Если кто не в курсе, размер Нобелевской премии мира 2025 года составляет 9,0 млн шведских крон или 889 тысяч долларов США. Так что, даже если Трамп её и получит, я так понимаю, это ему на пару раз в ресторан сходить. Потому что деньжищи у семейства водятся громадные.
Вот, островок в Средиземном море прикупили более чем за миллиард. И сколько ещё вложат...
Давайте вместе почитаем об этом в оригинале от Гардиан:
Иванка Трамп заплатила более 1 млрд долларов на албанский остров, который станет роскошным курортом после того, как там будут убраны неразорвавшиеся боеприпасы
Сазан находится между Адриатическим и Ионическим морями, стратегически расположенный у входа в залив Влёра, в проливе Отранто, который отделяет Италию от Албании. Но, как объяснили нам здесь, «климат Сазана не средиземноморский, а субтропический. Вы можете видеть это по растительности. Биоразнообразие здесь просто безумное». Действительно, кусты, казалось, вышли из компьютера Спилберга, породив джунгли колоссальных ясеней, грабов, приморских сосен и каменных дубов.
Албанцы теперь называют Сазан Ishulli i Trumpëve — остров Трампа. До сих пор в основном нетронутый застройкой, он находится на грани того, чтобы стать Меккой для ультра-роскошного туризма, еще одним дополнением к портфелю недвижимости Иванки Трамп и Джареда Кушнера. Выступая в подкасте Lex Fridman, Трамп едва могла скрыть свое волнение: «Я работаю с мужем, у нас есть этот остров площадью 1400 акров в Средиземном море, и мы привлекаем лучших архитекторов и лучшие бренды», — сказала она. «Это будет нечто необыкновенное».
Невероятно, но окружающая среда Сазана во многом обязана коммунизму. В коммунистическую эпоху, с 1946 по 1991 год, Албания была известна как европейская Северная Корея, а Сазан стал символом крайней изоляции: неприступная военная крепость, которую диктатор Энвер Ходжа, опасавшийся, что страна станет жертвой сверхдержавы, вообразил себе способной защитить ее от нападения НАТО или стран Варшавского договора.
Десятилетиями солдаты, размещенные на острове, ждали такой атаки, осматривая горизонт, прислушиваясь к подводной лодке, которая рано или поздно должна была появиться из глубин Адриатики. На острове была военная база с жилыми помещениями, театром, школой и больницей. К 1970-м годам на острове проживало около 150 семей военных, не имевших связи с материком. «Но они были привилегированными. У них была еда, одежда, образование, бытовая техника», — рассказал мне Селаж. Ожидание закончилось только с падением режима в 1991 году.
Я спросил своего гида о знаках, предупреждающих о минах. «На самом деле, это не совсем мины», — сказал он. «Это место полно неразорвавшихся боеприпасов, есть еще много мест, которые нужно очистить». Он указал на овраг на восточном побережье, где Affinity Partners хочет развить значительную часть проекта недвижимости, который охватит всю поверхность острова. «[Неразорвавшиеся боеприпасы] — это остатки 1990-х годов», — продолжил Селаж, — «когда преступники атаковали остров прямо под носом у военных, разграбив склады оружия и боеприпасов». Враг в конце концов пришел, но на небольших самодельных судах и говоря на том же языке, что и солдаты.
В настоящее время остров контролируется албанскими вооруженными силами. Его патрулируют три моряка, которые ходят туда-сюда между ржавыми и ветхими доками в заливе Сан-Николо (порт, где Affinity построит главную пристань для яхт, по словам Абехсеры).