспоминала эту женщину с грустным лицом, на котором так ясно было написано, насколько она устала, и румяное яблоко, которое показалось девочке самым вкусным лакомством на свете. Она даже огрызок съела, оставив на память только хвостик, который долго таскала в кармане сарафана, пока не потеряла.
В следующий раз судьба испытала Лёльку на прочность уже дома. Очередной мамин ухажер спьяну решил, что Лёлька уже достаточно взрослая, чтобы познать любовь, но девочка, которой на тот момент было пятнадцать, снова не растерялась. Она огрела охальника сковородой, на которой жарила в тот момент картошку, и удрала из дома раньше, чем кто-то успел опомниться.
Перепугалась она тогда, конечно, знатно. Ведь Лёлька не видела, что стало с тем, кому так хотелось отведать ее недоразвитых прелестей. А потому, она решила, что лучше отсидеться в деревне у бабушки, пока все не утихнет.
Денег на дорогу у нее, конечно, не было. Выскочила из дома Лёлька в чем была – в стареньком халатике и домашних шлепанцах на босу ногу. Поразмыслив, она решительно забарабанила в дверь к соседке, которая иногда выручала мать деньгами и, когда та все-таки открыла, скороговоркой выдала:
- ТетьНадь, займите, пожалуйста, денег! Мама просила!
- Сколько тебе? – соседка явно была недовольна тем, что к ней обращаются, уже в который раз, с такой просьбой, но отказывать Лёльке не стала, так как понимала, что девчонке достанется, вернись она без того, за чем ее послали.
- Не мне! Ей! А сколько не жалко?
Сумма в итоге оказалась смешной, но на билет на автобус хватило.
Бабушка встретила Лёльку неласково.
- Какие черти тебя принесли? Зачем явилась?
- Ба, я у тебя перекантуюсь пару недель?
- Что натворила?
Бабушка, как обычно, не стала говорить ни да, ни нет. Просто поставила на стол миску с творогом и кружку с молоком, и приказала Лёльке:
- Ешь! И упаси Бог, узнаю, что ты от матери сбежала без спросу! Бедная будешь!
Хотела ей Лёлька сказать, что богатой никогда и не была, но промолчала.
С бабушкой у нее отношения были странные. Лёлька совершенно точно знала, что та ее не любит. Бабушка этого никогда не скрывала и при каждом удобном случае подчеркивала, что Лёлька – это недоразумение, которое не должно было появиться на свет. Но при этом, бабушка была единственным человеком, к кому Лёлька могла заявиться посреди ночи, не спрашивая на то разрешения, и получить кров, еду, и кучу невнятных нотаций, от которых хоть немного, но становилось теплее на душе. Если ругает, то все-таки хоть немножко, но любит. Чего попусту языком чесать, если все равно – жива твоя внучка или нет. А так… Хоть и немного, но есть надежда на то, что кому-то не все равно.
Как раз в тот свой приезд Лёлька и узнала правду о своем происхождении. Бабушка ни с того, ни с сего разоткровенничалась и выдала внучке все семейные тайны.
- Мать твоя непутевая тоже гуленой была знатной! Все норовила от меня сбежать куда подальше. В город подалась. Говорила, что учиться хочет. А на самом деле ветер у нее в голове гулял!
- Она не поступила?
- Ну почему же. Поступила. Только, учиться даже и не думала. Вылетела с треском после первого курса. А потом оказалось, что она тебя нагуляла. Приехала, в ногах валялась, просила прощения. А как только ты на свет появилась – тут же удрала! И даже минуты не подумала, каково мне будет с грудным младенцем на руках!
- А когда она меня забрала?
- Когда тебе два года исполнилось. Нашла себе какого-то мужичка. Тот ее замуж позвал. Детей иметь он не мог. Почему – не знаю. Не спрашивала. Вот твоя мамаша и явилась за тобой. Потребовала отдать.
- И ты отдала?
- Нет, конечно! Ты сама к ней не пошла. Ор такой устроила, что хоть святых выноси! Все соседи сбежались. Стыдно было – сил нет!
- А мама?
- А что она? Как с гуся вода все ей. Развернулась, да и уехала. А потом больше полугода тебя обхаживала. Подарки возила, приучала к себе. Мужик этот, который на ней женился, все хотел, чтобы ты его папой называла. И ко мне подлизаться пытался. Одно мне розы белые возил! А на кой они мне?! Вон, в палисаднике, и не такие еще у меня цветут! Куда краше есть!
- Так вон оно что…
Лёлька поняла, наконец, почему мать так любила песню про белые розы.
- Бабушка, а куда он делся?
- Мужик этот? А, никуда. Помер. У него с сердцем какие-то проблемы были. Мать твоя знала об этом, но по глупости своей беречь его не желала. Нервы мотала ему, требовала чего-то. Вот сердце у него и не выдержало. Тебе тогда только-только три сравнялось. Ты всего несколько месяцев с ними пожить успела. А как его не стало, мать тебя снова ко мне привезла. И забрала уже только перед школой. Не хотела, чтобы ты в деревенскую ходила.
- Почему ты меня ей отдала? – Лёлька знала ответ на этот вопрос, но хотела услышать его от бабушки.
- Охота была бы возиться! Если бы мать твоя меня слушала, то была бы сейчас замужем. И дети у нее были бы законные. Все, как у людей! А мне теперь и по деревне не пройти. Все пальцем тычут. Уж сколько лет прошло, а все не забудут никак, что я за дочкой не углядела. Людям же только повод дай языки почесать! Дерево или камень какой от времени да усилий сточится и в пыль превратится, а языку поганому ничего не будет. Как бы ни работал, а не отвалится! Сносу ему, окаянному, нет!
- Бабушка, а почему мама меня не любит? Ты-то – понятно. За непослушание ее наказываешь, а она почему? Она меня не хотела?
Бабушка Лёльке не ответила. Шмыгнула носом, вытерла висевшую на самом его кончике прозрачную каплю, и махнула рукой, давая понять, что разговор окончен.
Бабушки не стало, когда Лёльке исполнилось шестнадцать. Мать тогда ушла в такой длительный запой, что Лёльке в какой-то момент показалось, что она никогда из него и не выйдет. Но как-то наладилось, утряслось, и они продолжили жить дальше, с той только разницей, что Лельке теперь некуда было удрать в случае чего. Дом в деревне мать продала, и об этом убежище, где было так тепло и по-домашнему пахло молоком, сушеной ромашкой и чабрецом, пришлось забыть.
С тех пор Лёлька ни о чем и ни у кого не спрашивала. Зачем? И так все понятно. Мать себе она не выбирала. И если судьба решила, что Лёльке достаточно будет такой, то так тому и быть. Нужно просто дождаться того времени, когда можно будет уйти из дома и начать устраивать свою судьбу, и все встанет на свои места.
Это было сложно. Мать катилась по наклонной, изредка пытаясь выбраться из той ямы, в которую сама себя загоняла, и Лёлька до чертиков боялась, что в какой-то момент эти страшные горки могут стать и ее реальностью.
Вот почему она старалась хорошо учиться и мечтала поступить хоть в какой-нибудь техникум, где была бы возможность жить в общежитии и не бояться больше, что к тебе в комнату вломится нетрезвая компания, требуя ее уважить или еще чего похуже.
В школе Лёльку не любили, но и не мешали. Четко дали понять, что после девятого ей придется уйти, но на большее девушка и не рассчитывала.
В классе друзей у нее не было, во дворе – тоже. Лёлька очень тяжело сходилась с людьми, опасаясь того, что ее снова будут обижать. С возрастом этот страх стал не таким сильным, но никуда не делся. Лёльке отчаянно хотелось иметь хотя бы одного человека на этом свете, которому было бы не все равно, что с ней происходит.
- Детка, а ты что здесь? Господи, да ты синяя вся! Замерзла? Давно здесь сидишь?! – полноватая высокая женщина в странной кофте, будто бы связанной пауком-шизофреником, остановилась у скамейки, на которой сидела девушка, и, не церемонясь, приложила руку к щеке ошалевшей от такого натиска Лёльки. – А, ну-ка вставай! С родителями поругалась? Идти некуда? Со мной пойдешь! Я тебя чаем напою, а потом мы подумаем, что с тобой дальше делать! Что ты глазами хлопаешь?! Потопали!
Лёлька и сама не поняла, почему послушалась. Просто встала со скамейки и пошла за той, что позвала ее за собой.
С трудом поднявшись по ступенькам, женщина оглянулась.
- Меня Валя зовут. Валентина. Я квартиру в этом доме купила две недели назад. Вот, вчера переехала. А тебя как звать?
- Лёлька.
- Лёля – это Ольга?
- Да.
- Оленька, значит? – Валентина улыбнулась и Лёльке вдруг стало почему-то очень приятно, что ее назвали так ласково и почти нежно. - А чего ты, Олюшка, на улице мерзнешь? Да еще в такое время! Спать давно пора! Почему домой не идешь?
- Нельзя мне домой…
Лёлька почему-то рассиропилась. Ей захотелось вдруг уткнуться носом с обширную грудь Валентины и дать волю слезам, которые так просились наружу, щекотно и противно дразня ее душу. Ну что же ты? Поплачь! Или ты не человек вовсе? Машина, непонятно кем и для чего сделанная?
- Ладно, не реви! – почему-то правильно истолковала ее желание Валентина. – Устроится все! Я это точно знаю! Не бывает так, чтобы все время плохо. Будет когда-то и хорошо!
- Правда? – Лёльке очень захотелось поверить в слова Валентины, но она тут же спохватилась. – А вы одна живете?
- Одна. Не бойся! С мужем разошлись три года назад. У него теперь новая семья. А я вот сюда переехала.
Валентина открыла дверь своей квартиры и посторонилась, пропуская вперед Лёльку.
- А дети у вас есть? – ляпнула Лёлька и тут же поняла, что ударила по больному.
Валентина нахмурилась, вздохнула, и покачала головой, щелкнув выключателем.
- Нет, Олюшка. Не было у нас детей. Я иметь их не могу. Здоровье не позволяет. Потому и мужа отпустила. Нечего ему со мной маяться. Пусть детишкам своим радуется. Сын у него уже есть. Скоро, надеюсь, и дочка будет.
- И вам не обидно?! – не сдержалась Лёлька.
- А на что тут обижаться, Оленька? Это же дети! А мужа я люблю. Мы с ним не один год вместе прожили. Как я могу на него обижаться за то, в чем он нисколько не виноват?! Когда любишь – нет места обиде. Понимаешь?
- Нет! Не понимаю! – замотала головой Лёлька, отказываясь верить словам Валентины. – Он же вас бросил!
- Нет, Олюшка. Не он бросил. Я от него ушла. А это уже другое. Ой, да что это мы на пороге топчемся?! Проходи! Сейчас чайник поставлю и ужинать будем. Ты голодная?
- Да…
Лёльке даже в голову не пришло отказаться. Ей вдруг показалось, что она уже не раз бывала в этой маленькой, но такой уютной квартирке. Гоняла чаи с Валентиной на чистенькой кухне, гладила ластившегося у ее ног кота, и говорила обо всем, что вздумается, не разбирая, что можно сказать, а что нет.
- Оленька, ты про меня уже многое знаешь. За три минуты я тебе почти всю жизнь свою выложила. А про тебя я пока почти ничего не знаю. Почему ты из дома-то удрала? Что случилось? Плохо тебе?
И тут Лёльку что-то будто толкнуло изнутри. Впервые ее спрашивали вот так о том, что беспокоило. Впервые кто-то проявил интерес к ее жизни и чувствам. Впервые нашелся человек, который не прошел мимо, а спросил голодна ли она и не хочет ли согреться вовсе не потому, что так было надо, а от души, понимая, насколько ей сейчас нужно простое человеческое участие.
И она все-таки разревелась. Горько, в голос, но с облегчением. Впервые с того момента, когда, прячась за сиденьями в трамвае и провожая глазами незнакомца с пустыми глазами, она плакала от страха, мечтая о том, чтобы кто-то просто обнял ее и сказал, что ей больше нечего бояться. Понадобилось больше десяти лет и бесчисленное количество тихой, неосознанной даже самой Лёлькой, молитвы, чтобы такой человек в ее жизни все-таки появился.
- Расскажи мне все, Олюшка. И мы подумаем. Одна голова хорошо, а две все-таки лучше! – обняла ее без спросу Валентина.
И Лёлька рассказа. Обо всем. И о маме, и о бабушке, и о том, о чем мечтает. Ей было в тот момент все равно, что подумает о ней Валентина. Каким-то десятым чувством Лёлька понимала – ее не осудят, не выгонят и больше не бросят.
Вот так, чужой по сути, человек стал для Лёльки той самой матерью, о которой она столько лет мечтала.
Домой Лёлька больше не вернулась. Валентина сходила к ее матери и, увидев, как на самом деле обстоят дела, решительно пресекла попытку девушки вернуться домой.
- Не ломай себе жизнь, Олюшка! Не надо! Живи у меня. Квартира большая. Места нам с тобой хватит.
- А мама?
- Рядом она. Присматривай за ней, если волнуешься. Но жить там не надо. Ты ей уже не поможешь. А себя можешь и потерять. Подумай об этом.
- Но я же вам чужая! – Лёлька хотела крикнуть это громко, но получился какой-то цыплячий писк.
- Не бывает чужих детей, Оля. Запомни это! – строго глянула на нее Валентина. – Когда дети становятся чужими – люди перестают быть людьми. Так то…
Валентина не испугалась, когда мать Лёльки пришла и затребовала дочь обратно.
- Кого ты пугаешь? – усмехнулась Валя в лицо женщине, стоявшей перед ней.
Опухшее лицо, налитые кровью глаза и несвязная речь. Страшная картина… Мать Лёльки давно уже была такой, но впервые на нее смотрели прямо, не отводя взгляда и говорили вещи, которые никто озвучивать до этого не желал.
- Иди отсюда! И дай жизни девочке! Свою уничтожила, а ее – не дам! Костьми лягу, но Ольгу тебе не отдам! Поняла меня?
- Ты кто такая?! – взвыла было мать Лёльки, но Валентина ее даже слушать не стала. Просто захлопнула дверь перед носом.
В тот вечер на весь двор гремела такая знакомая Лёльке песня, но мать за ней так больше и не пришла. Смирилась ли она с тем, что дочь выросла и выбрала другой путь, или же поняла, что Валентина и впрямь пойдет до конца, защищая ту, кого даровала ей судьба, но на Лёльку с тех пор она лишь издали смотрела и даже не здоровалась.
Валентина не только сделала все, чтобы девушка поступила в колледж и получила специальность. Она устроила Лёльку на работу, а потом выдала замуж за сына своей подруги, шепнув жениху, что в букете невесты не должно быть белых роз.
И перекрестив Лёльку украдкой перед тем, как вывести к жениху, Валентина шепнет:
- Будь счастлива, девочка моя!
- Спасибо… - Лёлька немного подумала и все-таки выдала то, что ей так хотелось сказать давно и от сердца. – Мама…©
Автор: Людмила Лаврова
©Лаврова Л.Л. 2025
✅ Подписаться на канал в Телеграм
Все текстовые материалы канала Lara's Stories являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
Поддержать автора и канал можно здесь. Спасибо!😊