Мало кто знает, что Василевский был репрессирован вместе с Жуковым в 1957 году с подачи Хрущева. Вместе с ними, кстати, попал под раздачу и бывший начальник Генерального Штаба генерал Штеменко, который курировал ту самую злополучную разведшколу, из-за которой все и завертелось.
Однако, все по порядку.
В 1967 году на экраны страны вышел многосерийный документальный фильм «Страницы Сталинградской Битвы». Снят он был по заказу ЦК КПСС волгоградской студией документальных фильмов – к юбилею великого сражения.
Сверху была получена четкая установка – привлечь всех полководцев, кто участвовал в великой битве. Поэтому, в первый и последний раз, в один общий тв проект удалось пригласить беспрецедентное количество маршалов.
Действительно, такого «звездного» состава в одном месте еще раз собрать уже не получится – по вполне естественным причинам. Тот же министр обороны СССР Малиновский умер во время съемок, а маршалу Воронову запретили сниматься врачи.
На первый взгляд съемки проходило штатно. Очередной полководец входил в кадр и рассказывал свою историю, как он героически отбивался летом, как мастерски воевал осенью и уверенно побеждал зимой.
Так делали все. Все, кроме Василевского.
Александр Васильевич вел себя очень странно, описывая события так, как будто он был не начальником Генерального Штаба, а так, исполнителем на вторых ролях. Вся его речь, построение фраз, тональность говорили о том, что он пытается дистанцироваться от своей руководящей роли в Сталинградской Битве.
Он не приказывал, а «докладывал», не руководил, а «координировал». В конце концов договорился до того, что операция «Уран» – это заслуга Коммунистической Партии.
Конечно, можно сказать, что это лишь формальность, что в те времена было принято упоминать Партию, цитировать Ленина и быть в повестке. Однако дело в том, что ни одному генералу, который выступал до него, не пришло в голову связать «Уран» и ВКП(б)! Не было такого требования сверху!
Проще говоря, на контрасте с тем же Жуковым, который эмоционально вещал, как он в одиночку всех победил, поведение Василевского выглядело очень бледно.
И ладно бы, кто-то оспаривал руководящую роль Василевского в Сталинградской Битве. Так нет! Все двадцать послевоенных лет в публичном пространстве Василевский неизменно обозначался, как один из организаторов обороны и контрнаступления. И сейчас, Жуков в очередной раз прямым текстом указал, что Василевский является соавтором плана УРАН.
Вот только сам Василевский не спешит громко заявлять о своем триумфе. Вместо этого он едет на поклон в Министерство Обороны, чтобы заранее согласовать и утвердить сценарий своего интервью! Перестраховка на грани фобии, но почему?
Кого или чего испугался прославленный маршал?
Всё просто. Дело в том, что последний публичный разговор о его командовании под Сталинградом, закончился отставкой с поста замминистра обороны СССР и инсультом.
Случилось это осенью 1957 года на внеочередном пленуме ЦК КПСС. Формально, на том пленуме громили Жукова за бонапартизм, а Василевский (вместе со Штеменко) попал под раздачу, как доверенное лицо министра обороны. К тому же была еще одна нетривиальная причина – Василевский слишком много знал.
Из речи Хрущева на Пленуме:
Много чего на совести Василевского, который сейчас является героем. А это такой «герой», что я умолял его по телефону: пойди, Василевский, к Сталину с картой и докажи, если наш приказ не будет восстановлен, то армия погибнет. А он спокойно говорит: тов. Хрущев, Сталин приказал и я никуда не пойду…А теперь они сваты, так как сын Василевского женат на дочери Жукова, следовательно, они стали героями войны. А сейчас вы захватили руководство. Я тов. Василевского не примешиваю. Его сват тянет в это дело. Но нельзя же всех отбрасывать и только себе все успехи и заслуги присваивать за разгром врага.
И это, поверьте, был не проходной эпизод – к нему возвращались раз за разом. Методично били и Жукова, и Василевского, как членов единой команды. Причем основная линия критики касалась именно Сталинградской Битвы – настолько серьезный конфликт интересов сконцентрировался в этой точке.
Каждый раз, вслед за Жуковым, прилетало и Василевскому. Причем, судя по тональности, у Хрущева был личный конфликт с Василевским, который в оценке Харьковской катастрофы явно не поддерживал версию Никиты Сергеевича.
Кроме того, по нашему герою прошелся и маршал Еременко, который в 1942 году командовал Сталинградским Фронтом. Скорее всего и здесь дело было в личной неприязни. Причем вероятная причина ссоры известна – именно с подачи Василевского и Жукова главком отстранил Еременко от командования завершающим этапом Сталинградской Битвы.
Вот, к примеру, выдержка из выступления Еременко:
Я вам расскажу исключительный случай. В прошлом году несколько военных делегаций были направлены в Сталинград. В Сталинграде этим делегациям прочитали лекцию и потом выдали книжечку «Очерк о Сталинграде». Она у нас не пошла никуда, а ее развезли по всему миру. В этой книжонке о Сталинграде написано: Жуков и Василевский – это Сталинград. Там ничего нет ни о партии, ни о ком. Там только эти два человека фигурируют. И как же можно раздавать по всему миру эту литературу?
Надо понимать, что во время этих обличительных речей, Василевский сидел в зале, так как он тоже был членом ЦК партии. Сложно сказать, что он пережил за эти часы, но после пленума его отправили в отставку «по болезни».
Однако на самом деле первый удар по Василевскому Хрущев нанес задолго до злополучного пленума ЦК КПСС. Еще в марте 1956 года Никита Сергеевич вынудил уйти Василевского с поста первого заместителя министра обороны СССР, поставив на его место своего человека – маршала Малиновского.
Василевский в своем интервью Константину Симонову вспоминает этот эпизод во всех деталях. Жуков, который был на тот момент министром обороны, по сути, поставил его перед свершившимся фактом.
– Как, Саша, не думаешь ли ты, что тебе нужно заняться историей войны? – Этот вопрос был для меня неожиданным, – сказал Василевский, – но я сразу понял, что за этим стоит, и прямо спросил Жукова: – Что, Георгий, как это понять? Понять так, что надо уходить в отставку? Пора уходить? И Жуков так же прямо ответил: – Да. Было обсуждение этого вопроса, и Хрущев настаивает на твоем уходе в отставку.[16]
Таким образом, чтобы не раздувать скандал, Василевского назначили на скромный пост заместителя министра по военной науке.
Впрочем, даже на этой формальной должности Василевский "мешался под ногами", так как был доверенным человеком Жукова. Кроме того, заместитель по военной науке курировал, что логично, вопросы военной истории, в том числе и Сталинградскую Битву. Если бы тандем Жуков-Василевский продержался еще хотя бы пару лет, то вся историография Второй Мировой сформировалась с совершенно другими акцентами.
В итоге, вряд ли для Василевского события октября 1957 года стали сюрпризом. Он прекрасно понимал, что его "приговор" давно подписан.
И хотя никто в стране, кроме высшего руководства, не знал, что Василевский находится "под колпаком", фактически маршал оказался в полной изоляции. Формально он оставался членом ЦК КПСС до 1961 года, но после злополучного пленума на заседания его уже не приглашали. Александра Васильевича даже хотели вывести из партийной организации министерства обороны, чтобы лишний раз не мозолил глаза «белым людям». И только прямое вмешательство Малиновского спасло Василевского от еще одной публичной экзекуции.
После излечения его взяли в группу Генеральных Инспекторов на условии «ты молчишь – мы тебя не трогаем». Жукова, как известно, даже туда не пригласили и из партийной организации МО СССР вышибли, так как он молчать отказался.
Ожидаемо, блокада Василевского действовала и на уровне публикаций. До 1965 года он нигде не печатался и публично не выступал. Упоминания о нем, как о начальнике Генерального Штаба, допускались, но с теми же ограничениями, что и по Жукову.
Теперь, зная все вышеизложенные факты, легко объяснить – почему за целых семь серий документального фильма о Сталинградской Битве всех великих полководцев так и не смогли собрать вместе? Они просто отказались сидеть за одним столом!
Сценаристам пришлось поделить маршалов на несколько группировок. Рокоссовский, Малинин, Батов. Потом Жуков и Василевский. И, наконец, Еременко, Чуйков и Шумилов.
Жуков вообще согласился участвовать в этом фильме только при одном условии – именно он будет главным военным консультантом проекта. И только он будет решать, что правильно, а что вырезать. Шансов на компромисс Жуков сценаристам не оставил, поэтому Еременко и Чуйкова пришлось задвинуть на второй план.
Опять же, если Жуков, сжигая все мосты, до конца жизни оспаривал чужие заявления и публикации, то Василевский на такие конфликты не шел принципиально. Вот, к примеру письмо Жукова Хрущеву. Такое чувство, что у Георгия Константиновича есть несколько запасных жизней.
Дорогой Никита Сергеевич! В телефонном разговоре со мною 29.III – с. г. Вы осудили тех, которые на страницах печати опорачивают мою деятельность в годы Великой Отечественной войны. После разговора с Вами я прочел в журнале «Октябрь» №3 и 4 страницы воспоминаний В. И. ЧУЙКОВА. Вместо аргументированного анализа исторической неизбежности полного провала войны, затеянной германским фашизмом против Советского Союза, В. И. ЧУЙКОВ построил свои воспоминания так, чтобы, прежде всего, прославить себя и опорочить мою деятельность как представителя Ставки ВГК, и командующего Первым Белорусским фронтом в период проведения Висло-Одерской и Берлинской операции.
После такого письма (и других подобных конфликтов), думаю всем понятно, почему ни Жукова, ни Василевского не пригласили на открытие Мамаева Кургана. Чуйков, видимо, сделал все возможное и невозможное для того, чтобы его два главных конкурента не попали на его «личный» праздник.
К 1967 году война мемуаров настолько набрала обороты, что Министерство Обороны совместно с ЦК КПСС уже замучились совмещать противоречивые версии одних и тех же событий от разных полководцев. Лишь один человек принципиально не участвовал в этих разборках, справедливо полагая, что время всех рассудит. Александр Васильевич не стремился бежать впереди паровоза, спокойно пережив выход мемуаров от основных «конкурентов».
Его фундаментальный труд «Дело всей жизни» был опубликован только в 1974 году – позже всех.
В итоге, как вы думаете, кто больше всего похож на Василевского по ту сторону фронта? Как ни странно, но это фельдмаршал Паулюс. Перед нами два идеальных генштабиста, которых судьба забросила слишком высоко – не по чину, как принято говорить. За что каждый по-своему и пострадал.