После похода в ЗАГС Элем Климов привёл свою молодую супругу в просторную квартиру, где жили его родители. Отец Элема, Герман Степанович, занимавший важный пост в партийном контроле , однажды за ужином как бы между прочим заметил:
"Сегодня подписал бумаги о реабилитации ещё двадцати трёх человек".
И вот тогда-то Лариса и осознала, в какую семью она попала...
"Я пришла снимать кино..."
Лариса Шепитько родилась в 1938 году в украинском городке Артёмовске. Её отец, Ефим Анисимович, работал в НКВД, а мать, Ефросинья Яновна, была учительницей. Однако отца Лариса почти не помнила: он оставил семью, когда девочке не было и четырёх лет. После окончания войны Шепитько перебрались во Львов, а затем и в Киев, где Ефросинья Яновна поступила на курсы в Высшую партийную школу.
Именно в Киеве Лариса впервые увидела кино не как зритель, а как потенциальный создатель. Наблюдая на Крещатике за съёмками фильма "Овод" с участием знаменитых супругов Стриженовых , она вдруг почувствовала странную, необъяснимую связь с этим искусством. И вот, окончив школу, Лариса отправилась покорять Москву, поступать во ВГИК. В её скромном чемоданчике лежал аттестат с одними пятёрками и... больше ничего. Никаких рекомендаций, никаких подготовленных работ. Лишь непоколебимая уверенность в том, что её место – за режиссёрским пультом, а не перед камерой.
Когда во ВГИКе завели свою обычную песню про "прекрасные актёрские данные", Лариса вдруг чётко, почти вызывающе выпалила: "Я пришла учиться снимать кино! А не играть в нём!". В зале повисла тишина. А потом кто-то из членов приёмной комиссии, кажется, сам Довженко, вдруг расхохотался: "Ну что ж, раз так, пусть попробует на режиссёрском".
Испытание на прочность
В тот год Александр Довженко набрал на режиссёрский факультет сразу шесть девушек. Для тех времён это было что-то из ряда вон выходящее. На первой же встрече мастер честно предупредил: "Я не уверен, что из вас получатся режиссёры, но я постараюсь сделать из вас образованных людей". Для Шепитько слова учителя стали настоящим вызовом. Она впитывала каждое его слово , словно губка. Задерживалась после лекций, чтобы переспросить, уточнить, понять глубже. Довженко, обычно скупой на похвалы, однажды заметил коллегам:
"Эта девочка смотрит на мир, как на незаконченный сценарий".
Смерть учителя стала для Ларисы личной трагедией. А первая лекция нового преподавателя и вовсе добила её. Вместо глубокого анализа он начал занятие с пошлого анекдота. Шепитько молча поднялась со своего места и покинула аудиторию. Её решительный поступок стал сигналом: за ней последовала большая часть курса. "Это было не просто несогласие, а инстинктивное отторжение всего, что противоречило духу Довженко", – объясняла она позже. В её дневнике даже появилась запись о намерении бросить институт: "Без Учителя здесь больше нечему учиться..."
К счастью, вскоре пришло осознание: лучшая дань памяти Довженко – не уход, а продолжение его дела. Вместо того, чтобы подать заявление об отчислении, девушка заперлась в монтажной и сутками напролёт пересматривала учебные работы, пытаясь сохранить каждую крупицу знаний, полученных от мастера.
Магнетическая притягательность
Уже тогда Лариса обладала удивительной притягательностью, которая заставляла всех обращать на неё внимание. Хотя описания её внешности довольно противоречивы. Киновед Виктор Дёмин описывал Шепитько как "высокую, пластичную украинку с гипнотическими изумрудными глазами", чей облик просто завораживал. А вот сценарист Наталья Рязанцева видела её совсем другой:
"Во ВГИКе Лариса ещё не была красавицей. Она выглядела как длиннорукая школьница – в коричневом платье, сначала с косой, потом с пепельными кудряшками надо лбом".
Сергей Герасимов отмечал плотную фигуру Шепитько, но считал, что в ней была какая-то необыкновенная природная сила, притягивавшая взгляды.
"Когда она появлялась во ВГИКовских коридорах, пространство вокруг неё как-то само собой преображалось",
– уверял режиссёр.
Как бы там ни было, поначалу вгиковская братия не верила, что эта миловидная девушка с украинским говорком сможет чего-то добиться. И даже в открытую посмеивалась: "Приняли за красивые глазки...", "Провинциалка с претензиями...", "Долго ли продержится?". Но очень скоро насмешки сменились недоуменным молчанием. Когда Шепитько представила свои первые учебные работы, стало ясно: за этой внешностью скрывается железная воля и редкая творческая зрелость. Её этюды выделялись даже на фоне работ более опытных однокурсников.
"Мы ожидали миленькие картинки, а увидели философские притчи, – вспоминал позже один из преподавателей. – Она смотрела на мир глазами не студентки, а сложившегося художника".
"Тёмное пятно" биографии
Фильм "Зной", снятый по мотивам повести Чингиза Айтматова "Верблюжий глаз", принёс нашей героине первые награды, включая приз за режиссуру на Всесоюзном кинофестивале и дебютную награду в Карловых Варах. Но за внешним успехом скрывалась непростая история , которая до сих пор вызывает вопросы. Изначально у картины было два автора: Шепитько и её однокурсница Ирина Поволоцкая. Вместе они работали над сценарием, вместе отправились на съёмки в казахстанскую полупустыню Анархай, где обе тяжело заболели гепатитом. Производство фильма было заморожено на целый год.
Как вспоминала актриса Алла Демидова, после болезни Поволоцкая не решилась вернуться в пустыню. И Ларисе пришлось заканчивать картину в одиночку. Когда же фильм вышел на экраны, в титрах значилась только одна фамилия: Шепитько.
"Это был поступок, – отмечала Демидова. – Я бы так не смогла, и Ира бы не смогла. А вот Лариса смогла".
Сама Поволоцкая никогда публично не комментировала эту ситуацию. Вскоре она ушла из кино, занялась литературой, вышла замуж за поэта Олега Чухонцева. А Шепитько , как известно, картина "Зной" открыла дорогу в большое кино.
Эта история – не просто "тёмное пятно" в биографии режиссёра. Она как нельзя лучше отражает её натуру: железную волю, готовность идти до конца... И да – определённую безжалостность, когда дело касалось главного...
Завидный жених
После возвращения из Казахстана измученная Шепитько снова оказалась в больнице. Завершать работу над фильмом пришлось Элему Климову, который, хотя и был старше, учился на курс младше. Их отношения начались не сразу. На первых свиданиях с Климовым Ларисе было откровенно скучно. Её сердце тогда было занято другим – Георгием Шенгелая, харизматичным грузином с кудрявыми волосами и темпераментом , который сводил с ума половину института. Но Элем оказался настойчив. Он не пытался ухаживать в привычном понимании этого слова. Вместо этого он приносил свои учебные работы, которые одна за другой становились настоящими событиями. Его "Смотрите, небо!" обсуждал весь ВГИК.
Их сближение было медленным, почти незаметным. На вечеринках Лариса по-прежнему танцевала с Шенгелая, но уже ловила себя на том, что ищет в толпе взгляд Климова. Немаловажную роль сыграл и его статус коренного москвича. Для провинциалки этот брак означал возможность остаться в столице... После ЗАГСа Климов привёл молодую жену в просторную квартиру, где жили его родители. Его отец, Герман Климов, занимавший важный пост в партийном контроле, как-то обмолвился за ужином:
"Сегодня подписал реабилитацию ещё двадцати трёх человек".
Только тогда Лариса и поняла, в какую семью она попала.
Её старшая сестра Эмилия позже вспоминала свой первый визит в Москву с украинской прямотой:
"Элем ходил по квартире, как павлин: в клетчатых брюках, с томиком Камю под мышкой. Я привезла в подарок пуховые подушки, вышитые рушники. А в ответ – снисходительные улыбки. А завтрак! Половина сосиски, картофелина размером с перепелиное яйцо и... кефир. Я после такого "пира" сбегала к метро и накупала пирожков с капустой!".
Взлёт и признание
Фильм "Крылья" стал ключевой работой Шепитько и принёс ей известность не только в Советском Союзе, но и за его пределами. История бывшей лётчицы, которую блестяще сыграла тогда ещё малоизвестная актриса Майя Булгакова, потерявшей себя в мирной жизни, затронула зрителей гораздо глубже , чем ожидалось. Ефросинья Яновна, посмотрев фильм дочери, решила, что та "подсмотрела" её собственную послевоенную тоску.
В конце 1966 года Шепитько отправилась представлять "Крылья" на Неделе молодых режиссёров в Париж. И буквально покорила всех своей строгой элегантностью и пронзительным взглядом. Французские газеты сравнивали её с Гретой Гарбо. А на одном из приёмов произошёл забавный случай: председатель Совмина Алексей Косыгин, указывая на Ларису, спросил французского коллегу:
"Это ваша новая кинозвезда?". "Нет, это ваш советский режиссёр",
– ответил француз.
Сама Шепитько, впрочем, оставалась верна своим принципам. В заметке для "Советского экрана" она с удивлением писала о Париже, украшенном красными флагами к визиту советской делегации:
"Елисейские Поля напомнили первомайскую демонстрацию. Нам казалось, что мы дома..."
Лариса Ефимовна всегда оставалась советским режиссёром и советским человеком. Её разногласия с властями касались не идеологии, а эстетики. Она не бунтовала против советского строя , но требовала права говорить о нём правду, без прикрас.
Бескомпромиссная
А вот следующий фильм Шепитько – "Родина электричества" по рассказу Андрея Платонова – ждала печальная участь. По мнению чиновников из Госкино, он оказался "идейно порочным". В нём усмотрели не просто аллегории, а прямую критику советской системы. История о крестьянах, пытающихся построить самодельную электростанцию , была воспринята как насмешка над "светлым будущим", а религиозные мотивы (например, кадры с иконой) сочли пропагандой мистицизма.
И только благодаря оператору Павлу Лебешеву фильм удалось спасти. Будущий классик советского кино, работавший с Тарковским и Данелией, упросил монтажёров спрятать плёнку, закатав её в чужой материал. Картина увидела свет лишь спустя 20 лет. Её показали в Доме кино на 10-летие гибели режиссёра. А тогда Лариса переживала этот удар глубоко и остро. Для неё, с её обострённым чувством правды , цензурное вмешательство было не просто досадной помехой, а настоящим актом насилия над художественной совестью.
К тому моменту её муж уже тоже прочно числился в "неблагонадёжных". В его дипломной работе о пионерлагере, где процветают бюрократия и лицемерие, чиновники Госкино усмотрели карикатуру на советскую систему. Фильм спас лишь случай. Его посмотрел Хрущёв и, к удивлению многих, рассмеялся. Однако эта победа оказалась пирровой. Следующая картина Климова – "Похождения зубного врача", где Андрей Мягков сыграл талантливого врача, сломленного системой, была признана опасной аллегорией и легла на полку на два десятилетия.
Тем временем, в 1967 году Шепитько и Климов стали героями репортажа о "Мосфильме" в американском журнале Life. На тех снимках Лариса Ефимовна выглядела совсем иначе, чем в юности: исхудавшая, почти болезненная, с короткой стрижкой и ярко подведёнными глазами.
"Куда исчез прежний праздник юной цветущей плоти? – удивлялась актриса и документалист Джемма Фирсова. – Но сквозь бледные, измождённые черты неузнаваемого лица светился, мерцал бесплотный дух. Потеряв былую яркость и здоровую полноту, оно обрело удивительную, утончённую красоту".
Ещё больше поражались те, кто вдруг узнавал, что "Ларисочка" могла работать с исступлённой страстью, проявляя не просто категоричность, а жёсткую нетерпимость. Многие удивлялись, узнав, что на съёмках Шепитько не знала снисхождения ни к себе, ни к тем, кого считала близкими по духу. Её бескомпромиссность проявлялась во всём: например, съёмки "Крыльев" она начала с того, что без раздумий уволила второго режиссёра. А те, кто у неё снимался, откровенно её побаивались.
"Шепитько могла устроить на съёмках скандал, а потом разрыдаться от нахлынувших эмоций, – рассказывали актёры. – Правда, потом всегда извинялась".
Порхание в профессии
С выбором актёра на главную роль в фильме «Ты и я» Шепитько определилась ещё до начала съёмок.
«Юра, я прошу тебя посвятить весь 1970 год этому проекту. Полностью!»
– настойчиво убеждала она Юрия Визбора, готовая даже обратиться к его начальству или жене, лишь бы заполучить его согласие.
Отказать ей было невозможно. На роль главной героини была приглашена Алла Демидова, которая, несмотря на загруженность в театре, находила время для съёмок. Однажды, из-за непогоды, самолёт не смог вылететь в Киев, и Демидова, изменив билеты на Одессу , решилась добираться до Ялты на попутках. Измученная, но полная решимости, она прибыла на съёмочную площадку, хотя через пару часов ей нужно было возвращаться в Москву.
Выход фильма на экраны стал для Шепитько настоящим испытанием. Изначальная концепция была грубо искажена вмешательством худсовета, и Ларисе приходилось буквально переписывать и монтировать фильм на ходу. В результате зрители не поняли задумку режиссёра, и фильм не имел успеха в прокате. Для Шепитько это стало личной катастрофой. Она была уверена, что фильм сознательно обходят вниманием и плетут интриги вокруг её работы. В отчаянии она искала виновных, обвиняя критиков в поверхностности и неспособности понять её художественные поиски. К зрителям она относилась с явным пренебрежением, заявляя:
«Я снимаю для себя. Поймут ли меня другие – не столь важно».
После премьеры здоровье режиссёра пошатнулось, и она оказалась в кардиологическом отделении. Позже она призналась:
«Этот кризис стал для меня ударом. Я разбилась, но сумела подняться. Тогда я поняла, что кино – это моя жизнь».
💖 Мы стараемся делать этот канал уютным уголком для всех, кто любит мир звёзд. Если вам нравится, что мы делаем, поддержите нас — это вдохновляет нас на новые истории!