Меня всегда в этот день как-то накрывает, даже если я забываю про это дату. Не знаю, почему.
А давайте вместе почитаем книжку? Я ее вслух читала четыре раза, каждому своему ребенку. Некоторые и сами потом перечитывали, но уж точно слушали, как я читаю их младшим. «Васек Трубачев и его товарищи» Валентины Александровны Осеевой.
Вторую часть я читала детям не сразу, а когда они немного подрастали. И мне тяжело было за нее браться, несмотря на то, что она очень захватывает. У самой слезы наворачивались, когда мы доходили до гибели девочки.
Итак, отряд Трубачева в качестве поощрения получает путевку в колхоз, где школьники будут помогать взрослым. Одним из пунктов их летней программы был поход.
22 июня 1941 года.
Митя открыл глаза и прислушался. Земля под ним мягко вздрагивала, в ушах гудело. Но небо было чистое, ничто не предвещало грозы. Митя повернулся на другой бок и закрыл глаза. Надя Глушкова тихонько тронула его за плечо.
–Митя, сколько самолетов летело! И сейчас летят. Просто гул идет. Это что?
Митя широко зевнул и натянул на себя одеяло:
–Маневры, наверно...
Надя подошла к Булгакову и тихо шепнула:
–Маневры.
Ребята сладко спали.
<…>
Мутный свет луны освещает спящий лагерь.
Теснее сдвинулись дубы, робко проглядывают между ними березы, утонули в
густой траве белые домики-палатки. Пахнет речной водой и водорослями, запах
мяты смешивается с запахом хвои. С болота доносится дружный хор лягушек. Митя стоит на площадке и, закинув голову, смотрит на плывущие по небу разорванные облака, на скользящие тени самолетов: ухо его пытается уловить малейшие оттенки тихого, воющего гудения моторов. Изредка далекий, глухой удар потрясает землю. Митя встревожен. Он обходит палатки, прислушивается к сонному дыханию ребят и снова смотрит на небо.
Васек Трубачев не спит. Приоткрыв край палатки, он следит за каждым движением вожатого. Он видит, как Митя смотрит на небо, потом опускает голову, трет ладонью затылок и снова смотрит. Видит Митино лицо, крепко сжатые губы, нахмуренные брови.
Васек боится выйти и окликнуть Митю. Но ему необходимо сказать, что он тоже видел свастику. Может быть, Митя не поверил ребятам и потому велел всем поскорее ложиться, чтобы не болтали зря? А может, поверил и потому остался дежурить сам?
Трубачев подтягивает трусики и тихонько вылезает из палатки. Ночная сырость охватывает его плечи.
Митя молча смотрит на Трубачева; так же молча они усаживаются вдвоем на широкий мохнатый пень. Митя прикрывает Васька полой своей куртки и улыбается ему дружеской, ободряющей улыбкой.
–Я видел свастику, – шепотом говорит Васек.
Митя кивает головой:
–Я тоже видел.
Над лесом снова ползет протяжный, ноющий звук. Палатка тихо шевелится – из-под нее высовывается Мазин и быстро прячется обратно.
Васек вскакивает и карабкается на высокую сосну; смолистые чешуйки прилипают к его коленкам. Потом он соскакивает на землю, показывает рукой
куда-то за реку, за лес и торопливо объясняет:
–Там свет... Далеко-далеко, а видно... –Это в стороне Житомира, - определяет Митя. –Утром надо разведку послать на шоссе.
<…>
На рассвете в молочном тумане, сквозь заросли дикой малины, кучи хвороста и поваленные деревья пробирались Мазин и Русаков, посланные в разведку.
–Руководствуйтесь компасом, – напомнил им Митя.
<…>
Шоссе приближалось; оттуда слышался скрип телег, доносились гудки и мычание коров. Высокий мальчишеский голос не то пел, не то кричал что-то.
Мазин прислушался и, дернув Петьку за рукав, бросился вперед.
Запыхавшись, они выскочили на шоссе и огляделись. По дороге понуро и неохотно шагало колхозное стадо. Телята разбегались по сторонам, подростки звонко щелкали бичами, старики сурово покрикивали на скотину. Хрюкали свиньи. Встревоженно мычали коровы.
С той стороны шоссе, в поле, молча и сосредоточенно работали люди, убирая хлеб. Тарахтел комбайн, мелькали разноцветные платки, выезжали на шоссе машины с тугими мешками. Люди останавливались, пропускали машины вперед.
Петька облизнул языком сухие губы и бросился наперерез высокому седому старику:
–Дедушка, куда это вы?
Старик глянул на него мутными от бессонницы глазами и неохотно сказал:
–Скот угоняем...
Петька растерянно оглянулся на Мазина. Мазин, обведя глазами шоссе, бросился к хлопцу, который с трудом тянул за веревку бычка. Бычок упирался, подняв коричневую морду с черными бугорками рогов; он жалобно мычал, призывая на помощь мать.
–Та иди, бисова душа! Иди, щоб ты здох! – покраснев от натуги, кричал на него мальчишка.
Мазин схватил за веревку.
–Стой! Не тащи его!.. Куда вы идете?
Хлопец вытер рукавом пот.
–А ты що, з неба звалился? – сердито спросил он. – Война! Понял? Война! Немцы границу переступили...
–Немцы?.. Границу?..
Мазин выпустил из рук веревку и круто повернулся к Петьке:
–Пошли!
Но они не пошли, а побежали, задыхаясь и обгоняя друг друга.
Страшное, незнакомое слово "война" заставляло их мчаться, не разбирая дороги, к Мите, к товарищам со спешным, тревожным донесением. Ветки хлестали мальчиков по лицу, сучья царапали ноги. В овраге Петька споткнулся и боком свалился в кустарник. Мазин схватил его за плечо:
–Вставай! Война! Понимаешь? Война!
Петька, хромая, выбрался из кустарника и, стараясь не отставать от Мазина, говорил на бегу:
–Мы им пропишем, Мазин! Мы им такого зададим, что они сроду к нам больше не сунутся! Мы... Мазин...
Но Мазин не слушал его. Он бежал, раздвигая головой и локтями кусты, поглядывая на зажатый в руке компас. Брови его были нахмурены, глаза остро блестели. А Петька, прихрамывая, торопился за ним и без умолку говорил про тяжелые и дальнобойные орудия и про Красную Армию, которая так даст врагам... так даст, что своих не узнают!
Потом Петька совсем выбился из сил и замолчал...
Они выбежали к палаткам вместе. Мазин бросился к баку, зачерпнул кружкой воду и стал жадно пить. Потом сунул кружку Петьке, посмотрел на встревоженные лица ребят, подошел к Мите и коротко сказал:
–Война!
<…>
Как же не хочется, чтобы всё это повторилось.
Украина…
Ладно, будем надеяться на лучшее, правда? ❤️