- Какой дом, Павлуша, ты о чём?
- Обычный, с окнами, с крышей, двор заросший травой, баня, курятник.
- Откуда у тебя такая странная мечта, ты же родился и вырос в городе?
- Тишины хочу, только не как на даче, на шести сотках, где кругом соседи толкутся. А чтобы никого не видеть и не слышать, устал я от людей, понимаешь, до тошноты надоели они мне.
- Легко говорить, что люди надоели, а как ты жить собираешься без удобств, которые создают эти самые поднадоевшие. Магазин, аптека, транспорт, работа в конце концов, куда ты от них денешься, уйдешь жить в лес, питаться ягодами?
- Вот только не нужно переиначивать мои слова и доводить до абсурда - Пашу начала раздражать непонятливость жены - я говорю только о том, что хочу жить в деревне, а не человеческом муравейнике, в городе. Пока я ещё могу зарабатывать и в силе, хочу построить дом своими руками.
- Мы не можем себе сейчас это позволить, Андрей собрался жениться, Света в институте, Сонечка школу заканчивает, подожди ещё лет пять.
- Не хочу больше ждать, надоело, и через пять лет будет то же самое, соберутся замуж Света с Соней, появятся внуки. А я хочу дом сейчас, чтобы уехать из города и жить в тишине и покое.
- Пока не отучим и не устроим детей, придется отложить мечты о доме.
- Откладывай свои, а я устал пахать как лошадь ради них, и денег вам больше не дам. Недавно купил участок, буду строить дом, я же мечтал о нём всю жизнь, чтобы сирень под окном, и баня во дворе.
- Какой участок - Лиля от удивления поперхнулась супом, что хлебала ложкой из тарелки - а откуда деньги?
- Шабашил после работы - нехотя признался Павел, пришлось придумывать на ходу - вот и собрал небольшую сумму.
- Когда это ты шабашил - жена быстро высчитала в уме время проведенное мужем вне дома - всё свободное время ты проводишь то на даче, то на рыбалке.
- Вот там и шабашил - недовольно буркнул Паша, не признаваться же жене, что зарплату существенно подняли два года назад - вообще, какая тебе разница, я на свои покупал.
- Что значит на свои, у нас что, теперь финансы отдельно, только почему я об этом не знаю?
- Вот теперь знаешь - хлопнул ладонью по столу муж - знаешь, что я купил землю, собираюсь строить дом, и больше от меня денег не ждите.
- Ты чего завелся-то - решила немного убавить обороты Лиля - на днях только обсуждали свадьбу Андрея вместе, сегодня кричишь, что денег не дашь. На что мы свадьбу будем играть, будущие сваты люди не бедные, сказали что денег не пожалеют для дочки, а мы что, будем сидеть в ресторане за их счёт?
- Устал я, понимаешь, устал вкалывать с утра до ночи, не имея при этом ничего для себя.
- Это ты не имеешь - Лиля от возмущения стала пунцово-красной - а вездеход не для себя купил, чтобы на рыбалку ездить? А эти твои бесконечные крючки, спиннинги, мотыли, палатка, спальный мешок, для кого они куплены?
- Да, я купил, на свои деньги - Павел выставил одну руку вперёд, как на дуэли, будто пистолет навёл на жену - сам заработал, сам купил. А ты сумочки и туфельки для меня что ли покупаешь, шляпки эти дебильные, шарфики, платочки по сто штук!?
- А мне что, голой ходить - Лиля сорвалась в крик, в последнее время в семье не всё было ладно, и этот разговор ее довел. Сонечка заканчивала школу, на выпускной вечер ее нужно одеть, обуть, оплатить всё необходимое, и Света дуется, что всё внимание обращено на младшую сестру. Андрею вдруг приспичило жениться, и на свадьбе необходимо участвовать финансово не меньше, чем родители невесты. Павел и до этого злился и нервничал, но открыто не высказывал своего недовольства, а при будущих сватьях лишь кивал головой, соглашаясь.
Но сегодня его прорвало, когда-то, по молодости и глупости, он накинул на шею ярмо, которое натерло до крови. Работал, обеспечивал семью, с пьянством не перебарщивал как другие мужики, лишь по выходным на рыбалке, по праздникам, и с устатку иногда. Детей своих любил, старался обеспечить необходимым, но смертельно устал от семьи к пятидесяти годам.
- Я своё слово сказал, больше от меня не получите ни копейки!
Муж стукнул по столу кулаком, ваза с конфетами подпрыгнула от страха, и прижалась к скатерти, чтобы стать незаметной.
- А питаться ты где собираешься?
Глаза жены налились кровью, тема еды была для нее самой больной, потому что завтраки, обеды и ужины все требовали от Лили. Накормить минимум три раза в день пятерых, не так просто, каждый вечер она засыпала с мыслью, что завтра приготовить. И просыпалась думая, что борщ был два назад, щи вчера, гуляш позавчера на обед, плов готовила в выходные, а молочные каши и супы, мужчины категорически отказывались есть.
- Крохоборка!
Зарычал Павел от обиды и отчаяния, он не успел подумать об этом, поэтому растерялся и разозлился.
- Можешь на холодильник замок повесить - заорал он на жену, заводясь всё больше и больше - двадцать пять лет я вас кормил, а теперь ты на меня кусок хлеба жалеешь?
- Кормил своих детей - не унималась и Лиля - это же ты бил в грудь на свадьбе, что твоя жена работать не будет. Но я почему-то всего несколько лет сидела дома, пока рожала троих детей друг за другом, а потом их по бабушкам раздала и работать пошла.
- Нечего было рожать столько - лучше бы конечно, этого не говорить, но аргументов у Павла больше не было, поэтому в ход пошла подлость - не успела замуж выскочить, стала таскать как кошка, каждый год по ребенку.
У Лили заклокотала в горле желчь, глаза загорелись безумным огнём, кулаки сжались сами собой...
Скандал получился очень некрасивый, соседи не выдержали криков, шума и боя посуды у себя над головой и вызвали полицию. Никого они конечно не забрали, поговорили, обещали выписать штраф и ушли, а супруги разошлись по углам. Павел пожалел, что начал этот разговор и хотел пойти на перемирие, но Лиля сама пришла к нему, спокойная, словно и не было потасовки и ударов.
- Я согласна - сказала она ровным, бесцветным голосом - строй себе дом, только без меня и детей, которых рожала как кошка. Я подаю на развод, можем разделить имущество, и у тебя будут деньги на строительство.
- Ладно, ладно, погорячились, бывает - у Павла внутри предательски задрожало - давай забудем всё, чёрт с ним, с домом.
- Нет!
Лиля смотрела на мужа ледяными глазами, на щеке багровел след от кулака, и кровила ссадина на плече через разодранный халат.
Это был не первый скандал, они ссорились и до этого, но быстро мирились, дети, заботы, некогда сидеть, дуться друг на друга.
Павел не распускал рук и не доходило до оскорблений, всё обходилось легкой перепалкой и небольшими обидами. А сегодня он сорвался, ударил несколько раз и наговорил лишнего, умудрился даже ляпнуть, что дети неизвестно от кого. И всё потому, что снился Пашке дом его мечты постоянно, бревенчатый такой, теплый, тихий, и он сидит у окна, вяжет сеть рыболовную. Челнок в его руке плавно так туда-сюда, туда сюда, и свисает готовое полотно на желтые, чисто вымытые половицы. А он беззаботный, не измученный работой и бытом, сидит на табуреточке, смотрит в окно, на лохматого пса на привязи. Тот машет хвостом от счастья, что хозяин на него внимание обратил, и повизгивает, приглашая посидеть на крылечке, смотреть на небо синее с кучерявыми облаками. И так ему захотелось туда, где есть время сидеть на крыльце, обнимая собаку, не думая ни о чём. Чтобы никто, ничего от него не требовал, чтобы жить как в детстве, кусок хлеба в кармане и вода из ручья, горошек зелёный с поля, огурцы с грядки.
Пробило дно и снесло крышу от этих снов, так говорят про такие случаи, и Павел на себе почувствовал, что это означает.
Он пытался вернуть отношения в прежнее русло, задабривал жену цветами, которые она кидала на стол и отворачивалась в сторону. А его злила неблагодарность и неуступчивость Лили, и он снова срывался и кричал на неё и детей, и чтобы оправдаться, повторял подозрения насчёт отцовства. Тогда сносило начисто крышу и жене, она припоминала всё плохое, что происходило за эти двадцать с лишним лет, не стесняясь детей.
До серебряной свадьбы они не дожили год, развелись и уже бывший муж ушел на съёмную квартиру, не отправлять же туда Лилю с детьми. Делить по суду ничего не стали, продали гараж, дачу и деньги Паша взял для строительства дома, участок был куплен ещё в прошлом году, тайком от семьи.
Отменили свадьбу сына, не до него родителям стало, но оно может и к лучшему, молодой ещё, нечего впрягаться в семейный воз. Андрей и сам остыл, смотрел как воюют родители, и не такой радужно-счастливой казалась будущая жизнь с любимой.
К отцу дети стали относиться с прохладой и подозрением, после всех оскорблений в адрес матери, хотя любили его по-прежнему. Но он ушёл и никого не позвал с собой, и какая бы не была мама плохая по словам отца, кормила и одевала их она.
- Но ты же когда-то хотел семью и детей, почему теперь отказываешься от нас?
Спросил сын при последней встрече, Павел как раз собирался переезжать из города в деревню, где на участке поставил небольшую баню.
- А я тут думал долго, пока жил один - отец опустил глаза, мялся, не зная говорить сыну или нет, но всё же выдавил из себя признание - наверное, я тогда хотел женщину под боком, а оказалось, что к ней ещё и дети прилагаются со временем. Так что, подумай хорошенько, чего ты хочешь, прежде чем вести подружку в ЗАГС, женщины имеют свойство быстро размножаться, как насекомые.
Сын почему-то принял на свой счёт слово "насекомое" и обиделся, больше не звонил, а дочери перестали общаться с ним ещё раньше. Некрасиво расстались родители, успели довести и себя и детей до белого каления. Но Пашка не стал огорчаться, он на самом деле очень устал, и хотел только одного, жить один, слушать соловьев и курить на крыльце.
Тишина в деревне, в первые дни, его оглушила, даже тряс головой и пытался избавиться от давящего в уши звона. В городе он не слышал этих звоночков, всё вокруг гудело и кричало, грохало и суетилось, разве в такой какафонии услышишь себя. Потом Паша привык и стал слышать шелест листьев, кваканье лягушек, и непривычные для горожанина шум дождя по железной крыше. Под него спалось крепко-крепко, на деревянной лежанке в предбаннике, под легким одеялом, что прихватил из квартиры.
Деньги, вырученные за гараж и дачу, кончились ещё при покупке сруба и материалов для бани, все его прежние расчёты разбились вдребезги о суровую действительность. Оказалось, что на деле все затраты на строительство втрое больше, чем он рассчитывал, и Павлу приходилось ждать зарплаты, чтобы доделывать мелочи.
Но его не пугало ничего, на дворе лето, в бочке теплая вода, а в предбаннике чайник и маленькая плита для готовки.
То что, придется зимовать в бане, он понимал, но не переживал об этом, есть печь, чтобы натопить и согреть воду, лавка на которую можно положить матрас.
На работу ездил в город, не спеша рулил по дороге, засаженной вдоль берёзами, и тихо радовался жизни. По выходным копался на участке, провёл воду для полива и посадил яблони и вишни, поставил скамейку возле бани. В деревне он никого не знал, и не рвался знакомиться, поэтому к нему никто не ходил, он и сам не смотрел на людей, проходящих мимо. Соседи вежливо здоровались, он кивал им головой, на этом общение заканчивалось, и снова тишина приятно щекотала уши.
Лето прошло в хлопотах по хозяйству, но когда пошли бесконечные, нудные, осенние дожди, тишина и одиночество стали напрягать. На улицу не выйти, там грязно и холодно, а в бане, приспособленной под жилье, не развернуться, и как оказалось, не очень комфортно. Натопишь, чтобы помыться, становится жарко и сыро, начнёшь проветривать, простуда караулит.
Для сугрева он завел себе привычку перед сном пропускать рюмочку другую, и спалось хорошо, и простуда отстала. И тишина эта, так понравившаяся поначалу, не давила на уши осенними, сырыми ночами, вызывая беспокойство. Долгожданное одиночество оказалось немного напряжным, если жить в нём почти год, и вдруг или не вдруг, но захотелось человеческого общения. А ещё комфорта городского, где горячая вода сама течет из крана, и дорожки асфальтированные, по которым можно ходить в ботинках даже в осенние дожди. Чисто вымытые, жёлтые половицы, о которых он мечтал, почему-то быстро почернели от грязи, что он заносил резиновыми сапогами. А сеть плести времени не оставалось, бытовые проблемы съедали выходные начисто, не успевал еду себе готовить на ближайшие рабочие будни. Печь оказалась такой прожорливой, что машина дров, аккуратно сложенная в поленницу, растаяла наполовину к первым снегам. Пришлось срочно купить ещё, чтобы к морозам подготовиться и на всякий случай, часть сложить в предбаннике, Павла смутили следы в грязи, со стороны соседей с левой стороны. Он провел расследование и ему показалось подозрительным, что забор в одном месте вымазан грязью, а на земле виднелись щепки и опилки. Похоже, ему кто-то помогал израсходовать запасы дров, таская охапками во двор к соседям. И без того в тесном предбаннике одну стену заняла поленница, пришлось коробки со снастями закинуть на чердак, всё равно некогда рыбачить. Но большая часть дров всё равно осталась во дворе, и Паша на всякий случай положил "тревожные флажки" в нескольких местах. Где-то тряпочку подсунул для заметки, сверху положил несколько палочек крестиком, а несколько полешек пометил краской, чтобы отличить свои от чужих.
Соседи похоже, сообразили что к чему и обходили его "капканы", но дрова убывали так же быстро, как и до этого, но теперь воришки не оставляли никаких следов. Скорее всего, они заходили через калитку, пока Паша вкалывал на работе, и проходили к бане по дорожке, так во всяком случае думал обворованный. Несколько раз, подогретый рюмочкой крепкого, он порывался пойти и разобраться с похитителями его добра, но удерживала мысль, что предъявить ворам нечего.
А соседи знать не знали, что нелюдимый мужчина за забором, собирается с ними расквитаться за какие-то дрова. Они изредка смотрели в сторону его участка и бани, по деревенской привычке отмечая, что дым идёт из трубы, значит живой.
И когда утром дыма из трубы не заметили, удивились и поделились своими наблюдениями с соседями с другой стороны. Автомобиль Лешего, так они прозвали его за необщительность, стоял во дворе, что тоже было необычно. В будни, он уезжал утром на нём на работу, вечером возвращался, а сегодня его транспорт стоял на приколе.
Значит дома - переглянулись между собой озадаченные сельчане, - а вдруг с ним чего нехорошего случилось? Почесали головы сзади, потом спереди, но потом разъехались по своим неотложным делам, и забыли про Лешего. Вспомнили на следующее утро, и снова стали чесать затылок, отодвинув шапку, и на всякий случай позвонили Галине Михайловне. Она сто лет сидела в сельсовете кем-то вроде секретаря, и знала обо всех и обо всём, а если не знала, то могла узнать.
- Посмотрю в документах на землю - успокоила людей Михална - где-нибудь наверняка телефон записан.
Но день у женщины выдался суетной, и руки не дошли до документов, и вспомнила она о потеряшке только ночью.
- Ладно, завтра посмотрю - подумала женщина засыпая, не бежать же ночью в правление.
Завтра тоже был неспокойным, и послезавтра тоже, прошло дней пять, пока соседи не забили тревогу по-настоящему.
- Ой, совсем забыла - зевнула Михална, и за пять минут нашла в документах номер телефона, и отправила участковому, который уже топтался возле ворот дома Павла.
- Не берет трубку - сообщил участковый беспокойным соседям Павла - гудки идут длинные.
- Ой, мамочки - побледнела молодая соседка - неужто мертвый там лежит!?
Люди во главе с участковым ходили вокруг дома, вслушивались, пытаясь уловить трезвон телефона хозяина.
- Может вскрыть?
Подергал запертую дверь сосед, но представитель власти не взял на себя такую ответственность, он продолжал названивать, надеясь что кто-нибудь отзовётся.
И Павел отозвался, он вышел из душа в съемной квартире и наконец заметил тихо жужжащий аппарат. Почти неделю назад, попинав по колесам машины, которая отказалась заводиться, он покидал в сумку немного вещей и уехал на попутке на работу. Ехал в кабине большого грузовика и тихо материл сломанный автомобиль, грёбаную заслонку печи, которую забыл закрыть вечером и всё тепло из печи ушло в небо. Он замёрз как бездомная собака, у него болело горло, и чесалось немытое несколько дней тело.
Поэтому, на работе, целый день обзванивал агентства и снял к вечеру небольшую квартиру за большую оплату, и несколько дней радовался таким простым вещам, как горячая вода и теплые батареи.
- Павел Сергеевич, соседи тут переживают - доложил участковый, и попросил впредь не волновать народ - вы хоть записку что ли оставляйте.
- Оставлю - пообещал Паша, только вчера для себя решивший, что нужно продавать этот чертов участок с баней, и покупать в городе хоть комнату в общежитии. На квартиру денег от продажи не хватит, идти мириться с Лилей хотелось, но понимал что бесполезно, поэтому было только два выхода. Оставаться жить в деревне и строить этот уже казавшийся не таким желанным дом, экономить на всём, и прятать дрова от соседей, или продать всё к чёрту, заехать в комнату, где удобства в конце коридора.
Но они, эти удобства есть, и дойти до них можно в тапочках, а не в резиновых сапогах и накрытый дождевиком.
Мечта не хотела сдаваться и шептала, что можно создать их в доме, нужно только потерпеть ещё немного. Но тело уставшее от жесткой лавки и перепадов температуры в бане, посылало мечту на три буквы и томно тянулось полежать в тепле и комфорте.
"Нужно будет все рассчитать - подумал Паша, заворачиваясь в одеяло и вытягиваясь на мягкой кровати - во сколько встанет стройка, а во сколько покупка комнаты. Можно же зимой снимать жилье в городе, а летом жить в деревне", успокаивал он себя, стараясь не вспоминать, что отдал треть зарплаты за аренду квартиры. Ещё нужно как-то оттащить машину до сервиса в выходные, если проблема серьезная, то придется занимать деньги у кого-нибудь.
"Зато я почти осуществил мечту - подумал он, засыпая - не хватило сущей мелочи, дома, собаки и безмятежного покоя".
От автора: знала мужчину, который строил дом мечты, ради него поссорившись с семьёй. Но закончилось там всё печально , дом вскрыли через две недели, с полицией. Почти достроил, но пожил в нём недолго, увы...
Еще от автора: Подключила Премиум канал, где пока что пусто, но скоро там будут мои книги, если кому интересно, через недельку приглашаю заглянуть. Дзен авторов не балует выплатами, поэтому зарабатываем как можем. В основном канале всё остаётся по-прежнему, ничего не меняется, будут рассказы так же, как и до этого.
И есть Телеграмм канал, если кому интересно .