Санкт-Петербург. Рассвет над Невой окрашивал купола в розовый цвет, будто стыдясь того, что происходило в одной из обшарпанных квартир на Васильевском острове.
— Ты понимаешь, что это не просто слова? — девятнадцатилетний Артём, студент философского факультета СПбГУ, стучал кулаком по столу, заваленному листовками. — История требует жертв!
Перед ним сидели трое: два первокурсника с горящими глазами и девушка, кутавшаяся в красный шарф, как в знамя.
Идея
— Вот смотри, — Артём тыкал пальцем в экран ноутбука, где мигали кадры революционных хроник. — Они нас не услышат, пока мы не заговорим на языке, который они понимают.
— Ты предлагаешь... насилие? — первокурсник по имени Максим сглотнул, будто ком застрял в горле.
— Я предлагаю действие! — Артём вскочил, опрокинув стакан с чаем. Красная лужа растеклась по столу, как метафора. — Слова — это воздух. А огонь — это огонь.
Обыск
Утро началось со стука в дверь.
— Открывайте, полиция!
Артём, ещё не до конца проснувшийся, потянулся за очками, но вместо них схватил папку с листовками.
— Что это? — оперативник поднял с пола листок, где жирным шрифтом было выведено: "Власть — на улицу!"
— Это... искусство, — пробормотал Артём.
— Искусство? — следователь перелистнул страницу. — А это что?
На экране ноутбука застыла переписка: "Готовы ли вы умереть за идею?"
Разговор в участке
— Вы хотели стать героем? — следователь откинулся на стуле, изучая Артёма, как биологический экспонат.
— Я хотел изменить мир, — студент сжал кулаки.
— Мир меняется. Но не от взрывов, а от тихих, настойчивых голосов.
Мораль
В камере предварительного заключения Артём писал письмо родителям. Чернила расплывались, как его убеждения.
"Мама, папа... я думал, что знаю ответы. Оказалось, я даже вопросов не понимал."
Революции начинаются в умах. Но некоторые умы — слишком хрупкие сосуды для огня.