Михаил сидел в кафе и нервно барабанил пальцами по столу. В голове крутилась одна и та же мысль — как же он устал от этой ситуации дома. Друг напротив понимающе кивал, слушая его жалобы.
— Представляешь, — шептал Михаил, оглядываясь по сторонам, — живём в её квартире уже третий год. А она... она постоянно делает замечания, вмешивается в наши дела. Лена, конечно, её защищает. Говорит, что мама пожилая, что ей тяжело одной.
В его голове проносились воспоминания последних месяцев. Каждый вечер — одно и то же. Приходит с работы усталый, а тут Нина Анатольевна с недовольным лицом встречает в коридоре. То посуды не помыл, то громко телевизор включил, то поздно пришёл. Раздражение копилось внутри, как пар в закрытом чайнике.
— А знаешь, — неожиданно сказал друг, — мы свою маму жены устроили в хороший пансионат. Там и уход отличный, и врачи, и общение с ровесниками. Она даже благодарна оказалась.
Михаил вдруг почувствовал, как что-то щёлкнуло в голове. Пансионат... Конечно! Почему он раньше не додумался? Правда, Нина Анатольевна была абсолютно здорова, но ведь можно найти подходящий предлог.
Остаток дня мужчина провёл в размышлениях. В его воображении уже рисовались картины спокойной жизни в просторной квартире без постоянных упрёков и замечаний. Лена поначалу расстроится, но потом поймёт — так будет лучше для всех.
Дома его ждала привычная картина. Нина Анатольевна хлопотала по кухне, что-то недовольно бормоча под нос. Лена выглядела усталой — работа в последнее время отнимала у неё все силы.
— Миша, — тихо позвала его жена, когда они остались наедине, — мама опять жалуется, что ты грубо с ней разговариваешь. Пожалуйста, будь терпимее. Ей нелегко принять, что в доме появился ещё один человек.
Михаил внутренне возмутился. Как это "появился"? Они же договаривались временно пожить у мамы, пока не соберут на собственное жильё. А временно — это не три года! Но вслух он только буркнул что-то невразумительное.
В ту ночь Лене стало плохо. Она скрючилась от боли, лицо побледнело. Михаил испугался не на шутку — жена была его опорой, его связью с этой квартирой. Скорая увезла её в больницу, поставив предварительный диагноз — проблемы с кишечником, возможно, потребуется операция.
Оставшись с тёщей наедине, Михаил поначалу вёл себя тише обычного. Нина Анатольевна тоже переживала за дочь и не придиралась к зятю. Но именно в эти тихие дни у него окончательно созрел план.
"Сейчас самое время, — думал он, расхаживая по квартире. — Лены нет, она не сможет заступиться за мать. А когда вернётся, я объясню ей, что это временная мера. Скажу, что Нина Анатольевна сама согласилась, что ей будет лучше в окружении ровесников."
На третий день после госпитализации жены Михаил почувствовал себя хозяином положения. Он зашёл в комнату к тёще, не постучавшись, и заявил:
— Нина Анатольевна, я принял решение. Завтра отвожу вас в хороший пансионат. Там вам будет спокойнее, да и нам с Леной нужно пространство для нормальной семейной жизни.
Женщина побледнела. В её глазах мелькнул ужас, а потом — растерянность. Она явно не ожидала такого поворота.
— Михаил, да что ты говоришь? Какой пансионат? Это же моя квартира...
— Ваша-ваша, — махнул рукой мужчина. — Но живём-то мы здесь все вместе. А это значит, что и решения принимаем сообща. Лена, кстати, давно об этом думает, просто стесняется сказать.
Врал он, конечно, но сейчас это казалось неважным. Главное — убедить тёщу, что альтернативы нет.
Нина Анатольевна провела бессонную ночь. Её мысли метались между обидой, страхом и попытками найти выход. "Неужели дочь действительно хочет избавиться от меня? — терзалась она. — Или это только зять так решил? Но как же я могу узнать правду, если Лена в больнице?"
Утром она всё же набралась смелости позвонить дочери в больницу. Голос Лены звучал слабо, но когда мать рассказала о планах Михаила, в трубке воцарилась тишина.
— Мама, — наконец прошептала Лена, — я сейчас не могу говорить долго, но... держись. Я что-нибудь придумаю.
Лена лежала в больничной палате и чувствовала, как внутри неё всё переворачивается. Не от болезни — от ярости и разочарования. Неужели мужчина, которому она доверяла, которого любила, способен на такую подлость? Воспользоваться её отсутствием, чтобы выставить из дома родную мать?
"Нет, — решила она. — Этого я не позволю. Даже если мне сейчас тяжело, я должна остановить его."
Михаил тем временем уже выбрал пансионат и даже съездил туда, договорился о размещении. Вернувшись домой в приподнятом настроении, он ожидал увидеть готовые к отъезду вещи тёщи. Но вместо этого его встретила... мама Лены.
Анна Петровна, мама Михаила, стояла посреди прихожей с мокрым полотенцем в руках и таким выражением лица, какого сын давно не видел.
— А вот и мой замечательный сынок, — процедила она сквозь зубы. — Тот самый, который решил тёщу в дом престарелых сдать, пока жена в больнице лежит.
Удар полотенцем пришёлся точно по шее. Михаил ошарашенно отшатнулся.
— Мам, ты что? Я же хотел как лучше...
— Как лучше?! — закричала женщина, замахиваясь для следующего удара. — Это как же лучше — мать жены на улицу выставить? Да как земля тебя носит, бессовестного!
За спиной мамы показалась бледная, но решительная Лена. Она держалась за дверной косяк, явно с трудом стоя на ногах, но глаза её горели праведным гневом.
— Лен, — попытался объясниться Михаил, — ты же сама знаешь, как тяжело нам всем вместе...
— Знаю, — тихо, но чётко произнесла жена. — Знаю, что ты обещал пожить у мамы временно. Знаю, что обещал не обижать её. Знаю, что обещал копить на нашу квартиру. И что же я вижу? Ты пользуешься моей болезнью, чтобы избавиться от мамы!
В её голосе звучала такая боль, что Михаил невольно сделал шаг назад. Он впервые понял, что переступил черту, за которой нет возврата.
— Собирайся, — продолжила Лена, поддерживаемая мамой. — И забирай свою мать. Я больше не хочу видеть тебя в нашем доме.
Анна Петровна тем временем уже складывала вещи сына в сумки. Её движения были резкими, полными возмущения.
— Я его не так воспитывала, — бормотала она, засовывая рубашки в сумку. — Отец, царствие ему небесное, в гробу перевернулся бы, узнай, каким неблагодарным вырос его сын.
Михаил стоял посреди комнаты и наконец осознавал масштаб произошедшего. Он потерял не только крышу над головой, но и уважение жены, и доверие тёщи. Все его планы рухнули в одночасье.
— Лен, давай поговорим спокойно, — попытался он ещё раз.
— Поздно говорить, — покачала головой жена. — Три года я ждала, что ты изменишься, стал настоящим мужем. А ты... ты показал, кто ты есть на самом деле.
Когда дверь за Михаилом и его мамой закрылась, в квартире воцарилась тишина. Лена медленно опустилась на диван, и слёзы, которые она сдерживала, наконец хлынули.
Нина Анатольевна обняла дочь, гладя её по волосам.
— Прости меня, мам, — шептала Лена. — Прости, что не послушала тебя сразу. Ты ведь с самого начала говорила, что он не изменится.
— Что ты, доченька, — успокаивала её мать. — Ты хотела видеть в нём лучшее. Это не твоя вина.
В последующие месяцы Лена восстанавливалась после болезни и переосмысливала всю свою жизнь. Михаил несколько раз пытался вернуться, даже извинялся перед тёщей, но что-то внутри Лены сломалось окончательно.
Она поняла: нельзя строить отношения с человеком, который готов предать самых близких ради собственного комфорта. Лена продолжила копить деньги на квартиру, но теперь уже только для себя и мамы.
А Михаил так и остался жить с собственной мамой, которая теперь каждый день напоминала ему о том, каким он стал. И только тогда он понял, что потерял гораздо больше, чем просто место для жилья — он потерял семью.