Наступила та самая редкая суббота, когда родители звонили не просто поболтать, а с конкретной просьбой: помочь папе перекрыть крышу сарая и маме перетащить мешки с землей для теплицы. Сами они, конечно, уже не те, чтобы карабкаться по стремянке или таскать тяжести. Я взглянула на мужа, который развалился на диване с планшетом.
— Дорогой, съездим к моим? Папе с крышей надо помочь, маме – мешки перетаскать. Часа на три, максимум.
Он даже глаз не оторвал от экрана, где лихо гоняли виртуальные тачки.
— Ну… Сегодня же выходной. Я так устал за неделю. Может, в другой раз? Или пусть наймут кого-нибудь.
Это «пусть наймут кого-нибудь» задело меня за живое. Как будто речь шла о незнакомых людях, а не о его же тесте и теще, которые всегда встречали его как родного, кормили до отвала и никогда, никогда не просили о помощи без острой необходимости.
— Сергей, это же родители. Они просят раз в полгода! Крыша течет сейчас, земля нужна сейчас. Неужели три часа твоего драгоценного «ничегонеделанья» дороже?
Он вздохнул, наконец-то отложив планшет, но всем видом показывая, как его пытают.
— Ладно, ладно… Только я не уверен, что у меня получится с этой крышей… Я же не кровельщик.
— Никто не ждет от тебя шедевра! — не выдержала я. — Просто помочь папе подержать, подать! И мешки – они тяжелые, мама сама не справится. Это же элементарная помощь, знак уважения!
Но он уже снова уткнулся в экран, мысленно слившись с диваном.
— Поезжай сама, если так надо. Я потом, может…
Это «может» прозвучало как последняя капля. Годами я создавала ему комфорт: вкусные завтраки, обеды, ужины, уютный дом. Весь этот комплекс услуг под названием «жена» он воспринимал как должное. А вот проявить минимальную отзывчивость к моим родным – это уже «устал», «выходной», «не кровельщик».
Я молча собрала сумку с рабочими перчатками и бутылкой воды.
— Я поехала. — Сказала холодно. — А насчет ужина… Поскольку ты сегодня «устал», позаботься о себе сам. Холодильник полный.
Он захлопал глазами.
— То есть как… сам? А ты?
— Я, — сказала, уже открывая дверь, — буду ужинать с родителями. После того, как помогу им.
Поездка на дачу прошла в смеси злости и обиды. Папа, конечно, расстроился, что Сергей не приехал, но старался не показывать. Мы вдвоем кое-как справились с самым срочным. Вернулась я поздно. На кухне – следы бутербродного пиршества: крошки, остатки колбасы, грязная тарелка. Сергей сидел в гостиной, смотрел телевизор с каким-то потерянным видом.
На следующее утро я встала, сделала кофе… только себе. На его привычное: «А что на завтрак, солнышко?» — ответила, наливая ароматный напиток в свою кружку:
— Что найдется. Я сегодня занята.
Обед? Салат – себе. Ароматный борщ, доставшийся из морозилки родительских запасов – тоже себе. Вечером я с наслаждением ела котлету с картошкой, которую привезла мама. Он ковырял вилкой в магазинном пельменном месиве, которое сам же и сварил.
На третий день Великого Голодания на его лице появилось выражение не просто голода, а глубокого когнитивного диссонанса. Он подошел, когда я ставила в духовку свой кусок рыбы.
— Оксан… — начал он жалобно. — Это… это надолго?
Я повернулась, облокотившись о столешницу.
— Знаешь, Сергей, я тут подумала. Я ведь обеспечиваю тебе дома целый пакет услуг «все включено»: питание, уют, чистота. Но пакет, как и любой контракт, предполагает двусторонние обязательства. Одно из моих негласных условий – элементарное человеческое отношение к моим близким. Ты свой пункт контракта нарушил. Поэтому… — я жестом указала на его тарелку с вчерашними пельменями, — пакет услуг временно приостановлен. До пересмотра условий.
Он смотрел на меня, на рыбу, начинающую золотиться в духовке, на свою грустную тарелку. И вдруг… он сник. По-настоящему.
— Я понял, — тихо сказал он. — Я был сволочью. Эгоистом. Позвони папе, пожалуйста. Спроси, когда ему удобно, чтобы я приехал доделать крышу. И мешки… все мешки перетаскаю. Обещаю.
Злость начала таять.
— Салат остался, — кивнула я на холодильник. — И рыбы хватит на двоих. Если завтра поедем к родителям. Вместе.
Он кивнул так энергично, что, казалось, вот-вот сломает шею.
— Поедем! Обязательно! И… Оксан?
— Да?
— Этот «пакет услуг»… — он робко улыбнулся, — он… возобновляется?
Я достала вторую порцию рыбы.
— Рассмотрю твою заявку, — ответила я, стараясь скрыть улыбку. — После выполнения дачных работ. И помни: абонемент требует своевременной оплаты уважением. Без просрочек.