Сон солдата недолог и заканчивается командой «Подъем!». А поскольку организм новобранца ещё не совсем стал военным, то ему тяжелее вдвойне.
Сержант Грач прекрасно это понимал и прилагал все усилия, чтоб вверенные ему скорее стали настоящими боевыми единицами. Команда «Газы!» через полчаса после команды «Отбой!» очень этому способствует, а «похороны бычка», только Удотам известным ветром занесённого под окно казармы в четыре часа ночи, сопровождались неподдельным солдатским горем по оставшимся часам сна и тоже способствовали превращению новобранцев в ничему не удивляющихся солдат, всегда готовых к любым неожиданностям от врага или, на худой конец, отцов-командиров.
— Братва, там зампотыл и повар на базу ездили, и капуста там кончились! — однажды обрадовал всех Голубь.
— Здорово! Бигусом травить перестанут! — обрадовались наивные обладатели чистых погон.
Из всех обитателей казармы в столовую без страха заходил только Кот. Ведь ему как обладателю справки со страшными печатями о постановке на довольствие и самое главное — милой рыженькой мордочки, полагалось настоящее мясо, молоко и прочие продукты, не полагающиеся солдатам-новобранцам.
О том, чего привезли вместо капусты, узнать пришлось очень скоро.
Дежурным в этот раз был Петух, он и прибежал, сверкая шпорами и глазами: «Чо сидим!? Давай разгружай!!!» — заорал он на сослуживцев. Да и как было не орать? Ведь работать сам он не умел, а выделиться, чтоб заслужить медаль, было надо...
Чего хорошо делает гороховая мука, так это прилипает. А вот всё остальное под большим вопросом. Если бигус после долгих физических упражнений и отсутствия другой еды можно, зажав нос, влить в горло одним глотком, а потом, пережав шею, протрясти до желудка. То с гороховой кашей так не получится, эта ненормальная субстанция неподвержена закону всемирного тяготения и остаётся в миске, даже прилипнув к потолку верхней частью, удерживает миску нижней. От ложки её можно только отгрызть, и тогда она прилипает к зубам, языку, нёбу и горлу. Единственное, что может сделать её если не съедобной, то проглатываемой, это сало неизвестного происхождения в банках с гордой надписью «Свинина тушёная». Вот тут и надо было следить за поварами, такими же срочниками, только с техническим образованием, ведь призывников с кулинарным образованием определили в водители. Новоявленным работникам столовой в их назначении не нравился только слог «по», а про правописание корней "вар" и "вор" они и слышать не хотели, потому братья Сойки Герасим и Анисим норовили продать всё, что могли у них купить граждане, а сослуживцам оставалось всё остальное.
— Ещё раз в каше сала не будет — самих съедим!
— Подавишься!
И действительно, Зяблик не производил нужного впечатления, а вот вышедший из-за угла Вася производил...
— А-а-а, нас искать станут! — уже не так уверенно произнесли братья.
— Я скажу, что видела, как вы через дырку в заборе лезли и банки тушёнки у вас из кармана выпали!
Маленькая, но сердитая Лазоревка Вика появилась не ожиданно, но вовремя.
Удивительным образом такой важный в слове «повар» слог «по» вернулся на своё место, да и буква «а» крепко держалась и не уступала старательно лезущей «о».
А далёким от правописания и фонетики читателям скажу проще: «Воровать повара перестали!» А спустя некоторое время даже выяснили, что перед приготовлением картофельного пюре картошку лучше чистить, а перловку надо варить не менее сорока минут.
Жизнь могла бы быть ещё лучше, если б не давний запрет на посещение буфета солдатами. Возник он так:
Когда-то давным-давно в части ждали проверяющего, и чтоб недовольные клювы были закрыты, то выдали солдатикам и денежное довольствие, и сигареты, и даже в буфет завезли разного дефицита. И всё, кажется, шло хорошо, пока не решил товарищ проверяющий заглянуть в буфет, где был встречен пустым прилавком и сбит с ног солдатиком, урвавшим последний бутерброд с салями...
— В город без приказа нельзя!
— Какой приказ? Мы ещё присягу не принимали! До этого в увольнение не пускают!
— Вот и сидите ровно! Форму и сапоги почистите! Выходной для этого дан!
— Лазоревка, ты ж девчёнка! Снимай форму и слетай в магаз, ну что ты...
От этих слов дисциплинированная Виктория совсем обиделась и вовсе бы ушла, но в буфете были пирожные, а в кармане денежное довольствие.
Кот просто слушал и молчал, но на глаза всё же попался, и завертелась в солдатских головах мысль:
— Деньги мы в записку положим, на записке напишем чего надо, а Кота под дверь пропихнём!
Радостный Вальдшнеп хорошо видел всё, что творится по бокам, и потому увернулся от Васиной затрещины, а Василий был не настолько зол, чтоб бить в лоб.
— Нашёлся пропихивальщик...
— Надо взять длинный прут, к нему верёвочку с бантиком привязать, так он в буфет и попадёт! — Петушок очень хорошо умел сделать так, чтобы другие делали, что ему надо.
Времена дефицита давно прошли, и офицеры не ломились тратить в буфете деньги, а солдат не пускали... Серой Цапле Клавдии Михайловне было грустно, но тут в двери появилась удочка с бантиком, за ним котёнок, а за котёнком записка для надёжности перевязанная синей изолентой.
Ах ты вот какой Кот закреплённый за призывником! Обрадовалась она и взяла записку: «Уважаемая Клавдия Михайловна, выкиньте в окно пирожные, и бутерброды, и зефир, и мармелад, и сосиски в тесте, и пряники. Вот деньги».
Так вкусно товарищи не ели уже давно, а Кот вернулся только к отбою. И довольный улёгся с Васей отдыхать от котлет и прочих проявлений любви.
