Реальное уголовное дело первых лет Перестройки. На скамье подсудимых несколько женщин в традиционных платках и цветастых нарядах. Среди «зрителей» в зале – в основном их родственники, близкие и дальние, специально приехавшие издалека. Тоже одни женщины, да еще и с маленькими детьми, в том числе с грудными детьми самих подсудимых.
Все эта пестрая толпа возмущенно кричит при показаниях свидетелей и безостановочно переговаривается между собой на незнакомом языке, несмотря на угрозы судьи вывести их наружу. А подсудимые на чистом русском языке требуют предоставить им переводчика. Всеми силами пытаются затянуть вынесение приговора…
Мы в столице Латвийской ССР – городе Рига.
6 декабря 1985 года, когда вся страна уже начинала готовиться встречать Новый год, рижская милиция задержала группу женщин цыганской национальности, прямо на месте преступления. В течение несколько месяцев они наносили визиты в дома горожан, общались с хозяевами, но оставляли после себя не радость от приятно проведенного времени, а пустые шкатулки, опустошенные серванты и вскрытые тайники.
Речь шла не просто о случайных кражах, в руки правоохранителей попала организованная преступная группа «гастролёрок», действовавшая по одному и тому же, тщательно отработанному сценарию. Их маршрут пролегал не из соседнего квартала и даже не из Прибалтики: родом они все были из Владимирской области.
Схема, по которой «работали» эти женщины, был проста и в то же время эффективна для советского времени. Преступницы апеллировали к самому уязвимому в советском человеке - его доверчивости, привычке помогать, сочувствовать, пускать на порог просителей и нуждающихся.
Так было и в обычной квартире в центре Риги, где жила семья немолодых руководящих работников столичных предприятий. Он - главный инженер, она – главный бухгалтер. Их взрослые дети разъехались, супруги коротали вечера и выходные в одиночества.
В один из будних дней, примерно в 15-00, когда большинство советских граждан на работе и учебе, в квартире раздался звонок. Хозяйка без опаски открывает дверь. На пороге - молодая женщина с усталым лицом, просит попить воды. Как тут отказать? Особенно когда в стране привыкли верить, что помощь ближнему - дело благое и по партийным, и по церковных канонам.
Пока хозяйка Ария Оберлане на кухне наливает воду, в квартиру, как по команде, заходят ещё три женщины. Тоже просят попить воды. Бойкие, южного вида, разговорчивые. Сообщают что прибыли с мужьями из Баку, торговать на колхозном рынке. Мужчины, как раз сейчас занимают разгрузкой. Приглашают хозяйку на рынок, обещать угостить самыми вкусными персиками и гранатами.
Каждая их фраза - смачная, напористая, как базарный торг. Они говорят одновременно, быстро и громко, отвлекают, рассеивают внимание. При этом одеты они не в яркие цыганские платья, платки и юбки, а в обычную женскую одежду, что висела колом в любом универмаге. Гражданка Оберлане, а потом ее муж, реально думают, что перед ними азербайджанские девушки.
Муж, Рихардс Крузе, в это время как раз возвращается с работы, Но непрошеных гостей это нисколько не смущает. Мужчина проходит на кухню, где незнакомки галдят, тараторят и зазывают хозяев на рынок, а одна из них усаживается на пороге кухни и начинает бинтовать ногу. Якобы мозоль.
Когда гражданин Крузе хочет выйти в коридор, вторая женщина останавливает его – по обычаям их народа нельзя мужчине переступать ногу женщины. Пусть она забинтует, сейчас, пара минут.
А то, что в кухне остались всего две «торговки», хозяева даже не замечают. Где остальные две?
А они, оказавшись вне поля зрения, разбежались по спальням и гостиным. Действуют быстро, залезают в серванты и шкафы с бельем, шуруют по книжным полкам и под матрасами, обязательно проверяют сливной бачок в туалете и приподнимают ковры. Обычный советский человек не умел надежно прятать деньги и ценности в своей квартире, в том числе и потому, что зачастую не было надобности.
Наконец, нога гостьи забинтована и Рихардс Крузе намеревается выйти из кухни. Тогда вторая гостья загораживает дверной проем и начинает изучать окраску межкомнатной двери. Звучит реплика «Какая у вас краска, какой ремонт!» и на пороге появляются остальные две женщины. Для них эта фраза условный сигнал, что пора все бросать и уходить, пока хозяева, не заподозрили и не подняли шум.
И вот уже четверка гостей радушно прощается с супругами, снова зовет на рынок и быстро покидает лестничную площадку.
Кража обнаруживается не сразу. Вещи исчезают как бы невидимо: нет ни следов взлома, ни насилия. Пропадают деньги, золотые изделия, янтарная бижутерия, облигации. В одной из квартир умыкнули редкие и старинные монеты из нумизматического каталога, в другой – французский фарфоровый сервиз, стоявший там еще с XIX века, в третьей – купленные у портовых фарцовщиков плеер «Sony» и нераспакованные духи «Chanel». Громоздкие вещи воровки не берут, из квартиры надо выйти так, чтобы хозяева ничего не заметили
Иногда обворованные жильцы осознавали, что стали жертвой преступления, вообще спустя недели, когда лезли за давно исчезнувшей «заначкой».
Таких эпизодов в милицейских сводках немало, и в каждом случае - тот же почерк, та же маскировка, то же простодушное общение и обещание свежих фруктов в подарок за гостеприимство. У каждой участницы преступной группы своя роль – одни «задуривают» клиента, другие «чистят» квартиру. И везде кодовая фраза, про краску и ремонт кухонной двери, чтобы на несколько секунд задержать хозяев и дать сообщницам вернуться из других комнат.
О том, как действовали эти воровки, знали и в других городах. Всего приехали в Ригу 12 женщин. От совсем молоденьких, которым еще учиться в школе, до почти что старух. Мужья их сопровождали, но сами в кражах не участвовали, и даже «на шухере» не стояли.
Часть из этих цыганок уже не раз задерживали, некоторые были судимы, одна - в розыске, еще одна - под следствием в Москве, что не мешало ей оказаться в другой республике. В деревне из Владимирской области, откуда они приехали, в этом не видели ничего нового.
Там все знали: эти женщины и их мужья нигде не работают, но живут в достатке. Дома – самые лучшие на сельской улице. Участковый, председатель сельсовета, соседи - никто не удивлялся, как в деревне, где нет другой работы, кроме колхоза, можно ничего не делать и жить «припеваючи». Говорили: да, воруют. Знаем. Но ничего сделать не можем! В своей деревне никто из них не «гадит», не тащат даже бесхозное колхозное добро, к односельчанам в дома не лезут. А весь «навар» привозят с «гастролей».
Но рижские гастроли оказались провальными для хотя бы некоторых охотниц за накоплениями советских граждан. Уже в феврале 1986 года состоялся суд. Вот только на скамье подсудимых всего три женщины – те самые, что орудовали в квартире Оберлане-Крузе. Причем четвертую их сообщницу установить и найти не удалось.
Попались они случайно. Вообще банда цыганок «работала» и по трое, и вчетвером, и даже впятером. Только в дневное время, чтобы свидетелей поменьше, и в квартирах, как правило, всего один человек, часто ребенок или старики. Жертв выбирали по дорогой обивке на входной двери, но обязательно обзванивали все квартиры на лестничной площадке. Если открывались несколько дверей, то уходили. Если только одна – тогда начинали действовать по отлаженной схеме.
В тот день на дело вышли три женщины. Все так же обзвонили четыре квартиры на этаже, и открыли им только в одной.
Девочка-школьница в одиночестве делала уроки и не могла отказать взрослым тетенькам (как ей они казались) в стакане воды. Цыганки зашли внутрь, не подозревая, что бдительная пожилая соседка, наблюдавшая все это время в глазок и не ставшая открывать незнакомкам, уже набирает на телефонном диске «02». Прибывший милицейский наряд столкнулся с цыганками, когда они покидали квартиру, вместе с похищенными деньгами, хрусталем и золотом.
Их сообщницы успели сбежать из Латвии, зато этих трех воровок опознали и потерпевшие, и многочисленные свидетели. Причем опознали в еще пяти аналогичных кражах, совершенных по той же самой схеме. Плюс изъяли краденые золотые украшения. А всего шесть рижских семей лишились наличными и ценными вещами более 30 тысяч рублей!
Приговор, несмотря на все давление на суд, оказался строгим, но справедливым: 27-летняя Брезинская, та самая, что обычно просила попить в незнакомой квартире, была самой разговорчивой и усаживалась на пороге кухни бинтовать ногу, она получила 5 лет и 6 месяцев лишения свободы. Её родная несовершеннолетняя, но уже замужняя сестра, которая рыскала по комнатам, получила ровно 5 лет лишения свободы. Третья участница – 21-летняя мать двоих детей по фамилии Михай, та, которая оставалась на кухне и объясняла хозяевам, что нельзя переступать через ногу женщины, также отправилась на зону на 5 лет.
Всем троим, присудили и конфискацию имущества, но вряд ли на цыганок из деревни было записано хоть что-то ценное.
Но остаётся вопрос: как долго могла бы продолжаться эта череда преступлений, если бы не любопытство и внимательность одной из бабушек?
Как ни крути, а сама схема не была новой, и обчищали квартиры буквально на глазах их беспечных хозяев. О подобных случаях писали газеты, говорилось на улицах…
Но непуганые советские люди не ощущали опасность, всегда думали, что плохое может произойти с кем-то другим, но только не с ними…
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: