-Она пришла без приглашения, чувствует себя в нашем доме, как в своем! А ты гостеприимство показываешь, семейные секреты рассказываешь. Зачем? Давай я прогоню ее!
-Молчи! И скройся. Покажешься, когда я позову. И не смей голос повышать, когда со мной разговариваешь!
Старуха злобно посмотрела на внезапно появившуюся Лялю. Та, шепча что-то под нос, ушла. Мария Львовна занервничала. Стало неуютно, тревожно. Ей здесь не рады. Она тут чужая. Надо уйти! Но разгадка так близка! Вот и старая цыганка показала ей сундук с монетами. Она достала оттуда точно такую, какая лежит в одном из писем Нади. Они полностью идентичные.
-Эта монета моя, - продолжила старуха, перекладывая монету с костром из одной руки в другую, - на одной стороне подкова, а на другой цыганский костер… Я разговариваю с огнем. И когда мою первую монету забрали, я слегла. И пока мы не обнаружили пропажу, и я не сделала себе новую монетку, вот эту, я не поправилась.
-Что это значит? Что это за монеты? Они что… ваши обереги? – Мария Львовна напряженно смотрела то на старуху, то на сундук.
-Да. Когда ребенок подрастает, он делает себе монетку, кладет ее в сундук. Это не сокровища, не богатства. Это символ нашей сплоченности. Это – табор. Это – мы. Мы едины, и мы всегда вместе. Никто не сможет зайти к нам и остаться, ведь в сундуке нет его монеты. А значит, не жить чужаку среди нас. Эти обереги даруют удачу каждому из нас и всему табору. Это – наше сердце, наша… Родина… Там, где этот сундук, там мы. Там, где монеты, наш дом.
-Вашу монету забрали, - тихо сказала Мария Львовна, - поэтому вы наслали неудачи на…
-Нет, - снова рассмеялась цыганка, - мы никому не причиняем зла. Мы мирные. Мы не желаем кому-то плохого. И монета не принесет зла. Наоборот, она делает семью сплоченной, крепкой… Как цыганский табор, где не место чужакам.
Мария Львовна вспомнила Юлию, дочь Нади. Вспомнила, как та настороженно и резко общалась, как указывала Марии Львовне на то, что она чужая.
-Каждая монетка в этом сундуке особенная. Она собирает вокруг себя, дает удачу, раскрывает таланты, усиливает их. Если кто-то завладеет такой, то он будет счастлив. Оберег все-таки. И не важно, как она попадет в чужие руки. Это не имеет значение, - старуха сложила все монетки в сундук и закрыла его, - но вот если табор лишится своего, то ему придется не сладко… Во-первых, не уйти ему с того места, где он сейчас стоит. Во-вторых, появляется брешь, дырка… А через нее могут всякие залезть и вылезти. Наши дети, внуки, молодежь разбредается, уходит, знакомства заводят с местными, дела у них общие появляются. Понимаешь?
Мария Львовна кивнула. Именно поэтому кочевой народ осел в этом поселке. И табор стал более лояльным к чужакам, стал считать их почти своими, соседями, возможно, приятелями.
-Но подождите! Как, как мы могли украсть вашу монетку? Мы же один раз были у вас, - спросила Мария Львовна, - неужели Толик мог это сделать?
-Мальчишка, - кивнула головой старуха, – играл, бегал… Увидел сундук, открыл его… раньше дети наши часто монетки перебирали, может кто и забыл запереть сундук. Взял одну, повертел, повертел в руках, да и сунул в карман. А может, кто спугнул его… Может, не со зла…
-Он вам так сказал? – Мария Львовна опустила глаза.
-Нет. Я уже потом, как поправилась, на ноги встала, у огня спросила, он мне сказал, кто монетку присвоил. Даже ходила к дому, просила вернуть. Но отец мальчика меня прогнал. Он ведь не знал, что сын натворил. А сам Толик уже бы и не вернул… Знаю, знаю, эта вещь особенная, она сразу корни пускает там, где лежит. Такую связь просто не разбить, не разрубить. Тот, у кого монетка, считает ее своей собственной и не отдаст ее обратно.
Мария Львовна вздохнула. Получается, Толик украл монетку и никому об этом не сказал. А она сильно объединила семью, именно поэтому отец Нади и Толика поругался с семейством Маши. Чужаки ведь. Ну а магическая сила цыганского оберега помогла, принесла удачу, деньги. Может благодаря тому, что монетка была в руках Толика, его отец клад нашел.
-Толя в конце своей жизни монетку передал сестре, Наде. Но не сказал, что она ваша.
-Да-да. Надя приезжала ко мне и все это рассказывала. Я знаю, что он не открыл ей правду. Боялся, наверное, стыдился. Но монету все же передал. Это далось ему легко, ведь Надя – семья. А уже после того, как монетка перешла из его рук в другие, то связь Толи с оберегом чуть ослабла и он сестру отправлял сюда.
Мария Львовна кивнула. Она хорошо помнила из писем Нади, что Толик просил сестру приехать в родной поселок. Совесть мучала или он хотел, чтобы Надя сама докопалась до правды и вернула монету истинным владельцам.
-Твоей подруге я рассказала все тоже самое, что и тебе. Она плакала, просила прощение. Обещала, что монету вернет. Сказала, что приедет еще раз… Ждала ее… А потом я с огнем поговорила. Он сказал, что Надя не приедет. Сказал, что она передумала, не хотела отдавать обратно оберег. Твоя подруга думала, что на нем держится все ее семья. Именно из-за него узы крепкие. И даже те, кто вошел в эту семью, например, мужья и жены детей, они выбирались очень тщательно и основательно. Просто так подобные союзы не разрушаются.
Мария Львовна снова вспомнила Юлию и ту ссору, которую она застала, приехав второй раз в большой особняк. Получается, что брак стал трещать по швам, как только монетка из семейного гнезда перекочевала к Марии Львовне.
-Монета приросла к твоей подруге. Она решила ее не отдавать. Ее выбор. Ее решение. Чем дольше ты владеешь оберегом, тем сильнее связь, - цыганка сурово посмотрела на Марию Львовну.
Та напрягла память. Если верить датам на письмах Нади, то с момента, как она получила монетку от брата до то, как приехала в родной поселок, прошло чуть больше года. Ее подруга держала монетку при себе слишком долго, чтобы легко расстаться с ней.
-Они болели. И Толик, и Надя. Не спроста, - Мария Львовна с вызовом посмотрела на старуху.
Женщина просто не верила, что такие люди просто отпустят обиду. Наверняка, цыганка, которая умеет разговаривать с огнем, навела порчу и болезни.
-Это не наших рук дело, - мотнула головой старуха, – мы не вмешиваемся в высшие планы. Если суждено было нам лишиться оберега, значит, так и должно быть. И обиду мы не держим. Хранители наши справедливые и могущественные. Если они решат, что кто-то должен понести наказание, то так и будет. Только сделают они это сами. Высший суд. Не человеческий.
-А если монетка к вам вернется, то что? – подумав, спросила Мария Львовна.
-Каждый останется при своем. Наш табор залатает брешь и двинется дальше, если так на совете решат. Главное, что наше будет у нас.
Мария Львовна молчала. Сейчас или никогда. Если она не отдаст монету цыганке, то потом может не захотеть делать этого, ведь появится связь.
«Семья моя станет единой. Дети, что живут в других городах, потянутся ко мне. Мужа не вернуть с того света, конечно. Но я буду постоянно видеть близких мне людей. Плохо? Я многого хочу? Но… Имею ли право?»
Мария Львовна медленно выдохнула и полезла в сумочку. Она достала письма Нади и выудила из одного монетку.
-Это ваша монета. Надя писала мне письма, но не отправляла. Монетку она сохранила в одном из них. Письма попали ко мне случайно. Раз теперь они мои, то и монета моя. И я ее вам возвращаю.
Старуха с улыбкой взяла в руки монетку. Она ласково поводила пальцами по изображению костра и снова открыла сундук. С металлическим лязгом оберег упал на остальные.
-Спасибо тебе. Ты вернула монету туда, где она должна быть, вернула ее в табор. Ну а я… Что же, в сундуке теперь две моих монеты, значит, проживу в два раза дольше.
-Надеюсь, я сделала все правильно, - Мария Львовна продолжала сомневаться.
Возможно, оберег следовало отдать Юлии, чтобы сохранить их семью. Что теперь с ними будет? А ведь целая улица заселена родственниками. Рассорятся теперь или смогут сохранить узы?
-Ты сделала все правильно. Поступила мудро и справедливо. За это я хочу тебя отблагодарить. Идем на улицу!.. Ляля, авай чугунко!
Появилась молодая цыганка, в ее руках был чугунный котелок. Она молча отдала его старухе, виновато глянув на Марию Львовну.
-Не обижайся на Лялю. Она злилась за то, что ты отвлекаешь меня от дел. Думала, что ты такая же, как и твоя подруга… но Ляля уже знает, что монета вернулась в сундук. Однако извиняться не станет. Гордая она девка! - усмехнулась цыганка.
Старуха вышла на улицу и повела Марию Львовну к горящему костру.
Пламя, за которым никто не следил, рвалось вверх. Но, кажется, старая цыганка знала, что огонь не причинит вреда никому. Как только она приблизилась, языки костра немного затихли. А потом и вовсе стухли. Теперь костер просто медленно тлел, ярко-красные угли то загорались, то тухли, будто подмигивая старой цыганке.
Она открыла чугунок и взяла в руки маленький металлический совок. Им цыганка набрала пепел и высыпала в котелок. Набрав полный чугунок, старуха протянула его Марии Львовне.
-Пепел цыганского костра. Соберет вокруг себя, обогреет тело и душу, растопит сердца. Убережет от холодных и черствых, оставит радом только тех, кто по-настоящему любит и ценит. Защитит от плохого и подсветит всему хорошему, чтобы оно знало, куда идти… Тут много. Тебе хватит. Детишкам дай своим. Поделись с близкими, - цыганка улыбнулась, - бери, не бойся. Мой костер не злой. Он теплый, нежный.
-Спасибо, - расплылась Мария Львовна в улыбке, не ожидая получить такой подарок, - это что, чудесный пепел? Его нужно хранить, да?
-Да. Там, где он окажется, всегда будет добро и благость. А теперь иди, женщина. Спасибо тебе!
***
Мария Львовна, выпрямившись, сидела в роскошной гостиной. Она слышала, как Юлия разговаривает с кем-то по телефону. Ругается. Наверное, в семье проблемы.
Дверь кабинете резко отворилась, и взъерошенная женщина медленно вышла оттуда. Она тяжело вздохнула и села на краешек дивана.
-Здравствуйте, Мария Львовна, - тихо сказала Юлия, - чай, освежающий лимонад? Или вoдky?
-Лучше чай, - женщина с тревогой посмотрела на хозяйку, ей, видимо, требовалось выпить что-то покрепче, - Юлия, я хотела вам сказать спасибо за то, что передали мне письма вашей матери. Это очень ценно для меня. Очень важно. Знаете, я не так давно ездила в родной поселок. По следам Надюши.
-Да-да, мама была там, я помню, - кивнула головой женщина.
-Так вот. Я была на том самом месте, где стоял дом Нади и Толи. Представляете, хозяева были так любезны, что даже пустили меня туда, - улыбнулась Мария Львовна.
-Правда? И что? Там все изменилось? – спросила Юлия.
Мария Львовна кивнула. И вдруг подумала о том, как сильно изменилась Юлия. Раньше она бы не стала разговаривать с чужой для себя женщиной, не стала бы угощать ее чаем.
-Изменилось. Там все изменилось. В своем доме я тоже была… Знаете, будто вернулась в прошлое. Столько воспоминаний!
-Расскажите, - улыбнулась Юлия и уперлась щекой о руку.
-Я вам кое-что привезла оттуда. Это пепел… О, не хмурьтесь. Пепел от большого и жаркого костра, вокруг которого собираются хорошие люди. Ну а так как их дом на месте дома вашей матери, то это вам!
Мария Львовна достала из сумки стеклянную, узорчатую бутылку и протянула ее Юлии. Оставьте ее в комнате Нади. Это часть ее детства.
-Хорошо, - Юлия с улыбкой пожала плечами.
ПРОШЛО ДВА ГОДА
-Мария Львовна, где же вы ходите! – Юлия, в обнимку с мужем, встречала дорогую гостью у себя в особняке, - располагайтесь, пожалуйста, на веранде, сейчас закуску принесут… Вы как? Как дети? Рассказывайте!
Мария Львовна с улыбкой посмотрела на счастливую дочь своей подруги и даже зажмурилась от удовольствия. Как хорошо все-таки все сложилось. Пепел цыганского костра не позволил распасться семье Юлии. Он собрал вокруг Марии Львовны всех ее детей и внуков. А еще произошло объединение двух семей, которые когда-то пошли разными дорожками.
Теперь Мария Львовна была желанной гостьей в доме Юлии. Они с дочерью Нади могли предаваться воспоминаниям за долгими, задушевными беседам.
~~~