— Куда я пойду?! Куда?! — рыдала она. — Я только-только нашла свою стезю, свою судьбу, а ты меня гонишь на улицу? Я же твоя сестра!
1. «Пустили козу в огород»
— Элла, она опять звонила! Галина Петровна, соседка наша, — голос мужа в трубке звучал устало и раздраженно.
Элла прижала телефон к уху, стараясь перекричать гул офиса:
— Что на этот раз?
— Говорит, у них до четырех утра музыка орала. Какие-то пьяные крики, смех… Спрашивает, не сдали ли мы дачу под корпоративы. Представляешь? Мне стыдно ей в глаза смотреть! Что у нас там вообще происходит?
Элла тяжело вздохнула и прикрыла глаза рукой, массируя виски. Телефонный звонок застал ее прямо посреди совещания. Пришлось, извиняясь, выскочить в коридор. Внутри все клокотало от бессильной ярости.
— Никит, а что я тебе скажу? — ее голос стал тихим и ледяным. — То же, что и всегда. Твоя сестра «залечивает душевные раны».
— Элл, ну не начинай…
— А что «не начинай»? Мы пустили ее на пару недель. А прошел уже месяц!
— Она в депрессии после развода, ей плохо…
— Ей плохо, а стыдно нам! — не выдержала Элла. — Нашим детям плохо, которые теперь не могут поехать на любимую дачу, потому что там бесконечный «день открытых дверей»!
— Ладно, — сказал Никита. — Я поговорю с ней сегодня. Серьезно поговорю.
— Ты уже говорил, — устало ответила Элла. — На прошлой неделе. И на позапрошлой.
Она нажала отбой, не дожидаясь ответа. Бесполезно. Она знала, что Марта опять устроит истерику, будет давить на жалость, и ее добрый, мягкосердечный муж снова отступит.
Элла смотрела на офисную стену, но видела совсем другое.
Их дача… Это слово даже не подходило. Это был их Дом. Их общая с Никитой мечта, их крепость. Двухэтажный дом в живописном пригороде, который они выстрадали, выстроили, выпестовали за десять лет.
Она помнила, как они, еще молодые, ездили на старенькой машине смотреть этот заросший бурьяном участок. Как Никита, показывая на корявую яблоню, говорил: «А вот тут у нас будет терраса, представляешь? Будем пить чай и смотреть на речку».
Каждый кустик смородины, который она привезла от своей мамы. Каждая плетистая роза у крыльца, за которую она боролась с тлей все прошлое лето… Все было пропитано их трудом, их воспоминаниями, их любовью.
Они вложили туда не только все сбережения, но и душу. Летом это было их место силы, где они с детьми отдыхали от городской суеты, слушали пение птиц и журчание речки неподалеку. Место, где пахло соснами и счастьем.
А теперь там пахло чужими проблемами.
Все началось месяц назад. Сестра Никиты, Марта, развелась с мужем. Явилась к ним на порог заплаканная, разбитая.
— Пустите на дачу пожить? Хоть на пару неделек, — всхлипывала она. — Мне нужно уединиться, в себя прийти, раны залечить. В городе не могу, стены давят.
Сердце у Эллы не камень. Конечно, они согласились, родственница все-таки. Хоть и было предчувствие, что эта «пара неделек» может затянуться.
Первую неделю стояла блаженная тишина. Марта присылала фотографии туманов над речкой и писала, как ей хорошо и спокойно. А потом началось.
Сначала позвонила Галина Петровна, их пожилая соседка.
— Эллочка, здравствуй. У вас там все в порядке? Вчера какие-то машины до ночи стояли, музыка играла…
Элла заверила, что все хорошо, это гости к сестре. Списала на то, что пожилые люди все воспринимают острее. Но через пару дней соседка позвонила снова.
2. «Знакомьтесь - это Светозар»
Когда они приехали в следующую субботу утром, неприятное предчувствие переросло в уверенность. Возле ворот валялась гора мусорных пакетов, которые кто-то просто поленился донести до контейнера.
Во дворе сердце Эллы сжалось — ее любимые плетистые розы у крыльца были сломаны. На их идеальном, стриженом газоне виднелись следы от каблуков. Грядка с зеленью, которую она так лелеяла, была частично вытоптана. Из кладовки исчезла почти половина банок с ее фирменными огурчиками и компотами.
В доме царил бардак и пахло вчерашним застольем. На столе в гостиной стояли грязные бокалы и тарелки с засохшими остатками еды. На их любимом диване, где они, обнявшись, смотрели фильмы, валялись чужие вещи.
— Марта! — позвал Никита.
Сестра выплыла из спальни, зевая.
— О, вы приехали? А я думала, вы в воскресенье…
— Что здесь было? — голос Никиты был стальным.
— Ой, ребят, ну вы поймите! — затараторила Марта, делая страдальческое лицо. — Ко мне подружки приезжали, поддержать. Мы так душевно посидели, шашлычок... Ну а к шашлычку как без огурчиков? Твои, Эллочка, просто божественные! Все девчонки рецепт просили! Душа после развода просит хоть какой-то отдушины! Я все уберу, честно! Все будет блестеть!
— А мои розы у крыльца,? Они все сломаны! А грядка, а газон? — Элла не могла сдержаться.
— Эллочка, ну что ты как маленькая! Розы — отрастут! Главное ведь — человеческое отношение, правда? Мне сейчас так важна поддержка…
Она говорила это с такой обезоруживающей наглостью, что Элла просто потеряла дар речи. Они уехали, проглотив обиду.
Через неделю история повторилась, но уже с новыми деталями: прожженная скатерть на веранде и треснувшая плитка у мангала. Марта снова клялась, что это случайность и больше не повторится.
Но в один из приездов их ждал настоящий сюрприз. Сюрприз, который переполнил чашу терпения.
На их веранде, в позе лотоса, сидел неприятный тип лет сорока пяти. Мутный, блуждающий взгляд, сальные, стянутые в жиденький хвост волосы.
Рядом с ним, поджав ноги и блаженно закрыв глаза, застыла Марта. Воздух был густым и тяжелым — терпкий запах дешевых благовоний смешивался с кисловатым душком немытого тела.
— Знакомьтесь, — с придыханием, будто делясь величайшей тайной, произнесла она. — Это Светозар. Мой духовный учитель. Он лечит мою израненную ауру.
Элла чуть не рассмеялась в голос. Этот «Светозар» окинул их таким оценивающим взглядом, будто они не хозяева дома, а незваные гости, нарушившие священный ритуал.
— Марта, мы можем поговорить? — отвёл сестру в сторону Никита, едва сдерживая гнев. — Что этот человек здесь делает? Кто он вообще такой?
— Он — моя судьба! — глаза Марты загорелись фанатичным огнем. — Мы поняли, что это место — энергетически очень сильное. Нам нужно быть здесь, в тишине, чтобы очистить карму. Светозар сказал, что наши чакры здесь раскрываются, как лотосы на рассвете!
Наглее ложь придумать было сложно. Особенно учитывая, что по вечерам, судя по звонкам соседей, их «чакры» раскрывались под громкую этническую музыку и в компании таких же «просветленных» особ.
— Марта, ты должна съехать, — твердо сказал Никита.
И тут начался спектакль. Марта рухнула на стул и зарыдала.
— Куда я пойду?! Куда?! Светозар продал свою квартиру, чтобы уехать в ашрам в Индии, но его обманули! Он вложил все деньги в духовное развитие! Он такой же несчастный, как и я! Никита, как ты можешь?! — рыдала она.
— Я только-только нашла свою стезю, свою судьбу, а ты меня гонишь на улицу? Вместе с моим учителем? В никуда? Я же твоя сестра!
Они снова оказались в ловушке. Выгнать силой — скандал со всей родней, которая тут же обвинит их в жестокосердии. Терпеть — не было уже никаких сил. Их мечта, их семейное гнездо, превратилось в пристанище для сектантов-самозванцев.
3. Клин клином вышибают
Элла сидела на работе, разбитая и уставшая и механически помешивала ложечкой остывший чай. На стул напротив с громким вздохом плюхнулась ее коллега Света. Вид у нее был такой, будто она только что пробежала марафон.
— Элл, я с ума сойду, — без предисловий пожаловалась она. — Ко мне мои ненаглядные итальянцы прилетели. Сестра Наташа с мужем Лоренцо, трое их детей — ураганы в человеческом обличье, — да еще и его родители! И всё это... на целый месяц!
— М-м, здорово... Отпуск, — выдавила из себя Элла, даже не повернув головы.
— Да какой отпуск! Это торнадо «Мария-Луиджи-Франческа»! — всплеснула руками Света. — Ты же знаешь, какие они экспрессивные. Дети носятся по квартире с криками «Mamma mia!», будто за ними гонится бык.
— Лоренцо с родителями говорят одновременно, и так громко, будто пытаются перекричать Везувий, — продолжила жаловаться коллега. Спорят, смеются, жестикулируют так, что я боюсь, как бы они люстру не снесли. Я их безумно люблю, но моя скромная двушка превратилась в филиал неаполитанского рынка в базарный день.
Света продолжала что-то говорить про шум, гам и горы пасты, а Элла вдруг замерла. Ложечка звякнула, выпав из ее пальцев на блюдце.
В ее голове, среди серого тумана апатии, вспыхнула яркая, спасительная, дьявольски гениальная мысль. Безразличие на ее лице сменилось острым интересом.
— Свет, — перебила она коллегу. Ее голос, до этого безжизненный, вдруг обрел силу и металл. Глаза загорелись азартным огнем. — А твои итальянцы... не хотят пожить на даче? В большом двухэтажном доме? С садом? Природа, речка в двух шагах, шашлыки, свежий воздух… Совершенно бесплатно.
Света замерла с открытым ртом.
— Ты… ты серьезно? Элла, ты шутишь? Это же мечта! Лоренцо уже весь изнылся в четырех стенах! Ты нас спасешь!
— Я тоже на это надеюсь, — загадочно улыбнулась Элла. — Очень надеюсь, что вы нас спасете.
На следующий день к даче с гравийным шуршанием подкатил минивэн. Не успел он остановиться, как из него, словно яркий горох из перезревшего стручка, высыпалась шумная итальянская семья.
Воздух мгновенно наполнился многоголосым, певучим гомоном. Трое детей с восторженными криками «Mamma, guarda!» тут же бросились гоняться за стрекозами по всему участку.
Лоренцо, размашисто жестикулируя, на громкой смеси ломаного русского и сочного итальянского восхищался домом: «Bellissimo dom! Какая красота, cara mia!».
А его пожилые родители, синьор и синьора Росси, с жаром, достойным обсуждения оперной премьеры, принялись спорить о сорте роз у крыльца.
Марта и Светозар, которые как раз расстелили коврики для утренней медитации на лужайке, застыли с открытыми ртами. Светозар, замерший в полулотосе, напоминал статую, в которую внезапно ударила молния.
Их сакральная тишина была не просто нарушена — ее взорвали, растоптали и развеяли по ветру.
— Здравствуйте! — лучезарно, как солнце, улыбнулась Элла, выходя им навстречу. — Марточка, знакомься, это наши друзья из Италии. Они поживут с вами. Мы решили, что им тут будет хорошо. Место-то у нас энергетически сильное!
— П-поживут? — заикаясь, выдавила из себя Марта, глядя на этот человеческий ураган с ужасом.
Первый же день для «просветленных» превратился в персональный филиал ада. Дети с визгом носились по дому, играя в прятки, причем один из них попытался использовать медитационный коврик Марты в качестве батута.
Из кухни, вытесняя тонкий аромат сандала, валил густой дух чеснока, базилика и жарящихся на оливковом масле томатов. Там Лоренцо и его мать громко, на весь дом, спорили, нужно ли добавлять в соус щепотку сахара.
Попытка Светозара уединиться для «связи с космосом» на веранде закончилась тем, что футбольный мяч с оглушительным звоном врезался в стену, в сантиметре от его головы.
Вечером, когда дом наконец немного утих, Светозар в бешенстве шипел на Марту в их комнате:
— Я не могу сконцентрироваться! Эти дети… они генерируют хаос! Их аура слишком… красная! Агрессивная! Я не могу подключиться к астралу, когда в эфире сплошное «Mamma mia»!
Элла с Никитой, как и планировали, приехали на следующий день с тортом.
— Ну как вы тут, мои дорогие? — сладким, как патока, голосом спросила Элла, обнимая окаменевшую Марту. — Не тесно? Вы уж не ссорьтесь. Гости-то у нас на всё лето приехали. Будем жить одной большой и дружной семьей!
Лицо Марты вытянулось. Взгляд, который она бросила на Светозара, был красноречивее любых слов. Их тихий, уютный ашрам за чужой счет превратился в шумный цыганский табор.
Оказалось, что их тонкая карма совершенно не выдерживает проверки настоящим, жизнерадостным итальянским темпераментом.
Через два дня, когда Элла позвонила узнать, как дела, трубку взяла веселая Наташа.
— Элла, привет! Все просто супер! Только ваша сестра с этим… ну, странным другом… сегодня на рассвете уехали. Сказали, что-то про «нарушенный энергетический баланс» и что им срочно нужно в другое «место силы», где меньше… э-э-э… «витальной энергии».
Элла беззвучно рассмеялась. Операция «Итальянское выселение» прошла даже успешнее, чем она ожидала. На веранде сиротливо валялся забытый коврик для йоги и одинокая палочка догоревшего благовония — единственное напоминание о недавних гостях.
Они очень подружились с итальянской семьей. Те оказались милейшими, открытыми и невероятно щедрыми людьми. Лоренцо с Никитой заменили треснувшую плитку у мангала, а синьор Росси оказался гениальным садоводом и привел в порядок грядки.
Элла научилась готовить настоящую лазанью под чутким руководством синьоры Росси. Дача снова наполнилась жизнью: громким смехом, звоном бокалов с лимонадом и счастливым детским визгом. Настоящим, а не фальшиво-просветленным.
А на следующее лето Элла с Никитой, листая фотографии и вспоминая веселые дни, уже сами с нетерпением планировали поездку в Неаполь, в гости к Лоренцо и его шумной, но такой замечательной семье.
А как бы вы поступили на месте Эллы? Стали бы терпеть наглую родственницу или нашли бы свой, не менее оригинальный способ? Поделитесь своим мнением в комментариях и ставьте лайк рассказу!