Какие же, всё-таки, они другие люди. Ну, вот совершенно. Вообще. Самое интересное, что об этом пишет серьёзнейшее издание Нью Йорк Таймс:
Солнечным весенним утром, пока мой муж Майк принимал душ, я тайно окропила его банное полотенце святой водой, привезённой из священного места в Европе.
Наблюдая, как Майк вытирается, я черпала вдохновение в своем католицизме и вере в благосклонного Бога, представляя, как волшебная вода покрывает его защитным слоем. Я никогда не говорила Майку, что сделала это. И я до сих пор чувствую себя виноватой за это. Никто из нас не ходил в церковь; мы были агностиками. Он был бы очень раздражен. Он не верил в магию.
Но мы провели шесть месяцев в многочисленных операциях на мозге и осложнениях, вызванных тем, что нам описали как доброкачественную опухоль, которая, тем не менее, захватила его средний мозг. Благодаря часам в Интернете я попытался Нэнси Дрю найти причину его опухоли, что переросло в мое увлечение теориями заговора, и теперь у меня не осталось выбора - это было последнее средство.
Я наблюдала, как свет гаснет в его глазах, когда этот когда-то блестяще смешной человек каждое утро смотрел на меня со своей больничной койки, добрый, но эмоционально равнодушный, не уверенный, прихожу ли я в первый раз в тот день или просто возвращаюсь из ванной. У меня есть фотография в небольшом альбоме, на которой Майк в больнице держит нашего сына, смотрит на него вопросительно, но безразлично, как будто ребенок — странный камень или буханка хлеба.
Обращение к магии и интуиции в качестве средства в момент, когда наука и медицина разочаровывают, является нормальным и человеческим. Но я беспокоюсь, что эти нормальные человеческие импульсы эксплуатируются влиятельными людьми, которые предпочли бы, чтобы отчаявшаяся жена носила в кармане камень в форме сердца, чем позволили правительству поддержать те самые исследования, которые на самом деле могли бы лечить или излечивать опухоли мозга, подобные опухоли Майка.
Помимо святой воды от меня, Майк получал передовую медицинскую помощь на основе науки — лучевую терапию и неинвазивные хирургические методы.
Одна из этих операций наконец разорвала заполненную жидкостью кисту, сняв давление в мозгу Майка и вернув его к нам почти полностью — зрение, память, чувство юмора, эмоции — на 24 часа. «Бедняжка», — сказал он, поглаживая меня по щеке, — «Ты, должно быть, так волновался».
Он съел чизстейк Pat's и оставил голосовые сообщения для тех друзей, которые не смогли приехать в больницу. Это было чертово чудо.
Но, конечно, чудес не бывает, и послеоперационный отек спровоцировал симпатический шторм и полиорганную недостаточность. Он впал в кому и умер 10 дней спустя. Но Майк умер не из-за врачебной халатности. Он умер не от операции или науки. Он умер от редкой, агрессивной опухоли мозга. Потому что, несмотря на чудеса современной медицины и достижения науки, человеческое тело остается загадкой.
Даже святая вода не помогла.