Война на Ближнем Востоке обнажила хрупкость миропорядка
Было время, когда начало войны на Ближнем Востоке приводило к резкому росту цен на нефть и угрожало глобальной рецессией. В 1973 году, когда Египет и Сирия начали скоординированное наступление на Израиль, а Саудовская Аравия сократила поставки нефти, мировые цены на нефть выросли в четыре раза. Пока у заправочных станций выстраивались длинные очереди, а при свечах читали сказки на ночь во время отключений электроэнергии, западные экономики страдали от двойного удара: роста цен и падения производства. С тех пор получившийся в результате коктейль, который стали называть стагнацией, не даёт покоя политикам, чьи воспоминания омрачены теми холодными ночами.
Но какая разница, сколько лет прошло с тех пор. После того как Израиль начал наступление на Иран на прошлой неделе, цены на нефть резко выросли, но лишь до уровня, на котором они находились большую часть последних трёх лет, просто вернувшись на прежние позиции. Что касается опасений по поводу глобальной рецессии, то акции ненадолго упали, но затем восстановили большую часть своих позиций. По крайней мере, поначалу мировые инвесторы рассматривали эту войну как раздражающий фактор, а не как катастрофу.
Это немного удивительно, не в последнюю очередь потому, что война началась в непростое для мировой экономики время. За последние пару недель и ОЭСР, и Всемирный банк опубликовали обновлённые экономические прогнозы для мировой экономики. Ни один из них не является оптимистичным: ожидается, что в этом году рост мировой экономики останется ниже 3%. В первую очередь это касается развитых стран, которые растут медленно, если вообще растут.
Таким образом, несмотря на спокойствие на рынках в условиях масштабной войны, риски для мировой экономики остаются высокими. Текущее хрупкое равновесие может оказаться недолговечным. На данный момент крупнейшие мировые державы выжидают, пока Израиль и Иран дерутся. Когда президент США Дональд Трамп внезапно покинул саммит G7 на этой неделе и написал в Твиттере, что Тегерану следует эвакуироваться, поползли слухи, что американцы собираются присоединиться к борьбе Израиля. Но когда ночь прошла без дальнейших инцидентов и Трамп впоследствии заявил, что он стремится к «настоящему прекращению» войны, её дальнейший ход оставался таким же неясным, как и прежде. Хотя Израиль имеет преимущество, очевидно, установив полное господство в воздухе, принято считать, что у него нет боеприпасов или авиации, необходимых для нанесения решающего удара. Поэтому, чтобы полностью уничтожить ядерные объекты Ирана, Израилю потребуется помощь американцев. У Нетаньяху есть сильные сторонники в администрации Трампа. Но между теми, кто хочет поддержать войну Израиля, и теми, кто хочет продолжать сдерживание Китая, возник глубокий раскол. Точно так же, как президент сталкивается с давлением, требующим решительных действий, Опросы показывают, что его избиратели категорически против прямого участия Америки в этом конфликте.
Если он ещё этого не сделал, то Трамп вскоре решит, действовать ли ему или плыть по течению, в какую сторону двигаться. Фундаментальная проблема для мировой экономики заключается не столько в том, какое решение он примет, сколько в том, что его невозможно предсказать. Хотя американские президенты пользовались большой свободой действий во внешней политике, поведение американских президентов всегда было предсказуемым. На предшественника Трампа, Джо Байдена, например, можно было рассчитывать в том смысле, что он постоянно ворчал по поводу Нетаньяху, но всегда давал ему то, что тот хотел, в свете его идеологической приверженности сионизму. Но в случае с Трампом, похоже, всё зависит от того, к кому он прислушивается в тот или иной день.
Во время своего второго президентского срока он недвусмысленно дал понять, что Соединённые Штаты устали играть роль гегемона в мировых делах и поэтому будут основывать свои будущие решения на собственных приоритетах, как выразился сам президент. Он, очевидно, считает, что гибкость позволяет ему заключать сделки и переписывать правила международной экономики таким образом, чтобы максимально учитывать интересы Америки.
Но если отказ от давних обязательств и союзов даёт президенту свободу манёвра, которой он, по-видимому, завидует у таких лидеров, как Владимир Путин и Си Цзиньпин, то подход Трампа отличается в одном важном аспекте. В то время как Си и Путин — и даже Ким Чен Ын из Северной Кореи, если уж на то пошло, — основывают свои решения на стратегиях и идеологических концепциях, которые можно определить и понять, концепция Трампа «Америка прежде всего» остаётся расплывчатой и неясной. То тарифы вводятся, потому что они восстановят американское производство, то отменяются, потому что они всегда были лишь разменной монетой в торговых переговорах. То массовые депортации вводятся, чтобы защитить американские рабочие места, то отменяются, потому что они вредят американским фермерам и владельцам отелей. И так далее.
В условиях такой неопределённости долгосрочное планирование стало сложной задачей. До сих пор большинство американских бизнес-менеджеров не меняли свои инвестиционные планы на этот год, хотя начинают появляться первые признаки того, что всё больше компаний стремятся сократить инвестиции в условиях растущей неопределённости. Но ещё более показательно то, что иностранцы начинают терять веру в Америку и, как следствие, выводить свои деньги.
В этом свете самым значительным событием этой ближневосточной войны является то, что многолетнее правило мировой экономики — в случае геополитического шторма все бегут в безопасный бастион США — теперь, похоже, нарушено. В прошлом на фоне растущей напряжённости в регионе цены на нефть росли, доллар укреплялся, а доходность американских облигаций снижалась, поскольку мировые инвесторы спешили разместить свои деньги в надёжном убежище — США. На этот раз всё произошло наоборот. Цена на нефть осталась в пределах недавнего диапазона, доллар продолжает снижаться, а доходность облигаций не падает. Тем временем золото продолжает неуклонно расти, поскольку мир отказывается от доллара и возвращается к древнему металлу как к предпочтительной резервной валюте.
«Похоже, что многолетнее правило мировой экономики теперь нарушено».
Таким образом, то, что мы наблюдаем, — это глобальная экономика, напоминающая период между двумя мировыми войнами прошлого века, когда приходящая в упадок империя, Великобритания, утратила свою гегемонистскую роль, но набирающая силу держава, США, не была готова её заменить. Британия уступила своё место крупнейшей экономики мира США, но американцы ещё не были готовы создать военную силу, соответствующую их статусу экономической сверхдержавы: накануне Второй мировой войны Дуглас Макартур сокрушался, что вся армия США, которая была меньше армии Португалии, могла бы поместиться на стадионе «Янки», чтобы посмотреть бейсбольный матч. Британия тем временем отчаянно пыталась любой ценой избежать конфликта и не могла играть роль мирового полицейского. В то же время постепенно ослабевал и фунт стерлингов, но доллар США ещё не заменил его в качестве мировой резервной валюты. За децентрализацией мировой экономики последовала эпоха нестабильности — плохо управляемые финансовые кризисы, ухудшение торговых отношений, кульминацией которых стала Великая депрессия и начало войны.
Мировая экономика сегодня, возможно, вступает в аналогичное межвременье. Это делает её уязвимой к любым серьёзным экономическим потрясениям, подобным тому, что наблюдался во время мирового финансового кризиса 2008 года или снова во время пандемии Covid в 2020 году. Но эти кризисы произошли в то время, когда между странами G7 всё ещё существовал широкий политический консенсус в отношении глобального порядка, основанного на открытых рынках и относительно беспрепятственном движении денег, товаров и услуг. В результате финансовые и политические лидеры смогли быстро и эффективно справиться с этими кризисами благодаря высокой степени координации, которая включала в себя такие меры, как линии обмена между центральными банками, а также широкий консенсус в отношении основных направлений политики: сочетание мягкой налогово-бюджетной и денежно-кредитной политики и стремление поддерживать глобальную торговлю.
Столкнувшись с подобным экономическим потрясением сегодня, мы можем столкнуться с тем, что такая гармония окажется недостижимой. И хотя война на Ближнем Востоке, возможно, не станет таким потрясением, в мировой финансовой системе нарастает другая напряжённость. Некоторые считают, что частный капитал находится на грани кризиса, в то время как недавнее принятие криптовалют официальной финансовой системой, несмотря на то, что они всё ещё не нашли им применения, сильно напоминает зарождение пузыря — те самые настроения, которые становятся заразными незадолго до падения.
Если не произойдёт драматической эскалации — например, массовых жертв, которые переведут войну на совершенно новый этап, перекрытия нефтяных путей, нападений на западные или другие региональные силы, — эта ближневосточная война, возможно, не станет шоком для мировой экономики, как в 1973 году. Но она выявила назревающие проблемы в западных экономиках и подчеркнула растущие риски для будущего роста. Чем дольше будет продолжаться война, тем хуже будет ситуация, поэтому США — которые в конечном счёте будут играть решающую роль — будут заинтересованы в скорейшем завершении конфликта. Однако сможет ли Трамп это сделать, покажет, насколько низко пал гегемон.