Здравствуйте , Виталий! Решила и я вам написать страшную историю рассказанную моей 90 летней бабушкой. Было это в 1932 году. Глухая деревня Подстепки всегда была тихим местом, три улицы и школа из бревен. Дома саманные, узкие улочки, вокруг лес да озера.
Весь ужас начался, когда в доме вдовы Груничевны поселилась тьма. Марфа Груничевна была обычной крестьянкой — сухонькой, сгорбленной старухой, которая жила одна на краю деревни. Её дочь, Агафья, уехала в город много лет назад и не подавала вестей. Пока однажды, холодной осенней ночью, та не вернулась. Но это была уже не та Агафья. Она стояла на пороге, мокрая, босая, с пустым взглядом. Её волосы, некогда русые, стали чёрными, как смоль, а кожа покрылась странными синяками — будто кто-то сжимал её изнутри.
— Мать… — её голос звучал хрипло, словно в нём смешались несколько чужих тонов. Груничевна перекрестилась, но впустила дочь. Сначала деревня не заметила перемен. Агафья редко выходила из дома, а если показывалась — молчала, лишь ухмылялась уголком рта. Но вскоре странности стали пугать даже самых отчаянных мужиков.
— Она не спит, — шептались соседи. — Всю ночь ходит по дому, бормочет на непонятном языке и разными голосами .
Однажды мальчишка, пасший коров у озера, увидел, как Агафья стояла по пояс в воде и… разговаривала с кем-то невидимым. А потом засмеялась — так, что у парнишки кровь в жилах замёрзла.
Груничевна первой поняла: в дочь вселилось нечто. Агафья перестала есть человеческую пищу — только сырое мясо, да и то с жадностью, будто зверь. По ночам в доме слышались шаги, хотя кроме них никого не было. А однажды старуха проснулась от того, что кто-то дышал ей в затылок.
— Ты нас видишь, мать? — прошептал голос Агафьи, но когда Груничевна обернулась, дочь спала… с широко открытыми глазами.
Священник отец Игнатий сначала не поверил, но когда пришёл в дом Груничевны, крест на его груди как будто нагрелся. Агафья сидела в углу, скрючившись, и смотрела на него изподлобья.
— Выйди, нечистый! — попытался изгнать беса батюшка, но Агафья лишь рассмеялась — и заговорила разными голосами сразу: мужскими, детскими, старческими…
— Нас здесь много… Мы голодные…
Священник побледнел и отступил.
На следующую ночь в деревне завыли все собаки. Из дома Груничевны доносились крики, скрежет, потом — тишина.
Утром мужики с вилами и топорами вошли внутрь. Груничевна лежала на полу с вырванным горлом. Агафьи не было. Лишь на стене, написанное кровью, виднелось одно слово: "мать"
С тех пор в Подстепках по ночам слышатся шаги и шорохи у озера. Говорят, если выйти в полночь, можно увидеть её — Агафью. Она стоит в воде, окружённая тенями, и шепчет что то. Так нам говорили не ходить ночами в ту сторону.