Когда даже за кроссовки для дочери приходится бороться с чувством униженности и бедности, одна случайная возможность может изменить не только доход, но и чувство собственного достоинства.
"Надежда Ивановна, вы не могли бы после собрания протереть доску? А то видите, какая грязная..."
Я покраснела так, что почувствовала, как горят даже уши. Все родители смотрели на меня — кто с жалостью, кто просто равнодушно. Мама одноклассницы Алисы покачала головой, словно говоря: "Ну что за жизнь у этой женщины..."
Жанна Викторовна стояла у доски с довольной улыбкой завуча, которая только что поставила техничку на место. В ее глазах читалось: "Знай свое место, уборщица."
Встала, взяла тряпку. Руки дрожали от унижения. В классе сидела моя Алиса — четырнадцать лет, восьмой класс, косички заплетены в тугие хвостики. Она видела, как маму унижают при всех. Как я молча стираю с доски, покорно наклонив голову, словно действительно была никем.
Другие родители уже собирали сумки, переглядывались. Кто-то шепнул: "Бедная женщина..." А кто-то просто отвернулся — чужой стыд всегда неприятен.
Дома дочь плакала. Сидела на своей кровати, обхватив колени руками.
— Мам, почему ты позволяешь ей так с тобой?
— Она начальница, доча.
— И что? Ты же человек!
— Я просто уборщица.
— Ты моя мама! И ты лучше всех!
Лучше всех. А на кухонном столе лежало восемнадцать тысяч рублей — все, что осталось до зарплаты. Считала по несколько раз: квартплата — восемь тысяч, продукты — пять, остальное на проезд и всякую мелочь.
Алиса грустно смотрела на свои дырявые кроссовки. Подошва уже отклеилась с одной стороны, и я заклеивала ее скотчем каждое утро.
— Мам, у меня завтра физкультура. Кроссовки совсем...
— Потерпи, дочка. После зарплаты купим.
— А когда зарплата?
— Через две недели.
— Понятно, — тихо сказала она и отвернулась к стене.
Понятно. Все всегда понятно. Терпим, ждем, молчим. Экономим на всем. Покупаем самое дешевое. Ходим в секонд-хенд. Считаем каждую копейку.
Я легла спать, а перед глазами стояло лицо Жанны Викторовны. "Протереть доску..." Словно я была невидимкой, которую можно использовать как угодно.
На следующий день я стояла за дверью учительской с ведром и шваброй. В коридоре еще пахло завтраком из столовой — сосисками и кашей. Дети уже разошлись по урокам, и школа затихла.
Слушала, как Жанна Викторовна рассказывает коллегам:
— Представляете, она еще и в секонд-хенде одевается! Вчера видела ее там — роется в старье. Как можно так жить?
— Ну что поделать, — отвечала завуч по воспитательной работе. — Зарплата у техперсонала копеечная.
— Я понимаю, но все же... У нее же дочь-подросток! Как это на ребенке сказывается?
— А что она может? Мать-одиночка, образования нет...
Слезы катились по щекам. Как можно так жить? А как еще? На двадцать две тысячи в месяц, с ребенком, в съемной двушке? Что они обо мне знают? Что знают о том, как я каждый вечер считаю деньги на завтра, как выбираю между хлебом подороже и подешевле?
Вытерла слезы рукавом халата и постучала в дверь.
— Можно?
Разговор мгновенно прекратился. Жанна Викторовна посмотрела на меня как на пустое место.
— Заходите, убирайтесь.
Я начала протирать столы. Учительницы делали вид, что разговаривают о работе, но я чувствовала их взгляды. Бедная женщина. Как жалко. Хорошо, что у нас не так.
В выходные пошла в "Модняшку" — искала Алисе кроссовки. Магазин был полон народу: молодые мамы перебирали детские вещи, пенсионеры искали что-то теплое, студенты — джинсы подешевле.
Нашла почти новые кроссовки, тридцать седьмой размер, за восемьсот рублей. Белые, с розовыми вставками — Алисе понравятся. Подошва целая, шнурки новые. Видно, что носили мало.
Шла к кассе и наткнулась на Жанну Викторовну с полными руками брендовых вещей. Платье явно дорогое, сумка кожаная, на ногах сапоги за тысяч двадцать минимум.
— О, Надя! И вы здесь? Я иногда заглядываю — винтажные вещички ищу для дачи.
Для дачи. У нее есть дача. А я ищу дочери кроссовки, чтобы не стыдно было на физкультуру идти.
— Здравствуйте, Жанна Викторовна.
Она посмотрела на кроссовки в моих руках. Взгляд скользнул по ценнику — восемьсот рублей.
— Симпатичные. Алисе?
— Да.
Жалость. В ее глазах была жалость. И что-то еще — превосходство. Я почувствовала, как снова горят щеки. Хотелось провалиться сквозь землю или объяснить, что у меня просто нет денег на новые, что я не от хорошей жизни здесь.
Но что объяснять? Она и так все понимает.
— Ну ничего, — сказала она с улыбкой. — Главное, чтобы ребенок был здоров.
Эта фраза добила меня окончательно. "Ну ничего." Словно она меня пожалела. Словно я была нищенкой, которой подают милостыню.
В понедельник мыла полы в коридоре. Серый линолеум, стены покрашены в два цвета — внизу зеленая краска, вверху белая. Пахло хлоркой и школьными завтраками.
Подошла Марина, учительница информатики, молодая, двадцать восемь лет. Мы всегда здоровались, иногда перекидывались парой слов. Она была единственной, кто обращался со мной как с человеком, а не как с невидимкой.
— Надь, слушай, у меня предложение. Видела, как ты в СоцСети странички оформляешь?
— Ну да, так, для души.
Я действительно иногда делала открытки друзьям — на дни рождения, праздники. Просто нравилось. В детстве хорошо рисовала, а теперь в телефоне есть приложения, где можно красиво оформить фотографии.
— Да ты что! У тебя талант реальный. Люди за такие открытки деньги платят.
— Какие деньги?
Я даже не поняла сначала, о чем она говорит. Деньги за картинки? За то, что я делаю для удовольствия?
— Серьезные. По пятьсот-тысяча рублей за персональную открытку. Я тебя с одной знакомой познакомлю.
Я остановилась, опираясь на швабру. Впервые за долгое время в груди что-то екнуло. Пятьсот рублей? За одну открытку? Это же больше, чем я зарабатываю за день!
— Ты серьезно?
— Абсолютно. У моей подруги свадебное агентство, она ищет дизайнера. Покажи ей свои работы — уверена, возьмет.
Дизайнер. Красивое слово. Я — дизайнер. Не уборщица, не техничка, а дизайнер.
Вечером Марина привела подругу — Светлану, тридцать пять лет, в деловом костюме и с дорогой сумкой. У нее свадебное агентство "Счастливый день".
— Покажите, что умеете.
Достала свой старенький телефон, показала открытки, которые делала друзьям просто так. Новогодние, поздравления с днем рождения, приглашения на детские праздники.
Светлана листала, а лицо ее менялось.
— Боже мой! Это же профессиональный уровень! А вы где учились?
— Нигде. Сама как-то...
— Не может быть! У вас невероятное чувство цвета, композиции... — Она показала на одну из открыток. — Вот этот шрифт, эти завитушки — это же ручная работа!
— Ну да, в приложении есть такие инструменты...
— Слушайте, мне позарез нужен дизайнер приглашений. Платим восемьсот рублей за комплект. У меня заказов на месяц вперед.
Восемьсот рублей. Почти как кроссовки для Алисы. За несколько часов работы.
— А что нужно?
— Телефон с хорошей камерой и приложение для дизайна. Можете купить?
Считала в уме. Хороший телефон — тысяч шестьдесят минимум. В кредит — три тысячи рублей в месяц. Риск. Огромный риск. А если не получится? Буду еще двадцать месяцев платить кредит из своих двадцати двух тысяч.
Но что если получится?
— Сколько у вас заказов в месяц?
— Штук двадцать-тридцать точно. А то и больше. Сезон свадеб же.
Двадцать заказов по восемьсот рублей — это шестнадцать тысяч. Почти моя зарплата! А если тридцать — двадцать четыре тысячи.
— Я подумаю, — сказала я.
Но решение уже созрело.
В банке "Доверие" сидела перед менеджером по кредитам. Офис пах кофе и принтерной краской. На стенах висели плакаты: "Кредит на любые цели!", "Деньги сразу!"
Руки дрожали, когда заполняла документы.
— Официальный доход двадцать две тысячи. Максимум можем дать кредит на телефон до шестидесяти тысяч рублей.
— А процентная ставка?
— Двадцать три процента годовых. Переплата получится около двенадцати тысяч.
Двенадцать тысяч переплаты. Половина моей зарплаты.
— А если я не смогу платить?
— Тогда проблемы. Но телефон в залоге остается у нас до полной выплаты.
— То есть если что — заберете?
— Именно. Плюс долг никуда не денется. Будете должны банку.
Я представила, как говорю Алисе, что телефон забрали, что теперь мы должны еще больше денег. Представила, как снова считаю копейки, только теперь еще и с долгами.
Но потом вспомнила взгляд Жанны Викторовны в секонд-хенде. "Ну ничего..."
Подписала документы дрожащей рукой.
Все или ничего.
Через неделю держала в руках новый телефон. Блестящий, с огромным экраном, с камерой, которая снимает как профессиональная. Алиса ахнула, когда увидела.
— Мам! Откуда такой красивый телефон?
— В кредит взяла. Для работы нужен.
— Для какой работы?
— Буду открытки делать. За деньги.
Она посмотрела на меня с удивлением и гордостью одновременно.
— Как в компьютере?
— Да, только в телефоне.
Вечером сидела за кухонным столом, изучала новое приложение. Оно было сложнее, чем то, что у меня было раньше. Больше функций, больше шрифтов, можно было делать анимацию.
Первый заказ — приглашения на свадьбу. Молодые хотели что-то нежное, в розово-золотых тонах. Я просидела до двух ночи, перебирая варианты. Алиса рядом помогала выбирать шрифты.
— Мам, а это правда можно заработать?
— Не знаю, доча. Попробуем.
— А если не получится?
— Тогда... тогда будем платить кредит из зарплаты.
Но в голосе уже звучала уверенность. Открытки получались красивые. Очень красивые.
Закончила в два ночи. Отправила макеты заказчице. Заснула прямо за столом, положив голову на руки.
Через три дня телефон запищал. Сообщение от Светланы: "Супер! Клиентка в восторге. Говорит, лучше не видела! Еще пять заказов будет?"
Четыре тысячи рублей за первую неделю.
Я сидела в школьной подсобке, держала телефон и не могла поверить. Четыре тысячи! За то, что мне нравится делать!
Жанна Викторовна вошла в учительскую, где я убиралась.
— Надя, можете кофемашину почистить? А то опять грязная.
— Конечно, Жанна Викторовна.
Но сейчас ее слова не кололи так больно. В телефоне лежали деньги. Мои деньги. Заработанные не шваброй и тряпкой, а творчеством.
Через месяц моя жизнь кардинально изменилась. Каждый вечер после работы я садилась за телефон и рисовала. Приглашения на свадьбы, открытки на дни рождения, афиши для небольших мероприятий.
Восемнадцать тысяч рублей за месяц. Почти как основная зарплата! За то, что делаю с удовольствием!
Алиса делала уроки, а я рядом рисовала. Мы стали командой. Она помогала выбирать цвета, предлагала идеи.
— Мам, а почему ты раньше не знала, что умеешь это делать?
— А кто бы мне сказал? — ответила я. — Думала, что это просто так, для себя.
— А теперь ты настоящий дизайнер!
Настоящий дизайнер. Мы купили Алисе не только новые кроссовки, но и джинсы, и красивую куртку.
Через два месяца у меня было уже восемь постоянных клиентов. Доход — тридцать тысяч в месяц. Больше моей официальной зарплаты!
В торговом центре наткнулась на Жанну Викторовну. Та смотрела на мою новую куртку с удивлением.
— Надя? Какая красивая вещь! Небось в кредит?
— Нет, — спокойно ответила я. — На заработанные.
— На какие заработанные? — фыркнула она. — На уборку?
Я промолчала. Но в груди все сжалось. Скоро узнаешь.
— Ну да, конечно, — продолжила Жанна Викторовна. — Только смотрите, не влезайте в долги. У вас же ребенок.
Она ушла, покачав головой. А я стояла и думала: что она скажет, когда узнает правду?
Прошло еще два месяца. Сорок пять тысяч рублей в месяц. Алиса ходила в новых кроссовках за четыре тысячи. Красивых, белых, точно таких, какие она давно хотела.
Заказов было столько, что приходилось отказываться от некоторых. Клиенты были готовы ждать неделями — говорили, что таких красивых приглашений нигде не найти.
Я завела отдельный аккаунт в СоцСети, куда выкладывала свои работы. Подписчиков становилось все больше. Люди писали в комментариях: "Как красиво!", "Где можно заказать?", "Вы настоящий художник!"
Художник. Еще недавно я была просто уборщицей, а теперь — художник.
Утром собиралась на работу в последний раз. Написала заявление об увольнении еще вчера, но сегодня хотела передать его лично.
Мыла полы в коридоре, когда увидела Жанну Викторовну. Она шла с новой учительницей, показывала школу.
— А это наша техничка, — сказала она, кивнув в мою сторону. — Надежда Ивановна. Недавно в кредит телефон брала — видите, какой дорогой? Не по средствам живет.
Новая учительница посмотрела на меня с сочувствием. В ее глазах читалось: "Бедная женщина, влезла в долги."
Я выпрямилась, вытерла руки о фартук. Сердце стучало так громко, что казалось, его слышно на весь коридор.
— Жанна Викторовна, могу я с вами поговорить?
— О чем? — удивилась она.
— О том, что я увольняюсь.
— Как увольняетесь? — Она даже остановилась. — А на что жить будете? У вас же ребенок!
— На то, что зарабатываю дизайном. Сорок пять тысяч в месяц пока что.
Жанна стояла с открытым ртом. Новая учительница смотрела с нескрываемым интересом.
— Не может быть... Откуда у вас... Какой дизайн?
— Оказалось, что у меня есть талант. И люди готовы за него платить.
— Но... но вы же... — Жанна растерянно оглядела меня с ног до головы. — То есть больше, чем...
— Больше, чем многие учителя в этой школе, — спокойно сказала я. — Намного больше.
Снимала фартук в последний раз. Вешала его в подсобке рядом с ведрами и швабрами. Больше не мой инвентарь.
Взяла телефон, ответила на сообщение от нового клиента: "Да, делаю корпоративные презентации. Пять тысяч за проект. Когда нужно?"
Пять тысяч за проект. Четверть моей прежней зарплаты за несколько дней работы.
Вышла из школы через главный вход.
Больше не через служебный.
Достала телефон — три новых заказа. Один на десять тысяч рублей. Набрала номер Алисы.
— Доча, встречай. Я больше не уборщица.
— А кто?
— Дизайнер. Настоящий дизайнер.
И впервые за много лет в моем голосе звучала гордость.
Лучшая награда для автора — ваши лайки и комментарии ❤️📚
Впереди ещё так много замечательных историй, написанных от души! 💫 Не забудьте подписаться 👇