Анна Михайловна стояла посреди квартиры своей недавно ушедшей матери, растерянно оглядывая знакомые до боли вещи. Старое пианино, на котором она училась играть в детстве. Сервант с хрустальными рюмками, которые доставали только по праздникам. Пожелтевшие фотографии на стенах.
– Мам, может, начнём с кухни? – её дочь Катя осторожно тронула её за плечо. – Там проще будет разобрать.
– Да, наверное, – Анна вздохнула. – Только давай сначала чаю попьём. Я как-то... не готова ещё.
Они прошли на кухню – маленькую, уютную, с геранью на подоконнике и старыми занавесками в мелкий цветочек. Всё как при маме.
– Знаешь, – Анна достала чашки из серванта, – мама всегда говорила, что после её смерти квартира достанется мне и Светке поровну. А теперь выясняется...
– Что тётя Света претендует на большее? – Катя поставила чайник.
– Если бы! – Анна горько усмехнулась. – Она уже успела оформить дарственную. Ещё при жизни мамы. Представляешь?
– Как это? – Катя удивлённо посмотрела на мать. – А бабушка что?
– А бабушка была уже не в том состоянии, чтобы понимать, что подписывает, – Анна почувствовала, как к горлу подступает комок. – Светка воспользовалась тем, что мама после инсульта плохо соображала.
Чайник свистнул, заглушая тяжёлый вздох. Катя разлила чай по чашкам, добавила лимон – как любила бабушка.
– И что теперь?
– Теперь... – Анна помешала ложечкой в чашке. – Теперь Светка говорит, что я могу забрать вещи и убираться. Квартира, мол, её.
– Но это же нечестно! – Катя стукнула кулаком по столу. – Ты ухаживала за бабушкой последние годы, а она...
– А она была рядом, когда нужно, – Анна невесело усмехнулась. – В нужный момент, с нужными бумагами.
В дверь позвонили. На пороге стояла Светлана – младшая сестра Анны, подтянутая, с идеальной укладкой и маникюром.
– О, ты уже здесь, – она окинула сестру холодным взглядом. – Вещи собираешь?
– Здравствуй, Света, – Анна постаралась говорить спокойно. – Да, разбираю мамины вещи.
– Только не затягивай, – Светлана прошла в квартиру, цокая каблуками. – Мне нужно делать ремонт.
– Ремонт? – Анна почувствовала, как внутри всё сжалось. – Уже?
– А чего тянуть? – Светлана открыла сервант, придирчиво разглядывая посуду. – Хрусталь можешь забрать, мне эта рухлядь не нужна.
– Рухлядь? – Анна сжала кулаки. – Это мамины вещи! Её память!
– Ой, только давай без этой сентиментальности, – Светлана поморщилась. – Мама умерла, квартира моя, всё по закону.
– По закону? – Анна почувствовала, как злость поднимается внутри горячей волной. – А то, что ты воспользовалась её беспомощностью – это по закону?
– Не начинай, – Светлана достала сигарету. – Мама сама всё подписала.
– Она даже не понимала, что подписывает! – Анна повысила голос. – Ты же знаешь, после инсульта она...
– Знаю, знаю, – Светлана махнула рукой. – Слушай, давай без драм. Бери что хочешь и уходи. У меня через час дизайнер придёт, будем планировку обсуждать.
Катя, молча наблюдавшая за перепалкой, не выдержала:
– Тётя Света, как вы можете? Бабушку же только похоронили!
– А что, мне теперь всю жизнь в трауре ходить? – Светлана выпустила струю дыма. – Жизнь продолжается, детка.
Анна смотрела на сестру и не узнавала её. Куда делась та смешливая девчонка, с которой они делили секреты? Когда она превратилась в эту холодную, расчётливую женщину?
– Знаешь что, – Анна медленно произнесла каждое слово, – оставь себе эту квартиру. Подавись ею. Но знай: после этого у меня больше нет сестры.
Светлана пожала плечами:
– Как скажешь. Главное, освободи квартиру до вечера.
Анна повернулась к дочери:
– Кать, неси коробки. Будем собирать вещи.
Следующие несколько часов они молча складывали вещи. Каждая фотография, каждая чашка, каждая книга будто весила тонну – столько воспоминаний было с ними связано.
– Мам, смотри! – Катя достала из шкафа старый альбом. – Это ты и тётя Света?
Анна взглянула на фотографию: две девочки в одинаковых платьях, обнявшись, смеются в камеру. Лето, дача, малина в саду...
– Да, – она провела пальцем по снимку. – Нам тут... мне двенадцать, Светке восемь. Знаешь, она тогда за мной везде хвостиком ходила. "Аня, подожди!", "Аня, возьми меня с собой!"
– А что случилось потом? – Катя осторожно положила альбом в коробку.
– Жизнь случилась, – Анна вздохнула. – Я вышла замуж, родила тебя. Светка в бизнес ушла. Разные интересы, разные круги общения... А потом мама заболела.
– И тётя Света воспользовалась этим.
– Да. Хотя знаешь... – Анна присела на край кровати. – Может, я тоже виновата. Была так занята работой, тобой, своими проблемами... Не заметила, как сестра изменилась.
В комнату вошла Светлана, на ходу разговаривая по телефону:
– Да-да, светлые тона, минимализм. И эту стену снести обязательно...
Анна вздрогнула. Снести стену? Ту самую, где мама отмечала их рост каждый год?
– Света, – она встала. – Можно тебя на минуту?
– Я перезвоню, – Светлана убрала телефон. – Что?
– Зачем ты это делаешь?
– Что именно?
– Всё это, – Анна обвела рукой комнату. – Спешишь всё переделать, уничтожить, будто пытаешься стереть память о маме.
– Не драматизируй, – Светлана поморщилась. – Просто хочу сделать современный ремонт.
– А помнишь, как мы здесь в прятки играли? Как мама учила нас печь пироги на этой кухне? Как папа...
– Хватит! – Светлана повысила голос. – Хватит этих сопливых воспоминаний! Да, было детство, были игры, были пироги. Но это всё в прошлом. Сейчас есть только реальность – я владелица квартиры, ты – нет. Всё просто.
– Просто? – Анна горько усмехнулась. – Что ж, тогда и я скажу просто: ты предала не меня – ты предала мамину память.
Светлана на мгновение замерла, будто её ударили. Потом тряхнула головой:
– Знаешь что? Забирай всё. Весь этот хлам, все альбомы, всю посуду. Мне ничего не нужно.
– Конечно не нужно, – тихо сказала Анна. – Тебе ведь нужна только квартира в центре. Престижный адрес, хорошая цена...
– А тебе нужны только воспоминания? – Светлана усмехнулась. – Что ж, забирай их. Все до единого.
Она развернулась и вышла из комнаты. Через минуту хлопнула входная дверь.
– Мам, – Катя обняла мать за плечи. – Может, к юристу обратиться? Попробовать оспорить...
– Нет, – Анна покачала головой. – Знаешь, пусть подавится этой квартирой. Я лучше сохраню другое наследство – мамину доброту, её умение прощать, её любовь...
Они закончили собирать вещи к вечеру. Последним в коробку лёг старый фотоальбом – тот самый, с двумя смеющимися девочками в одинаковых платьях.
Уже в дверях Анна обернулась, окидывая взглядом квартиру, где прошло её детство. Старые обои, скрипучий паркет, тени от герани на подоконнике... Завтра здесь всё будет по-другому.
– Прощай, мама, – прошептала она. – Прости, что не уберегла твой дом.
На улице моросил дождь. Катя ловила такси, а Анна стояла, прижимая к груди коробку с фотографиями. Где-то там, среди снимков, была ещё одна фотография – мама держит на руках двух маленьких девочек. На обороте выцветшими чернилами написано: "Моим девочкам. Берегите друг друга."
– Мам, такси подъехало, – позвала Катя.
– Иду, – Анна в последний раз посмотрела на окна квартиры.
В одном из них мелькнул силуэт Светланы – она стояла, прислонившись к стеклу, и смотрела вниз. На мгновение Анне показалось, что сестра плачет. Но нет – просто отражение дождя на стекле.
– Знаешь что, Кать? – Анна села в машину. – Давай заедем в цветочный. Купим герань. Такую же, как у мамы.
– Зачем?
– Посадим дома. Будет... будет память. Настоящая память, живая.
Такси тронулось, увозя их прочь от дома детства. А в коробке с фотографиями, среди прочих вещей, лежал старый конверт с маминым почерком: "Моим дочерям. Вскрыть после моей смерти." Анна нашла его, разбирая вещи, но так и не решилась открыть. Может быть, завтра. Или послезавтра. Когда боль немного утихнет, и можно будет снова поверить в то, что любовь сильнее жадности, а память важнее денег.