В первые недели Великой Отечественной войны Красная армия сражалась не только на фронте, но и в глубоком тылу. Там, за линией боевых действий, происходило незаметное, но опасное противостояние. Немецкие диверсанты проникали в советские города, переодевались в форму РККА, разрезали линии связи, подрывали мосты и передавали координаты авиации. Это была война без фронта, без знамён и без жалости.
Масштабы диверсионной активности летом 1941 года поражают даже сегодня. На фоне хаоса отступлений, нехватки связи и потерь управления, диверсионные группы вермахта действовали максимально дерзко. Некоторые работали под видом советских офицеров, другие — под прикрытием «потерявшихся» санитаров, третьи — с поддельными документами и радиостанциями. Их задачей было дестабилизировать тыл и сорвать мобилизацию.
Зачем Гитлеру были нужны шпионы в советском тылу
Германское командование понимало, что победа в войне с СССР невозможна без хаоса в его тылу. Красная армия, даже отступая, сохраняла живучесть. Поэтому необходимо было лишить её координации, связи, топлива и резервов. Именно на это работали диверсионные группы Абвера — военной разведки Третьего рейха.
Абвер начал готовить диверсантов задолго до 22 июня. Базы подготовки находились в Польше, Восточной Пруссии и Румынии. Там обучали русскоязычных перебежчиков, пленных, бывших эмигрантов и профессиональных разведчиков. Их учили ориентироваться по местности, обращаться с советским оружием, использовать форму РККА и вести радиосвязь на «советской волне».
«Мы должны выглядеть как они, говорить как они, думать как они — и бить в спину», — говорили на инструктажах.
Целью было не просто проникновение. Эти группы должны были вызывать панику, мешать эвакуации, подрывать мосты, наводить артиллерию и авиацию, распространять дезинформацию.
Они работали в расчёте на хаос. И первые недели войны давали им эту возможность.
Как диверсанты попадали в советский тыл
Методы проникновения были разнообразны. Самый массовый — с наступающими частями. Под видом отступающих советских бойцов диверсанты шли в тыл и «оседали» в населённых пунктах. Использовали форму, документы, а иногда — реальные захваченные красноармейские удостоверения.
Второй способ — парашютное десантирование. Особенно активно — в Прибалтике, Белоруссии и на Украине. Эти группы сбрасывались ночью, имели радиостанции, сухпаёк, взрывчатку. Некоторые — фотоаппараты и карты, обновлённые перед вылетом.
Были и те, кто приходил с местными проводниками. На Западной Украине, в Литве и в южной Белоруссии диверсанты пользовались поддержкой антисоветски настроенного населения. Там они могли рассчитывать на еду, убежище и помощь в ориентировании.
«Он вошёл в штаб в форме полковника. Был вежлив, просил бумаги. Только когда он ушёл, связист понял — нет такого офицера на участке», — из воспоминаний бойца НКВД.
Самыми опасными были те, кто действовал в одиночку. Умелые, хорошо подготовленные, с навыками актёрского мастерства, они внедрялись в командные пункты и даже штабы. Их главной защитой была уверенность и знание деталей армейского быта.
Что именно они делали и что успели
Подрыв железнодорожных узлов. В Брянской и Орловской областях диверсанты взорвали десятки шпал, нарушили подачу топлива. В районе Смоленска они устроили ложную аварию эшелона, заблокировав путь на 18 часов.
Наведение авиации. Радиопередатчики, замаскированные под армейские, передавали координаты скоплений техники. После одного такого сигнала немецкая авиация уничтожила колонну 6-й армии под Киевом.
Поджоги складов. В районе Витебска трое диверсантов сожгли продуктовый склад на 300 тонн. В Гомеле уничтожили склады с боеприпасами, выдав себя за представителей интендантской службы.
Дезинформация и паника. Под видом связистов они сообщали о прорыве врага там, где его не было. Часто это приводило к самовольному отступлению. Один случай под Смоленском едва не привёл к сдаче госпиталя, когда «офицер» приказал эвакуироваться из-за «окружения».
«Мы получали приказы — и не понимали, откуда. Связь шла. А командующего на месте не было. Позже выяснилось: в сети работал фальшивый позывной», — вспоминал радист 194-й стрелковой дивизии.
Особенно много диверсантов действовало в Киеве, Минске и Вильнюсе. Там они организовывали минирования, расстрелы одиночных постов, вели фотофиксацию для дальнейших налётов.
Как с ними боролась советская сторона
Контрразведка была не готова к такому размаху. НКВД действовало с опозданием. В первых неделях войны были случаи, когда диверсантов отпускали — принимая за своих. Но быстро ситуация изменилась.
Создавались группы быстрого реагирования. На местах формировали отряды из сотрудников особых отделов, с задачей выявления подозрительных лиц. Проверялись документы, поведение, даже акценты.
На дороге останавливали машины и расспрашивали о военных деталях. Диверсанты часто прокалывались на мелочах: не знали, где ближайшая часть, не могли точно ответить на вопрос о командире батальона.
Вход в штабы усилили. В некоторых районах ввели правило: в штабе должен быть знакомый офицер-поручитель. Если никто не знал «прибывшего», его задерживали до выяснения.
«Мы ловили по походке, по взгляду, по паузе в разговоре. Даже если документы были в порядке», — рассказывал сотрудник СМЕРШа.
Формировались «ловушки». Специально подставляли склад или линию связи и ждали. Через несколько часов — появлялся диверсант.
Самым эффективным средством была бдительность. Именно благодаря обычным бойцам, деревенским сторожам и санитаркам были обезврежены десятки вражеских агентов.
К концу 1941 года волна диверсий пошла на спад. Линия фронта стабилизировалась, войска учились отличать «своих» от переодетых. Связь налаживалась. Но первые месяцы войны навсегда остались временем, когда враг был не только впереди, но и позади.
«Форма не спасала. Даже если на тебе шинель РККА, правда — в глазах», — сказал позже ветеран контрразведки.
Подпишитесь на «Под прицелом истории» — чтобы узнавать не только о боях, но и о тех, кто сражался в тени.
А вы знали, насколько глубоко враг проникал в наш тыл в 1941 году? Поделитесь своими мыслями.