В России силу не показывают.
Её носят. Как крест. Как стыд. Как свет.
Не демонстрируют — а выдерживают. В западной культуре сила — это действие.
В русской — удержание.
Ты не бросаешься, не доказываешь, не властвуешь.
Ты молчишь и идёшь дальше. Русская сила — не экспрессивна.
Она — в напряжении, которое не ломается под давлением. Варлаам Шаламов в «Колымских рассказах» описывает страшные условия ГУЛАГа —
но не требует сочувствия. Он просто фиксирует, без жалости и преувеличения .
Его сила — в том, что он не падает духом, даже когда окружающая действительность сломана. Анна Ахматова, проведя 17 месяцев в очередях у «Крестов»,
когда одна женщина спросила её: «А вы можете это описать?» — ответила: «Могу.» .
Тишина Ахматовой — не уступчивость, а готовность выдержать, не выговорив всё больное. Русская культура создала язык, в котором молчание значительнее слов. У нас невысказанность — это не слабость, а этика.
Не признание поражения, а величие, не нуждающееся в зрителях. Сила по-русски — это