В музее – 4 633 окна. Это если считать все здания, в том числе Главный штаб и Реставрационно-хранительский центр «Старая Деревня». Когда-то окна дворца были едва ли не главным врагом для произведений искусства. Сейчас – можно сказать, главные защитники.
Есть ли что-то вреднее для экспонатов, чем прямой солнечный свет? Да, и многих это удивит. Гораздо разрушительнее действует так называемое диффузное излучение, или излучение чистого неба – рассеянный солнечный свет, который достигает земной поверхности. Прямые лучи – интенсивные, но появляются они всё-таки на ограниченное время. Излучение чистого неба – суммарное, оно «работает» в течение всего дня.
Есть такой показатель – коэффициент относительной вредности. Например, у прямых солнечных лучей, попадающих через обычное стекло, он равен 3,1. А у чистого неба в зените (так же, через стекло) – 11,4.
Петербург, деликатно скажем, не самый солнечный город: у нас в среднем набирается 62 ясных дня в году. Но пасмурное небо не спасает: его коэффициент относительной вредности в дневное время выше, чем у прямого солнечного света: 5,0 через стекло!
Излучение чистого неба – главный скрытый враг музейных экспонатов, утверждают специалисты. В нём, во-первых, много ультрафиолетового излучения – самого губительного, разрушающего молекулярные связи. Во-вторых, много инфракрасного излучения: оно греет и тем самым ускоряет деструктивные процессы, может высушивать органические материалы – дерево, бумагу, кожу, ткани. В-третьих, в излучении чистого неба есть много видимого синего света – у него тоже достаточно высокая энергия, чтобы вредить экспонатам.
Как оберегать шедевры? Казалось бы, шторами. Эрмитаж получает от посетителей немало подобных сообщений: «Штор-маркиз мало, повесьте, пожалуйста, шторы блэкаут!» Впрочем, эти просьбы уравновешены прямо противоположными: «Уберите и шторы-маркизы!».
Ни то, ни другое невозможно. Шторы-маркизы дополнительно рассеивают свет – это одно из средств борьбы с досадными бликами на музейных витринах. Кроме того, они исторически и эстетически оправданы во дворце. Блэкаут-шторы неуместны: с ними полностью «потеряется» архитектура, отмечают эксперты, а в Эрмитаже она очень важна – всё-таки изначально это дворцовые залы с огромными окнами.
Но спасение есть. Стёкла в окнах музея пропускают много ультрафиолета, поэтому (кто-то наверняка уже догадался) их покрывают специальными защитными плёнками, и они блокируют до 99% невидимого излучения и часть видимого.
Вы эту трудную «работу по задержанию» не заметите. Человеческий глаз не воспринимает ультрафиолет. А вот, к примеру, пчела, видящая часть УФ-спектра, была бы способна «оценить эффект». Правда, с эстетической точки зрения он вряд ли завораживает: представьте себе, что на фасаде Эрмитажа – не прозрачные окна, а тёмные прямоугольники.
Есть отдельные тонкости в выборе плёнок: не везде они одинаковые. К примеру, нужно, чтобы защищённые стекла по возможности не мешали цветопередаче (она у дневного естественного света всё-таки самая лучшая) и не искажали цвет экспонатов. Кроме того, надо учитывать движение солнца по небосводу. Наиболее мощная защита, как нетрудно догадаться, – у окон фасадов, выходящих на юг – на Дворцовую площадь, если речь идёт о Зимнем дворце.
Есть специальный протокол, по которому открываются и закрываются шторы, включаются и выключаются группы светильников в залах. В этом алгоритме, например, учитывается степень светочувствительности произведений искусства; сторона света, на которую выходит окно; изменение освещённости в течение дня в разное время года. А ещё для каждого зала есть своя так называемая световая карта: в каком случае музейному смотрителю нужно опустить маркизы целиком, а когда использовать ещё и специальную рулонную штору.
В следующий визит в Эрмитаж присмотритесь к окнам. Если учитывать, что ультрафиолет разрушителен для любой органики, то получается, что музейные стёкла защищают и гостей Эрмитажа.