Стася молча смотрела на него, не задавая никаких вопросов. На самом деле, окончание их вчерашнего разговора давно уже вылетело у нее из головы, оставив после себя лишь неприятное ощущение, так что она вообще не сразу поняла, что он имеет в виду.
- Я же сказал, что уволюсь! - весело пояснил Олег, так и не дождавшись, очевидно, вполне естественного любопытства с ее стороны. - Вот и уволился!.. Сегодня я здесь последний день работаю!
Стася равнодушно пожала плечами и ледяным тоном проговорила:
- Как вам угодно!..
- Ну, так что вот!.. - широко улыбаясь, закончил Олег. - Я на улице буду! Если что - зови!..
- Непременно! - процедила сквозь зубы Стася.
Олег, пошатываясь, вышел из ломбарда. Захлопнувшаяся за ним тяжелая металлическая дверь словно окончательно поставила точку во всех накопившихся у Стаси вопросах.
Некоторое время она просто сидела, не в силах даже пошевелиться. Она словно полностью оцепенела от этого рухнувшего на ее голову известия. Стася, - как ей ошибочно представлялось до той самой минуты, - ожидала уже от этого человека чего угодно, и не удивилась бы, как ей казалось, ничему. Но вот только она никак не думала, что он может вот так трусливо сбежать, испугавшись…
Да, кстати, а чего конкретно он так испугался-то?.. Этого Стася никак не могла пока уразуметь. На данный момент это было выше ее понимания.
Стасе хотелось… Нет, она даже не могла сейчас понять толком, чего конкретно ей хотелось в данную минуту. Может быть, заплакать?.. Зарыдать в голос?.. Да нет, глаза были странно сухими, - да и в груди не клокотали никакие эмоции. Броситься за ним вдогонку и умолять не уходить?.. Нет. Зачем?.. Да и сама Стася, скорее, умерла бы, чем стала бы умолять о чем-то человека, отвергающего ее раз за разом. Тогда чего же ей в тот миг хотелось?.. Да просто испариться в воздухе. Исчезнуть с лица земли. Перестать существовать. Совсем. Полностью. Чтобы не чувствовать, как по ее жилам, с каждым толчком крови, распространяется эта жуткая, разрывающая сердце боль, мешающая дышать, постепенно словно обволакивающая ее душу и грозящая, словно серной кислотой, выжечь в ней все, что еще осталось доброго, светлого, человечного… Живого, одним словом…
Это был далеко не самый легкий день в жизни Стаси. И все ее силы, вся ее воля были сконцентрированы сейчас только на одном: пережить его. Олег всю смену пил на улице вместе со своим приятелем-алконавтом, нагло сидя прямо в машине с открытыми дверцами и окнами и даже и не пытаясь скрываться. Пару раз он на бровях вползал в ломбард, задавал Стасе какой-нибудь вопрос, на который она не отвечала, демонстративно молча глядя на него в упор. И Олег, в очередной раз убедившись в бесплодности своей попытки пообщаться с ней, снова уползал прочь, придерживаясь за стенку…
Конечно, Стася прекрасно осознавала, что можно было позвонить оперативному дежурному и пожаловаться на него. Она вполне могла потребовать - и добиться - того, чтобы он либо ушел, либо прекратил пить. Но зачем ей это было делать? В ее душе царила пугающая ее саму пустота, и она просто не хотела предпринимать сейчас ничего. Пусть все идет так, как идет…
Этот человек работал здесь последний день. И Стася понимала, что больше, вероятнее всего, никогда его не увидит. И она искренне полагала, что в тот день ей выпал удачный шанс: навсегда запомнить его именно в таком виде. Не спокойного, сдержанного, приятного, уверенного в себе мужчину, невольно располагающего к себе и вызывающего уважение своей твердостью и мужеством. А трясущегося алкаша, спящего на переднем сиденье своей собственной машины с открытым ртом настолько крепко, что даже случайно сработавшая пожарная сигнализация, переполошившая и напугавшая весь дом от первого до последнего этажа, не смогла его разбудить…
И Стася была, в какой-то степени, даже рада тому, что обстоятельства в тот день сложились подобным образом. Потому что теперь, когда она будет, возможно, вспоминать впоследствии этого своего бывшего охранника, перед глазами у нее будет возникать не его добрая улыбка на смущенном лице, а перекошенная от пьянства физиономия, глаза в кучу, трясущиеся руки и шатающаяся беспомощная походка…
Признаться честно, Стасе и самой очень хотелось бы сейчас напиться в тщетной попытке убежать от всего этого кошмара. Но, к сожалению, - или к счастью; как на это посмотреть, - пить она никогда не могла и не умела. И заранее знала, что от этого ей станет только еще хуже…
Правда, на данный момент Стасе было настолько плохо, что, казалось, хуже быть уже просто не может. Некуда уже… В тот день, в течение всех этих бесконечных часов ожидания конца этой гребаной смены, Стася буквально физически ощущала, как боль - жуткая, дергающая, жгучая - опоясывает все ее тело. Пока ей просто усилием воли еще удавалось держать ее под контролем, - в ожидании вечера, в преддверии конца всего этого кошмара… Стася просто изо всех сил пыталась ничего не чувствовать; она старалась заморозить все свои ощущения и эмоции, чтобы спастись, выдержать и не сломаться прямо здесь, на глазах этого человека. Но Стася прекрасно осознавала, что держать эту боль под контролем вечно ей не удастся. Рано или поздно она вырвется на свободу и просто испепелит ее…
И слава Богу, что перед глазами у нее в тот миг будет стоять потерявший человеческий облик и пропивший все на свете алконавт, жалеть о котором, явно, не стоило…
Если бы только не эта страшная тяжесть в груди, не дающая даже вдохнуть…
Вечером Стася вышла на улицу, заперла ломбард и пошла прочь, не посчитав нужным бросить на своего теперь уже бывшего охранника даже прощальный взгляд. Но он, похоже, был уже в таком состоянии, что едва ли вообще понял, что рабочий день закончился.
Стася была тогда на все сто процентов уверена в том, что не увидит больше этого человека никогда в жизни.
Если бы только это действительно было так!..
НАВИГАЦИЯ ПО КАНАЛУ