Яркая жизнь и ранняя гибель Александра Сергеевича Пушкина - это не просто пара страниц в учебниках литературы. За прошедшие столетия эта тема стала настолько важной для всего русского народа, что ее даже не думают оставлять в покое. Самый главный вопрос, волнующий общественность,- кто же главный виновник в смерти поэта? Жорж Дантес, сделавший роковой выстрел? Барон Геккерн, интригующий с целью личной выгоды? Наталья Гончарова, запутавшаяся в собственном кокетстве? Император Николай I, желавший убрать острого на язык писателя с глаз подальше? Или Идалия Полетика, кажется, ненавидевшая Пушкина всю свою жизнь и аккуратно, без лишней шумихи, подстроившая все события так, что они свелись к ужасным минутам на Черной речке? Не зря же ее имя часто встречается рядом с прозвищем «мадам Интрига». Так кем же была эта женщина и какая роль была ей отведена в том злополучном 1837 году?
Вся жизнь Идалии - это сплошные загадки. Так пошло с самого ее рождения.
Отцом ее был граф Григорий Строганов, дипломат, действительный тайный советник и представитель одного из самых знатных российских домов. А вот матери официально у девочки не было. Так вышло, что на момент ее рождения отец еще был женат на княжне Анне Трубецкой, однако брак был неудачным и, несмотря на рождение 8 совместных детей, супруги давно жили раздельно. Поэтому граф был абсолютно свободен в выборе своей следующей пассии.
Новой его избранницей стала Жулиана Мария Луиза Каролина София д’Ойенгаузен (по первому мужу носила фамилию д’Эга). Она родилась в Вене в семье немецкого графа и португальской поэтессы, в 18 лет вышла замуж за вдовца (с пятью детьми, между прочим) графа Хосе-Мария-де-Айресе д’Эга, который был назначен португальским послом в Испании и перевез семью в Мадрид. Там-то и случилась роковая встреча Жулианы и графа Строганова. Уж какая искра пробежала между этими двумя, мы не знаем, но злые языки сразу стали поговаривать о тайной любовной связи.
Но отношения продлились пару лет, а затем д’Эга увез жену обратно в Португалию. Граф с восторгом принял приход к власти Наполеона Бонапарта и стал принимать активное участие в работе нового правительства. Конечно, в его дворце стали устраиваться грандиозные балы, главной звездой которых выступала молодая и привлекательная хозяйка. У нее, конечно, находились поклонники, а один из французских полководцев, генерал Жюно, даже сделал ее своей официальной любовницей. Муж при этом никуда не пропадал.
Когда в стране вновь случились перемены, супругам д’Эга пришлось бежать во Францию под защиту Бонапарта. Он своих сторонников принял и даже назначил неплохую пенсию, фактически взял на содержание.
Возникает резонный вопрос: а что там со Строгановым?
А с ним графиня снова встретилась уже в 1811 году. Видимо, былые чувства опять вскружили прекрасную голову графини, их отношения возобновились. В этот раз она даже решилась оставить мужа. Она уехала вместе со Строгановым в Швецию, куда он получил назначение, а спустя 10 лет, когда срок службы подошел к концу, они вместе отправились в Петербург.
В России Жулия д’Эга, ставшая Юлией Строгановой, сильно изменилась. Если раньше она часто принимала активное участие в светских встречах, то теперь почти не показывалась на людях. Встретить ее можно было только дома у Григория Строганова и лишь в кругу близких приятелей графа. Вероятно, так влюбленные пытались скрыть свои отношения, так как опасались, что их осудят (и были в этом правы). Только на деле это не помогло: слухи об отношениях дипломата с португальской красавицей разлетелись крайне быстро и дошли вплоть до императорского двора. Скоро уже все говорили, что на квартире у графа поселилась прелестная фаворитка.
Но не стоит забывать, что официально Строганов на момент описываемых событий еще был женат. И только в 1824 году, когда первая супруга графа скончалась, он смог оформить свои новые отношения. Говорят, что повлияли на это слова императора Николая I, который во время коронации сказал: «Граф, было бы неплохо вам жениться», явно намекая, что такие невенчанные отношения не поддерживаются представителями знати. Посыл был понят, и Строганов женился вторично, произошло это в 1827 году в Дрездене.
Брак этот не был поддержан родными Строганова, и ему даже пришлось заручиться поддержкой сестры, Екатерины Нарышкиной, которая имела влияние в петербургском обществе. Новоявленная Строганова же проявляла большое уважение к быту и традициям принявшего ее общества и постепенно влилась, став его непосредственной частью. Балы, устраиваемые в доме Строгановых, посещали даже члены семьи Романовых.
Жили супруги в любви и гармонии, обзавелись близкими друзьями, например, одним из них был Александр Пушкин (я порой удивляюсь, как он успевал бывать чуть ли не везде). Забыв о бурной молодости, Юлия Петровна стала хранительницей нравов и активной благотворительницей, но при этом увлеченно следила за модными тенденциями и всегда одевалась наряднее прочих дам, стараясь выглядеть моложе.
Теперь же, когда мы описали все предшествующие события, стоит задать главный вопрос: а были ли у супружеской пары дети? Ведь статья же не о графе Строганове, а о его дочери.
Официально наследниками Строганов во втором браке не обзавелся. Это подтверждает и сама Юлия Петровна в письме к сестре, отправленном в 1824 году: «У меня живет девушка, его дочь от женщины с которой он встретился до своего назначения в Испанию. Это очень хорошая компания для меня, и Строганов заслуживает того, что бы я позаботилась о ней и воспитала её достойной его, которому она напоминает так много. Её имя так же прекрасно, как и она: Идалия». При этом ряд историков (в основном, советских) считали, что девочка была рождена самой португалкой, но не афишировала этого, пытаясь еще сильнее не навлечь на себя неприязнь общества. Ведь появилась на свет Идалия в 1807 году. А в этот момент, как все прекрасно знали, оба предполагаемых родителя были не свободны.
Но остается вопрос: как матерью Италии могла быть Жулиана, если она в этот момент уже находилась вместе с первым мужем в Португалии, часто появлялась на балах и вообще была постоянным гостем светских мероприятий? Однако тут стоит сделать пометку: все это сходится, если в дате рождения девочки не были внесены правки. Ведь если она родилась раньше, то ничто не мешало Жулиане оставить ребенка и уехать, как раз отводя от себя подозрения.
Хотя многие задававшиеся этим вопросом сходятся во мнении, что матерью Идалии была какая-то другая женщина. По сведениям мемуаристки Александры Смирновой-Россет, близко дружившей с Юлией Строгановой, девочка была рождена «от одной француженки, гризетки или модистки». Имени нигде не сохранилось, но это было и не просто: Григорий Александрович тогда уже прочно обрел репутацию разбивателя женских сердец. К слову, он является одним из прототипов байроновского Дон Жуана.
Графиня Строганова и Идалия всю жизнь были в прекрасных отношениях. И хоть официально ее так и не удочерили, она сохраняла уважение и привязанность к семье, в которой выросла, пусть и не называла никогда их родителями, используя только «Строгановы». О своей родной матери девушка не говорила, поэтому этот вопрос так и остался открытым.
Имя девочка получила в честь одной из почитаемых католических святых, а фамилию ей дали де Обертей. Так и не получив законного права именоваться Строгановой, она всю жизнь носила звание «воспитанницы» графа, потому что выросла в его доме вместе со старшими детьми, которые, в отличие от нее, было законными.
Несмотря на странную историю с рождением, девушка была принята в петербургский свет, легко обзавелась друзьями. Но только звание незаконнорожденной так и оставалось висеть над ней, вызывая любопытные взгляды и закрывая проход в некоторые дома. В списках приглашенных на бал, например, ее имя всегда стояло где-то в конце.
Однако поначалу отзывались все о ней почти без исключения положительно. Идалия, по словам той же Смирновой-Россет, была «прелестна, умна, благовоспитанна, у неё были большие голубые, ласковые и кокетливые глаза». А Александра Арапова описывала девушку так: «Она олицетворяла тип обаятельной женщины не столько миловидностью лица, как складом блестящего ума, весёлостью и живостью характера, доставлявшими ей всюду постоянный несомненный успех».
Замуж ее выдали рано. В 1826 году состоялось венчание Идалии и офицера Кавалергардского полка Александра Полетики, который до этого уже был женат, но быстро расторг брак, назвав его недействительным, однако сохранил с бывшей супругой очень близкие дружеские отношения. Супруг Идалии был, если верить отзывам современником, «человек очень хорошего рода, да ещё с прекрасным состоянием». В свете его прозвали «Божьей коровкой» за добродушность и медлительность.
А вот мнение об Идалии со временем начало меняться. Заговорили об излишней избалованности, капризности и буйном темпераменте девушки. По воспоминаниям части современников, Идалия «была известна в обществе как очень умная женщина, но с очень злым языком, в противоположность своему мужу». Он, кстати, жену искреннее любил. И, вероятно, даже немного побаивался. Настолько сильно, что закрывал глаза на слухи о ее многочисленных романах с его же однополчанами. Но Идалия прекрасно понимала, что действовать нужно аккуратно, чтобы ни у кого не было неоспоримых доказательств, иначе и без того шаткая репутация рассыпется как карточный домик.
За ее поведение те, кто был знаком с Полетикой, называли ее «мадам Интрига». Говорили, что она стала причиной не одной дуэли, устроенных так, что сама виновница при этом оставалась в тени. В этом не крылось ничего оскорбительного, но кто же мог знать, что прозвище еще даст о себе знать в будущем.
Наконец, мы добрались до вопроса, написанного в заглавии этой статьи. Есть ли вина Идалии Полетики в столь ранней и трагичной гибели Пушкина?
Для ответа на него стоит разобрать, в каких отношениях они состояли.
Полетика приходилась троюродной сестрой Наталье Гончаровой, жене Александра Сергеевича. С ней же они были близки с раннего возраста. Поэтому в доме Пушкиных Идалия была частым гостем, и поэт относился к ней весьма доброжелательно. Находясь в Болдино, он писал супруге: «Полетике скажи, что за её поцелуем явлюсь лично, а что-де на почте не принимают».
А в 1836 году из Москвы Пушкин пишет: «Что Москва говорит о Петербурге, так это умора. Например, есть у вас некто Савельев, кавалергард, молодой человек, влюблен в Идалию Полетику, и дал за нее пощечину Грюнвальду. Савельев на днях будет расстрелян. Вообрази, как жалка Идалия!».
Но позже все поменялось. Из пусть не лучших, но хороших друзей Пушкин и Полетика превратились в злейших врагов. Почему? Исследователи так и не пришли к единому мнению, что стало для того причиной.
По словам княгини Веры Вяземской, «Кажется, дело было в том, что Пушкин не внимал сердечным излияниям невзрачной Идалии Григорьевны и однажды, едучи в карете на великосветский бал, чем-то оскорбил её».
По другой версии, однажды Пушкин шутки ради написал в альбоме Идалии любовное стихотворение, а затем пометил его первым апреля. Такое поведение сильно обидело женщину.
Одно можно сказать точно: изменилось все в их отношениях буквально за один вечер. Пушкин и Полетика ехали вместе в карете на какой-то очередной светский вечер. Садились в экипаж они хорошими приятелями, а вышли - заклятыми врагами. Что же между ними могло произойти за столь короткое время и в таких стесненных обстоятельствах?
Биограф Пушкина Бартенев, беря за основу слова княгини Вяземской, писал: «Кажется, дело было в том, что Пушкин не внимал сердечным излияниям невзрачной Идалии Григорьевны и однажды, едучи в карете на великосветский бал, чем-то оскорбил её». Но можно ли верить слухам, преданным и пересказанным несколько раз от человека к человеку? Бартенев честно пытался разузнать у самой Полетики, в чем же была правда, но женщина категорически отказать идти на разговор.
Другой же биограф Пушкина Щёголев открыто признавался, что причины этой вражды так и остались ему неизвестны.
Многие еще при жизни Полетики пытались выяснить, почему она, не скрывая, относится к Пушкину с такой сильной неприязнью. Но на все попытки задать ей вопросы на эту тему она отвечала категоричным отказом. Будто было в этом что-то, о чем Идалии хотелось умолчать. Порой она даже отказывала приятелям в визите, если узнавала, что те интересуются вопросом ее ненависти к Пушкину.
Некоторые тайком шептались, что Идалия была на самом деле влюблена в Дантеса. Или вовсе была его любовницей. Если мы обратимся вновь к Смирновой-Россет, то найдем у нее такие строки: «Дантес никогда не был влюблен в Натали; он находил ее глупой и скучной; он был влюблен в Идалию, и встречались они у Натали…». То есть вся история поначалу была лишь прикрытием для тайного романа самой Полетики. А когда Идалия все же поняла, что мужчина по-настоящему обратил внимание на Наталью Гончарову, решила отомстить и закрутить роман с Пушкиным, но тот ее отверг, причем в самых неприятных выражениях. Отсюда, мол, и пошел конфликт.
Другие же утверждали, что все было наоборот: это Пушкин приставал к Полетике и «схватил ее за ногу», а женщина вместо ответа на его пылкие чувства оскорбилась и поклялась отомстить. Но, повторюсь, это лишь слухи, которых вокруг Александра Сергеевича и его любовных похождений всегда было достаточно. Да и вся история с каретой возникла гораздо позднее, много лет спустя, когда уже никто не мог достоверно подтвердить ее или опровергнуть.
Кстати, граф Строганов, отец Полетики, был близок с Дантесом, даже был посаженным отцом на его свадьбе, а когда после дуэли Жоржа арестовали, придерживался его стороны, считая «невинно осужденным». Но, с другой стороны, он взял на себя часть расходов по похоронам Пушкина, занялся опекой над его детьми, так как приходился им родственником, и даже упросил митрополита похоронить поэта по христианским обычаям (дуэль приравнивалась в то время к самоубийству).
Начиналась их вражда с, казалось бы, шутливых издевательств. Например, Полетика не раз и не два приглашала Александра Сергеевича к себе в гости, но незадолго до времени его прибытия куда-то уезжала будто бы по делам. Пушкину приходилось разворачиваться и перестраивать все свои планы. Но дальше накал страстей увеличивался.
Именно в доме Полетики произошла тайная встреча Натальи Гончаровой и Жоржа Дантеса, где, как говорили, мужчина пытался совратить жену Пушкина и даже угрожал застрелиться, если она ему откажет. Сама Идалия, пустив к себе домой Гончарову и Дантеса, уехала, оставив их наедине. Любопытно, что «дежурить» и следить за домом она оставила кавалергарда Петра Ланского, своего бывшего возлюбленного, спустя время ставшего вторым мужем Гончаровой.
До сих пор остается нерешенным вопрос, кто же написал то злополучное письмо, разосланное по Петербургу, в котором Пушкина назвали «рогоносцем». По одной, причем очень популярной версии, автором этой интриги была как раз Идалия Полетика. Именно она якобы стала вдохновительницей заговора и разработала хитрый план убийства Пушкина. Сам поэт, согласно запискам Владимира Соллогуба, сказал, что «подозревает одну женщину».
Когда же роковая дуэль свершилась, Полетика была замечена в доме, где жили Дантес и Геккерн. Во время расследования дела она писала Жоржу: «Бедный мой друг! Ваше тюремное заключение заставляет кровоточить мое сердце. Не знаю, что бы я отдала за возможность прийти… Мне кажется, все то, что произошло, — это сон, кошмар». В ответ женщина получила драгоценный браслет и вновь одарила Дантеса благодарностями.
Когда же убийцу Пушкина выслали за пределы России, в письме его жены Екатерины встречаются такие строки: «Идалия приходила вчера на минуту с мужем, она в отчаянии, что не простилась с тобою; говорит, что в этом виноват Бетанкур; в то время, когда она собиралась идти к нам, он ей сказал, что уже будет поздно, что ты по всей вероятности уехал; она не могла утешиться и плакала как безумная». Известно, что Идалия просила прощения у Дантеса, будто видела свою вину в случившемся. Разъезжая по салонам, она всюду пыталась оправдать его.
А вот Пушкину даже после его смерти Полетика не смогла забыть былые обиды. Она открыто злорадствовала по поводу того, что посмертное издание пушкинских произведений не принесло ожидаемого дохода.
В последние свои годы она проживала в Одессе, где в то время генерал-губернатором был один из ее братьев Александр Строганов. Ее муж, выйдя в отставку, истратил все свое состояние, так что женщине пришлось перебраться в другое место.
В планах в Одессе тогда появилось поставить памятник Александру Сергеевичу, но Идалия Григорьевна восприняла это как личную обиду. Говорили, что женщина угрожала приехать и плюнуть на поставленный памятник, если его все-таки возведут, а самого Пушкина называла «извергом».
Все годы Полетика вела переписку с Дантесом и его женой («Скажите от меня Вашему мужу все самые ласковые слова, которые придут Вам в голову, и даже поцелуйте его, — если у него осталось ко мне немного нежных чувств»), изредка виделась с ними в Европе, а вот с Натальей Гончаровой, ставшей уже Ланской, даже при встрече держала дистанцию. Они не общались и относились друг к другу очень прохладно.
Ушла на тот свет Идалия Полетика в 1890 году, ей было 83 года. Захоронили ее на ныне снесенном Первом Христианском одесском кладбище.
Уже после ее смерти брат Идалии уничтожил ее архивы, в которых в том числе были записки Дантеса, написанные в период с 1834 до 1837 года, дневник Полетики и прочие письма. Возможно, сохранись он до наших дней, мы бы смогли чуть лучше понять, в чем же крылась причина такой жгучей неприязни самого имени Пушкина. Как гласит легенда, все документы Идалии были помещены в семь дубовых ящиков и выброшены куда-то в глубины моря. Звучит красиво, но к чему такие трудности?
Кстати, знаменитый портрет Полетики, приведенный в начале этой статьи, можно увидеть в Музее Пушкина на Пречистенке, в зале, посвященном последним годам поэта. Он находится в углу, где помещены все «герои», повлиявшие на судьбу Александра Сергеевича. Но сегодня многие сомневаются, принадлежит ли он действительно Идалии Григорьевне или ее сестре Елене.
А каково ваше мнение, насколько сильно сыграла свой роль Идалия в судьбе великого автора? И можно ли считать ее виновницей последней его дуэли?