Ноябрьский вечер встретил Ксению холодным ветром и моросящим дождем. Она шла домой медленно, оттягивая момент, когда придется сказать детям правду. Сегодня швейная мастерская закрылась навсегда.
— Где тонко, там и рвется, — тихо проговорила она, прижимая к груди сумку с последними личными вещами.
Два года назад ее жизнь разлетелась на куски, когда муж Тимур просто исчез. Не ушел — исчез. Утром сказал, что пойдет на рынок, потом к другу Олегу, и... больше не вернулся. Только через неделю Олег, виновато опустив глаза, сообщил:
— Ксюш, он... он нашел счастье. Уехал в Эстонию. С коллегой одной.
Тогда Ксения впервые за много лет заплакала по-настоящему. Открыла шкаф мужа — там висели только старые рубашки и протертые джинсы. Все остальное он потихоньку перевез к своей новой жизни.
А ведь последний год они почти не разговаривали. Только короткие, ничего не значащие фразы:
— Ужинать будешь?
— Нет, спасибо. Не голоден.
— Кофе сделать?
— Да.
Тимур всегда был угрюмым, но тогда между ними словно выросла ледяная стена. Раньше они хотя бы ссорились, не говорили по два дня — это была эмоция, пусть и негативная. А тут — просто пустота.
Особенно тяжело стало после рождения сына Жени. Тимур очень не хотел второго ребенка, даже настаивал на аборте:
— Пойми же ты наконец! Какие еще дети? У нас уже есть Анька. Одну едва кормим-одеваем на мою зарплату, а ты в декрете сидишь!
— Так найди работу получше, — осмелилась возразить Ксения.
— В таксопарке гроши платят, сам же говоришь. Я механик, работаю когда есть заказы. И вообще, какое твое дело, загружен я или нет? Деньги приношу, до копейки отдаю!
Руки у Тимура действительно были золотые — отличный специалист. Но стремиться к большему было не в его характере. Он предпочитал размеренную, предсказуемую жизнь, а тут жена «обманула» — не сделала аборт, значит, на работу не выйдет, и тянуть семью опять придется ему одному.
Когда родился Женя, Тимур назвал Ксению обманщицей и на долгое время замкнулся в себе. С детьми он был строгим до жестокости. Мог выбросить игрушки сына, если они валялись не на месте, безжалостно сломать Анютины куклы:
— Раз валяются где не попадя, значит, не нужны они вам. Я вас порядку научу!
— Слушай, ты их не покупал, успокойся! — со слезами принималась собирать осколки детских радостей Ксения. — Я поубираю, просто не успела.
— Развели бардак! Лучше бы учила их читать-считать, а то вырастут дикарями!
Спорить было бесполезно. Как говорила мама Ксении: «В тихом омуте черти водятся». Вот только проявил он себя не сразу, а лишь когда семья стала для него обузой.
И вот теперь все это в прошлом. На момент ухода Тимура старшей Ане было одиннадцать, сыну — восемь. После развода бывший муж потребовал деньги за бабушкину квартиру — хотя бы половину. Ксения безропотно взяла кредит и отдала. Жить с детьми где-то надо было, а двухкомнатная квартира, пусть и не просторная, всем места хватало.
Два года Ксения выплачивала кредит из зарплаты швеи, экономила на всем. Мама, видя нужду дочери, кое-как выкраивала из пенсии деньги на продукты внукам. Тимур исправно платил алименты — переводил на карточку, но этого катастрофически не хватало.
Тогда Ксения стала ходить в церковь. Сначала робко стояла в дверях, приглядывалась к прихожанам, потом и сама по зову сердца бежала на вечернюю службу. Всегда брала с собой Женьку — мальчик часто болел, словно тянулась за ним энергетика нежеланного ребенка. Ксения надеялась материнской любовью и верой изменить их жизнь.
Но черная полоса никак не заканчивалась. Помещение мастерской выставили на продажу, и трое швей остались без работы. Цены на аренду за эти годы выросли вдвое — им просто повезло с прежним хозяином, который плату не поднимал лет пять. Подруги забрали машинки домой, Ксения сделала то же самое, но работать на дому было невыгодно.
Спасением стала Тамара Игнатьевна — хозяйка небольшого колбасного магазинчика рядом с домом. Ее внук учился в одном классе с Анютой, и женщина, видя Ксюшины старания и слезы, предложила работу уборщицы:
— Мир не без добрых людей, — благодарно шептала Ксения, вытирая прилавки по вечерам.
Она старалась не расстраивать маму и детей:
— Тяжелое время, но все образуется. Нужно пережить и потерпеть. Есть те, кому еще хуже живется. Вон мой бедолага Петр — грязный, оборванный, несчастный. Мы хоть крышу над головой имеем, и за это спасибо Богу.
Петра Ксения встретила неделю назад возле церкви. Бездомный мужчина сидел у входа, просил милостыню. Его не прогнали — наоборот, покормили, дали приют в подсобке, где хранился садовый инвентарь. Имя выяснил один из священнослужителей, дав ему ручку и тетрадь.
На первый взгляд — обычный бомж, потерявшийся в городе. Но что-то в его глазах... Женя даже поделился своими сбережениями, которые копил на телефон — щедро кинул в коробку перед Петром.
Вчера после службы Ксения не увидела Петра на обычном месте. Волнение охватило ее — они с Женей отправились искать по окрестностям. Подойдя к подсобке, услышали слабые стоны.
— Мама, он же умирает! — заплакал мальчик.
Скорая приехала быстро. Врачи предположили сердечный приступ, укололи успокоительное. Петра в больницу не забрали — некуда было его определить. Ксения заметила, что одежда у него совсем летняя, не подходящая для холодной осенней ночи.
В тот момент решение пришло само собой. Она написала записку, пригласив Петра пережить зиму у них дома.
Люди не одобряли ее поступка. Мама прямо ругалась:
— Дочка, да ты совсем дура! Вы едва концы с концами сводите, дети в обносках ходят, еды на троих не хватает, работы нет, кредиты... С каких денег еще одного лишнего рот кормить будешь?
— Мама, но это же живой человек! Как можно оставить его умирать?
— А дети твои? Видела бы ты, как Женька плакал — испугался. Он еще ребенок!
— Вот именно. И пусть видит урок доброты. Зиму, Бог даст, переживем. Работу найду.
Мама смирилась, но ушла, качая головой. А Петр тем временем мылся в ванной. Когда вышел, маленькая семья была поражена — он аккуратно подстриг длинную бороду. Перед ними, краснея, стоял мужчина с сединой в висках, с красивыми живыми синими глазами. На вид ему можно было дать лет пятьдесят пять, не больше.
На следующий день, пока Ксения искала работу, а дети были в школе, Петр починил кран на кухне, приготовил обед — борщ и овощное рагу. На свои немногие деньги, собранные у храма, купил муку и хлеб, написал записку и... исчез на две недели.
Каково же было удивление Ксении, когда вечером в дверь тихо постучали!
— Заходите, Петя, — машинально сказала она, не сразу поняв, что он говорит.
Петр протянул небольшую спортивную сумку и осипшим голосом произнес:
— Дети учат уроки?
— Да... — Ксения с удивлением взглянула на мужчину. — Петя, вы... говорите?
— Прости, я не мог раньше. Голосовые связки были повреждены. Сейчас все в порядке, но говорить еще немного больно. — Он кивнул на сумку. — В сумке деньги.
Ксения присела на стул, не веря услышанному.
— Я человек богатый, просто попал в беду, — продолжал Петр хриплым голосом. — Перешел дорогу не тем людям. Меня хотели убить. Наемный убийца вычислил, поймал, выкинул из машины. Стрелял, но промахнулся — спугнула его встречная машина. Не все помню, потерял сознание от болевого шока.
Ксения слушала, как в бреду.
— Меня нашел брат по геолокации телефона. Вылечили, достали пулю... Помог друг-ветеринар на свой страх и риск. Какое-то время скрывался. Лучше всего скрываться, став тенью улиц. В вашем городе мне негде было жить, но пока все не уляжется, возвращаться не мог.
— Петя, что вы говорите... — прошептала Ксения.
— Убийцу и его заказчиков мы сдали правоохранительным органам. Собрали доказательства по нескольким делам. — Он расстегнул сумку, и у Ксении перехватило дыхание. Она в жизни не видела столько денег. — У меня игорный бизнес — сеть казино и букмекерских контор. Это тебе на покупку помещения под мастерскую и оборудование. Я слышал о твоих трудностях.
— Не нужно, Петя. Я не возьму, — серьезно сказала Ксения.
— Тогда я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Я холост, а ты — самая удивительная женщина, какую я встречал. Выходи за меня замуж. Я полюбил тебя и твоих детей. Обещаю быть хорошим мужем.
— Я... подумаю, — отвернула пылающее лицо Ксения.
Но он подошел вплотную и нежно обнял, повернув к себе:
— Только долго не думай, договорились?
И поцеловал. Ксения спрятала лицо на его груди, чувствуя, как быстрее забилось сердце, наполняясь светлым чувством и надеждой.
Так неожиданно счастье поселилось в их доме. Черная полоса в жизни этой семьи закончилась, а Ксения расцвела от долгожданной настоящей любви.
Соседи, которые еще вчера осуждали ее поступок, теперь с завистью поглядывали на счастливую семью. А маленький Женя, узнав новость, обнял Петра и прошептал:
— Дядя Петя, теперь вы наш папа?
— Если мама разрешит, — улыбнулся тот, глядя на Ксению влюбленными глазами.
И в этом взгляде было столько тепла и обещаний, что Ксения поняла — ее долгая зима наконец закончилась.