Недавно я давала интервью.
Очень страстное такое. Я увлеклась - и наговорила лишнего. А может, это было и не лишнее - наговорить лишнего.
Я рассказала всё. Всё то, о чём молчала.
Уффф. Как полилось из меня...
Публичность - штука опасная.
Я считаю, что её можно и нужно применять для самообороны, но важно в этом месте не заиграться в возмездие.
Даже из эгоистических соображений: когда ты кому-то мстишь, в этом процессе всегда участвуют двое. Ты словесно (даже если заслуженно и правомерно) бьешь другого, того, кто обидел - но сам тоже калечишься.
Я рассказывала, что ходила на бокс?
Ну, как на бокс - то, что я делала в том подвальчике, это не бокс, конечно, это просто выпускание злости через импровизированное избивание груши. Но мне помогало, в плане эмоций: я представляла, что это не груша, а тот, кто сделал больно, и лупасила его.
Но я в итоге перестала ходить. Потому что прилетало и мне: потом руки болят, и плечи, и запястья. И я однажды чуть мизинец не сломала: он распух и болел.
Ну, то есть это больно. Даже если не дают сдачи больно, а если дают, так вообще...
Переполненная злостью и обидой, страдая от бессилия как-то иначе отреагировать на творящуюся несправедливость, я дала интервью. Этим интервью я мстила обидчику. Я перечислила все его грехи, сладострастно, по фактам, по полочкам.
Интервьюер не ожидал такой степени откровенности от меня, замер и не шевелился.
А я, упиваясь моментом, выкладывала из себя давно заветренные, плесневелые порции боли. Вот кулёчек по одному поводу, вот - по другому, а вот огромная залежь боли, свежее месторождение обиды - после вот такого его поступка. Как вам? Правда он гад? Правда?
Ярость рвалась из меня волнами, это было настоящее цунами. Не остановить. Так сладко было проговаривать это вслух.
Вслух - это сбежавшее, выпущенное на свободу. Когда говоришь в себя, про себя, это и остается внутри, перегнивать. А когда вслух - то совсем другое дело. Тогда твоя вчерашняя исповедь шёпотом становится манифестом.
Манифестом, способным искалечить другому жизнь, репутацию, карьеру. Ну, он же сам виноват, этот "другой". Желание отомстить не рождается просто так, после завтрака.
В этой точке ты оказываешься постепенно, заполняешься яростью, взрываешься и хочешь немедленно дать отпор. То есть интервью. Потому что безнаказанность - страшная штука, она рождает вседозволенность, и человек переходит границы, потому что перестает их замечать.
Я высказалась в том интервью. Монологом. Испытала облегчение. Оно физически выглядело так: я вспотела, испытывала усталость, тяжело дышала, будто пробежала марафон, и меня трясло крупной дрожью. Как будто у меня судороги. Но у меня их не было - так выглядело моё облегчение.
Так долго мне было больно - вот тебе! - вот! - вот! - пусть тебе теперь тоже будет больно, причем накопленным эффектом, за всё то, через что я прошла и прохожу...
Мне даже вопросы не успели задать, я без вопросов шпарила ответы и вязкие подробности. В этом интервью я выгрузила все мои обиды, там была злость и ярость.
Но кое-чего важного в этом интервью не было. В нём не было... моей ответственности.
Почему всё случилось именно так, как я всё это допустила. Почему считала, что терпеть - это подвиг. Почему уход считала побегом , а не шансом на свободу. Почему так долго бездействовала, прогревая мотор. Зачем всегда оставляла лазейки для провокаций. Зачем сама провоцировала. Почему мне выгодно было всё, что я делала. Зачем я поступала неуважительно, говорила страшные вещи вместо того, чтобы просто уйти, зачем выгуливала демонов своих и шапокляк, кричала до вздувшихся вен, а не собирала вещи.
Когда больно, не видно ничего, кроме боли, а там ведь было много того, чем я не горжусь.
Но объективность и ответственность в моей исповеди не участвовали, они бы только помешала вулкану извергаться.
Ведь цель интервью - месть. Горячая такая, свежая. Подлеца назвать подлецом. Выстрелить в ответ. Ты думал я бессловесная мишень? Я нет. Вот, держи ответочку.
Я выдыхаю.
Мой психолог говорит, что не надо копаться в прошлом долго. В прошлое надо ходить, как на рыбалку: поймал проблему, разобрался, признал, разобрал на атомы, забрал ответственность - и домой. Если ты копаешься долго, ты не лечишь, а тонешь. В болоте, в водовороте. Надо по возможности быстро: раз - два. Чтобы не застревать.
Интервью как раз длилось час.
Улов огромный.
Интервьюер ошарашен, так и сидит молча.
Я выпускаю свою злость в интервью и ощущаю... дежавю: я эту злость узнаю. Ну, себя саму вот такую злую я знаю.
Я такая и в отношениях была в самом конце. Злая, кусачая, колючая, измученная. Мы там друг друга стоили. Наверное, это любых отношений касается: люди друг друга стоят.
Я заполняюсь запоздавшим стыдом.
Мой праведный гнев однобок. Мой оппонент не получил право высказаться, зато я просто расстреляла его своей правдой, уничтожила.
Всё. Вот так выглядит сепарация: признать и отцепить. И сжечь мосты. И больше не реветь. И не цепляться. И не прислушиваться тревожно, по ком звонит колокол.
А следом за стыдом я испытываю радость.
Облегчение, стыд и радость. Такой себе микс.
На меня, не отрываясь, смотрит мой интервьюер.
Это плюшевый медведь. Он, хоть и плюшевый, вполне себе виртуозно изображает оторопь.
Радость от того, что этого интервью не было. То есть было, но вот такое.
Спасибо, что выслушал, косолапенький. Никому не рассказывай, ладно?
Просто в злости мы совсем не объективны, и не видим своей ответсвенности за обидами и болью. А она есть. Поэтому вот такое оголтелое интервью я могу себе позволить, чтобы выговориться и успокоить внутренний вулкан. Помогает, кстати. Очень рекомендую.
- Почему нельзя рассказать всем о том, что я узнал? - спрашивает медведь. Ну, как будто.
- Потому что - это исключительно моё мнение - в мести мы часто не видим своей ответствености, а публичность помножит последствия на количесиво подписчиков, и масштабы этого могут быть неуправляемо огромными. А ещё потому что... кабачки.
Вот кабачки осенью некуда девать. Они у всех на дачах выросли, на полях, их продают в промышленных масштабах.
Помню, как у мамы вырос какой-то нереальный урожай этих кабачков.
И она отправила меня дарить наши кабачки соседям. А соседи открывали двери, вздыхали и говорили: "А у нас самих девать некуда".
Вот моя правда - это кабачок. Не у всех людей есть ёмкость для него, время, желание, интерес. Для кого-то это проблема, а не повод для благодарности. Делиться надо с теми, кто реально хочет кабачок. Кто готов слушать.
Тогда ты не утонешь. А деликатно плюшево отомстишь. Запястье будет побаливать, но удовлетворение от содеянного будет сильнее.
Тонкий баланс самозащиты и возмездия, да.
Это мой способ справляться со злостью - вслух давать интервью плюшевым медведям. Я ку-ку, наверное, но у меня работает.
Медведь всегда такой прекрасный слушатель.
Написала просто поделиться, вдруг кому-то тоже будет полезно! Просто мнение, просто мысли, просто рефлексия.
После интервью лично мне всегда легче, чувствую себя такой... мудрой и... хорошей (чччёрт, опять, ну почему мне это так важно?).
Если бы я в детстве знала, как сложно быть взрослым, не торопилась бы вырасти.
Как там ваши кабачки? Раздаёте?
Это не для ответа вопрос, для рефлексии.
