Вечер, как водится, в горах, обрушился сразу, без всяких сумерек.
Мы беззаботные, пахнущие сладкими пирожками и юностью, с сачками, и громыхая банками и фотоаппаратами шли по улицам. Было так тихо, что слышно, как жужжали какие-то запоздавшие в улей пчёлы. Такие типичные для загородной жизни звуки!
Плохо другое не было слышно вечерних звуков, характерных для города, даже музыки. Какие же здесь все законопослушные! Почему же они музыку боятся громко включать?! Мимо нас проехали полицейские на мотоцикле, притормозили, рассматривая нас. Мы весело помахали им рукой. Мужики непреклонно выдвинули челюсти и уехали по своим дела.
– О как! Торопятся! Они в участок. Там запрутся до утра. Мы три дня назад проверяли. Они теперь, видимо, так всегда делают, – негромко просветил нас Бур, решивший сам пойти с нами. Для антуража у него на шее висели несколько разных фотоаппаратов с огромными объективами.
По нашей просьбе, останавливаясь у каждого куста, Боб и Бур фотографировали ночных мотыльков и жучков. Гога, повизгивая, прыгала от восторга и показывала сачком, что снимать. Арр бурчал, чтобы она не шумела, иначе жители пожалуются на них.
Мы работали хорошо, но наши бойцы, хоть и облитые какими-то снадобьями Профессора, пахнущие свежей выпечкой – работа Эди, буквально источали раздражение. Эдя, недовольно надула губки, изображая капризную модель, блокировала их эмоции.
Вокруг нас всё было пропитано покоем и желанием отдохнуть, но чем ближе мы приближались к дому с клумбой за забором, тем бесцветнее становилось всё вокруг. Я почувствовала о чём говорил Арр. Здесь все давно воевали и теперь никак не могли сообразить, что мы такое – начало боевых действий или нелепая случайность? Удивительно, но воевала природа, а не люди.
Наши сопровождающие стали напряженными. Интересно, а они знают, что являются мощными паранормами? Боб хоть и рассказал семейную легенду, но до конца сам в неё не поверил, и зря. Надо их потом озадачить!
Эдя усилила их блокировку. Теперь мы все были похожими на двигающийся цветочный куст, благоухающий эмоциями радости и любопытства.
– Что это у них никого вообще по вечерам нет на улицах? – проворчал Боб, фотографируя направо и налево. – Где молодёжь-то? Горе-горькое, такая сказочная ночь, а они спят!
– Почему нет? Сидят по домам, – возразила я. – Сними вон тот куст! Он цветёт, и на нём такие чудные синенькие жучки просто прелесть, днём их не было.
– Это листоеды, – сообщил Арр.
Эдя с сачком в руках, кого-то поймала, и теперь они с Дорой во всю лицедействовали, изображая восторг по поводу пойманной заснувшей огромной стрекозы с плоским голубым тельцем. Я, как назло, забыла, как она называется. Гога, забравшись верхом на Боба, фотографировала кого-то в кроне дерева, и они вдвоём были похожи на какого-то древнего ящера.
Котя шепотом сообщил:
– За нами с трёх сторон наблюдают люди. Стёпа, давай с тобой посмотрим, кто это такие? Никакого мысленного общения!
– Нет, я лучше наблюдателей найду и попрошу их посмотреть.
Я позвала ночных мотыльков обещанием жарких весенних танцев. Свою маленькую армию я разослала во все стороны и перестала, что-либо соображать, так как снимала информацию с них. Хорошо хоть Котя не давал мне упасть. Эдя немедленно подключилась ко мне.
Оказалось, что за заборами за нами следили четверо мужчин, трёх из них мы знали. Это они тогда чистили пистолеты, четвертым был незнакомый старик в синем тренировочном костюме, что-то бормочущий и вздевающий руки к небесам.
Мы озадаченно переглянулись. Невероятно, но все они пришли спасать нас! Неожиданно, как говорит наш Куратор.
Несмотря на Котин запрет, я это очень хитро передала всем нашим, заработав от Коти укоризненный взгляд.
С каждым шагом к дому с большой клумбой, следившие за нами всё сильнее боялись. Мотыльки показали, что у них в руках появились канистры с бензином и ручные насосы.
Вот это да! Они всё-таки разработали огнемёты. Хотя, если здесь есть зомби, то для них пули не страшны.
Неожиданно мотыльки, как взбесились, они закружились вокруг нас. Появился сильно-выраженный запах щелочи. Мотыльки облачком встали на нашем пути. Гога весело засмеялась.
– Красотища какая! – и она принялась тормошить нашу охрану. – Снимайте их! Снимайте!
Засверкали вспышки. Неожиданно вдалеке раздались выстрелы, и запах исчез. Мы замерли.
Котя одними губами сообщил:
– Ильяс, Эртал и ещё незнакомый мне парень довольно далеко, стреляют отсюда по бутылкам. Они отвлекают внимание от нас.
Бур покачал головой:
– О, как! Что-то тут не так. У меня всё чешется. У меня такое перед реальной атакой бывает. Слушайте, может завтра?
Котя угрюмо покачал головой.
– Вы идите, а нам снимать и снимать. Не волнуйся, мы справимся!
Бур сердито зашипел и признался.
– Нет, тогда и мы с вами! Мы не боимся, просто такое впервые испытываем. Понимаешь, это как бы и не настоящее атака, а всё-таки атака. Теперь я понял, почему ваш Принц не мог найти слов!
И вот мы у знакомого забора с заманчивой клумбой за ним. Калитка была по-прежнему закрыта. Я взглянула на дом и удивилась. Окна были раскрыты и лёгкий ветерок развевал легкие шторы из прозрачного капрона. В глубине комнаты горел неяркий ночник в виде сказочного домика.
Несмотря на то, что было не очень хорошо видно, я разглядела почти всю комнату. Яркий, оранжево-чёрно-белый, со сложным узором ковёр на стене, ещё более яркий – на полу. У стены стояла очень широкая низкая тахта, заваленная ковровыми подушками, в изножье тахты располагался красивый кованный сундук с ночником-домиком. Перед тахтой журнальный столик, на котором что-то курилось в медной плошке.
– Хозяева! Есть кто дома? – позвала я. – Можно нам сфотографировать вашу клумбу?
Мы замерли, ожидая ответа. Прошла минута, тогда Эдя крикнула:
– Молчание – это знак согласия? Правда? Вы не рассердитесь?! Собак не спустите? А как открыть калитку? – в окне мелькнула чья-то тень и махнула нам рукой. Эдя рассудительно громко проговорила. – Они не против можно фотографировать.
– Не надо никуда заходить! Зачем людей беспокоить? Посмотрите на эти столбы забора! Дайте мне камеру! Я заберусь на них и сверху сниму, – Котя неожиданно толкнул меня к Буру, а сам вспрыгнул на забор.
Не знаю, что он хотел, но я вспомнила, как мотыльки встали барьером, и развернула шарф, сотканный из моей любви и силы, закутав в него Котю. Я не дам его погубить!
Вдруг что-то холодное попыталось содрать этот шарф, но я не давала. Силы утекали, как тепло из тела зимой, но для меня это было неважным, там на заборе мой Кот вызывал огонь на себя, и ему была нужна непробиваемая броня.
Очнулась я в комнате, около меня на коленях стоял бледный Кот, а рядом, так же на коленях, Фермер и Профессор.
– А где все? – прошептала я, что-то безразличное и тёмное утаскивало меня куда-то. Тогда бессовестный Котя на их глазах порвал на мне майку и впился поцелуем в грудь, через Солнечную броню. Невероятный жар и огонь пронёсся по сосудам, и я завопила. – Ай! Нельзя! Здесь же Учителя!
Котя, дрожа, прижал меня к себе и продолжил целовать и драть на мне одежду, раздевая меня. Я обвила его руками, чтобы он чуть остыл, и окончательно пришла в себя.
– Костян, осторожнее на ней костюм! – проворчал Фермер.
– Ничего, ему тоже понравится! – прохрипел он. – Учитель! Она, как-то необычно, засыпает, нельзя этого допустить.
Действительно, моей второй коже понравились руки и поцелуи Коти, и то, как я среагировала на них. Я сонно наслаждалась и… Неожиданно знакомая волна, создаваемая моим костюмом, прокатилась по мне, и я, наконец, очнулась от сонной одури.
– Вы что это смотрите, извращенцы?! – разозлилась я и тут увидела, что в комнате было не продохнуть – здесь были и наши, и вояки.
– Ну, наконец-то! Рассказывай! – приказал Фермер.
– Всё-всё! Не мешайте мне! – Эдя отодвинула всех и принялась колоть чем-то меня и Котю. Ужас, в шею! Потом распорядилась. – Гога, ставь защиту, и пошли общаться!
Мы сидели в комнате наших Учителей. Меня поразил измождённый вид Куратора и Лешего.
Арр, расчёсывая кончик косы, сообщил:
– Они решили использовать Куратора, как антенну. Он же всё время всех нас пасёт. Всё, что вы видели, наблюдали и они.
Леший сердито фыркнул:
– Передача – просто огонь, так ярко и красочно! Вдруг Куратор потерял сознание, тогда его заменил Манька, так как он был ужасно перепуган, то увидел много больше. Мало того, что за вами следили какие-то дядьки, но следили и жители из всех домов, мимо которых вы проходили. Манька заметил, как какая-то пожилая женщина даже стояла на коленях перед иконой и просила: «Матушка, Царица Небесная, спаси, сохрани детей!»
– Кто же был в доме с клумбой? – прошептала я, всё еще вялая.
– Никого! – Боб нахмурился. – Там всё заперто и темно. Понимаете, я не знаю, что вы видели, но мы-то снимали всё подряд. Горе-горькое! Там никого не было!
– Странно, а что же мы увидела? – растерялась Эдя.
– Иллюзию! – рыкнул Кот. – Она очень изысканно сделана. Мне в монастырях рассказывали, что есть иллюзии, действующие только на мужчин или только на женщин. Когда я понял, что Эдя видит, а я нет, то понял, что вслед за этим последует атака.
– Она и последовала, – прошептала я. – А что было потом?
Леший фыркнул.
– Пошли смотреть, что вы видели, но не заметили.
Я было поднялась, но Котя свирепо укусил меня, напомнив, что я почти голая.
– Идите, мы сейчас придём! –заявил он. – Её надо одеть.
От его голоса я обмерла и не зря. Как только все вышли, он повторил что однажды делал на Алтае, только не на столе, а на этом диване. Это было так сладко и свирепо, что я радовалась его руке на моем рту. Забыв, что он в костюме, я поласкала его рукой. Он лежал на моей спине и тяжело дышал, потом прорычал:
– Что же ты, зараза, делаешь?
– Я? Наслаждаюсь! Котя, всё же обошлось, но я ничего не поняла. Что там случилось?
– А я знаю?! – разозлился он. – Я даже выпрямиться на этом столбе не успел, как ты потеряла сознание. Я едва успел спрыгнуть и поймать тебя. Хорошо, что Гога устроила целое представление. Она вопила, что ты подвернула ногу, что хватит фотографий, и чтобы я перестал вторгаться в частные владения. Арр тормошил Эдю и громко взывал, чтобы она достала нашатырный спирт, который лежит рядом с банкой эфира. Боб вздымал руки и фырчал: «Горе-горькое! Навязали на нашу голову малолеток». Бур ругался тихо и нецензурно.
Короче, ребята прикрыли нас по полной. Эдя с трудом удалось подчинить наших вояк, которые были готовы расстрелять этот дом. Доре удалось создать запах испуга и взволнованности, который она аккуратно растянула на всю округу. Я даже и не знал, что она так умеет. Вот и всё! Леля, пошли разбираться, что мы видели, но не заметили. Одевайся, и поскорее!
– Подожди-ка, ты мне нужен! – я притормозила его, лаская всё, что мне было доступно, потому что из меня просто фонтанировала энергия.
Котя рычал и драл меня за косу, а потом он потрясённо рассматривал моё лицо, прохрипев:
– Проклятье! Они же ждут! Пошли, незнакомка! Каждый раз ты новая.
– Понимаешь, когда на тебя напали, я не пустила это! Котя, я бы с ума сошла, если бы не… – я прокашлялась. – Это не приступ похоти! Понимаешь, ты меня сейчас буквально бензином облил и поджёг. Мне надо было, чтобы ты получил часть этого жара. Он не только мой, но и твой.
– Леля, – пророкотал он, – никак не пойму тебя, ведь мне показалось, что ты рассердилась! Я безумно хочу тебя опять! Всё отвернись, а то я не удержусь. Ты права, энергия просто прёт!
Пока я лихорадочно одевалась, то анализировала свой суперзащитный костюмчик. Он был цел и невредим и более того излучал довольство. Нет, не довольство, а восторг.
– Котя, а твой костюм, в смысле Солнечная броня… Кхм… Я потом всё расправила, но… Почему-то ему все очень понравилось.
– Цел и невредим костюмчик! – он на минутку замолчал, а потом удивленно хмыкнул. – А ведь он доволен! Очень и очень доволен! Слушай, он, оказывается, радуется позитивным эмоциям.
Я погладила свою кожицу-подружку, а потом Котю, тот рыкнул и…
О, Господи! Не понимаю, как его хватает на эдакое, ведь третий раз подряд! И как мне это в кайф! Несмотря на наше очередное помешательство, энергия в нас ревела, как горный водопад. Похоже наша защитная шкурка захотела пережить это ещё раз. Непонятно, откуда столько энергии? Неужели это подарок нашей Солнечной брони?
– Вот ты какой! – прохрипел Котя поправляя свой костюм. – Ничего, я ночью опять тебя порадую. Я такое придумал, ты обалдеешь!
– Собираешься Виагру пить, – съехидничала я.
Он поймал меня за косу, толкнул на диван и укусил… Ох! Это надо же! Господи! Я чуть не взорвалась. Бог мой, это так остро! Я немедленно расправила на нём защитный слой и расцеловала все мне доступное. Энергия не только не убавилась, а выплеснулась, как взрыв.
Котя охал, фырчал и не ласкал, а буквально душил меня своими ногами. Хочу такое попробовать сама, у меня ноги тоже сильные. Вот так!
Эх! Ну почему надо идти, рассказывать?! Моя кожа-подружка тоже расстроилась, но я вспомнила, что впереди ночь, и мы, обе довольные до жути, отправились вниз, предварительно натянув одежду.
Котя отпустил меня идти одну, рыкнув вслед:
– Не вякай, я должен прийти в себя!
Я чинно спустилась, а через минуту по лестнице вниз скатился Котя, как всегда невозмутимый и очень прилично одетый. Я постаралась стать спокойной, как вода. Ну а как, если до этого я была ураганом?
На столе в столовой стояли электрические чайники, в вазочках сгущенка, шоколад, и одуряюще пахло кофе, стояли чашки и блюдечки. Как всегда, стояли конусы салфеток. В центре стола, в банке из-под пива кокетливо распушилась крохотная зеленая веточка акации.
Я покачала головой.
– Ночь, а вы кофе.
– Не выступай! – рявкнул Леший с подозрением рассматривая Котю, который, сделал честные глаза, а потом скромно потупился. – Вот артист!
Я решила отвлечь внимание от моего рыцаря.
– А что я? Я молчу. Только Бобу и Буру нужны не кофе, а что-нибудь помощнее. Они же не знают, что оба паранормы. Они потратились ужасно, да и Эдю надо подкачать. Леший подумай, как их подкачать?! Хорошо подумай – они чуть весь гликоген не спустили!
Фермер, пьющий из огромного бокала кофе с молоком, своим замечательным густым голосом провозгласил:
– Профессор, вот вам и отрицание судьбы!
Куратор также потребляющий этот напиток усмехнулся:
– Надо потом, выяснить какие они тренинги проходили. Девочки и ты, Котя, потом выясните, что они умеют. Надо парней подкачать и научить их тела кое-чему!
Продолжение следует…
Предыдущая часть:
Подборка всех глав: