(Портреты. «ХиЖ» 2004 №6)
17 июня родился Михаил Ильич Усанович (1894–1981). По этому случаю повторяем статью, написанную к 110-летию со дня рождения этого выдающегося ученого.
В 1982 году в нашем журнале была опубликована заметка «Когорта великих» о книге «Биографии великих химиков», в которой говорилось: «Среди тех, кого авторы сборника отнесли к когорте великих, есть… и наши соотечественники, в частности М.И. Усанович, о котором знают немногие».
К сожалению, молодому поколению фамилия Усановича действительно незнакома, хотя многие результаты его научной деятельности в области физической, неорганической, органической, аналитической химии стали классическими и попали в учебную и научную литературу. Он вошел в историю науки как автор обобщенной теории кислот и оснований, а также многочисленных работ в области теории растворов, за что и был включен в когорту великих химиков. Михаил Ильич Усанович прожил долгую жизнь, был необыкновенно эрудированным человеком, знал много языков, любил музыку, поэзию, живопись. Всю жизнь занимался любимым делом — наукой и педагогикой, и это помогало стойко выдерживать испытания судьбы. Его теорию, как и многие другие научные открытия, сначала сочли ересью. Затем было доказано, что она работает, то есть объясняет с единой точки зрения многие явления, казавшиеся не связанными, и даже позволяет делать предсказания. Тогда она стала выглядеть слишком очевидной, и при этом, как часто случается, фамилию автора начали забывать.
Михаил Ильич Усанович родился в 1894 году в Житомире, в семье известного зубного врача. Родные будущего химика были образованными, интеллигентными людьми, любили музыку, литературу. Студенческие годы он провел в Императорском университете Св. Владимира в Киеве. Это было неспокойное время — страна переживала Великую Октябрьскую революцию.
Михаил Усанович оказался свидетелем и даже невольным участником кровавых событий 1918–1919 годов на Украине, когда в ходе ожесточенной войны власть то и дело переходила из одних рук в другие. К концу лета 1919 года деникинские войска захватили почти всю Украину, а 30 августа заняли Киев. Вот отрывок из письма, написанного 31 августа 1919 года жене:
«Прежде всего — как видите, я остался жив. Иначе не могу сказать. Если бы меня случайно по какому-нибудь поводу арестовали (а арестовывали по самым разнообразным поводам и часто без всякого повода), я бы был, без всякого сомнения, расстрелян. Но теперь это уже отошло и кажется таким далеким. Трудно описать то, что было. Когда наладится сообщение и переезд станет безопасным, я за вами приеду».
Немного позже В.И. Вернадский организовал в Киеве экспериментальные работы по исследованию живого вещества — то была первая в истории мирового естествознания биогеохимическая лаборатория. Молодой Михаил Усанович стал одним из первых ее сотрудников. В дневнике Вернадского есть запись: «Утром разбор работы Бессмертной, Ярцевой и Усановича — обсуждение хода анализа. Впервые кобальт найден во мхах». В 1920 году лаборатория переехала в Москву, но Усанович и Вернадский переписывались друг с другом всю жизнь.
В начале 20-х годов, когда страна переживала трудности послевоенной разрухи, Михаил Ильич начал преподавать. Не хватало химической посуды, реактивов, не было газа, часто отключали свет. Учиться и учить было сложно. Состав слушателей стал чрезвычайно пестрым и по возрасту, и по подготовке. Тем не менее в июне 1923 года Усанович писал: «Занятия протекают необычайно хорошо и успешно. Слушатели мои мне очень нравятся. Я им, кажется, еще больше». Он читал лекции в школе пожарных, в клубе «Совработник», брался за литературную деятельность. Жена с дочкой продолжали жить в Житомире. Мизерной зарплаты не хватало. Экономическое положение интеллигенции резко ухудшилось: если до революции заработок специалиста был в 20 раз выше низших окладов рабочих, то в 1919 году этот разрыв сократился в 4 раза.
Усанович хотел заниматься наукой, и такая возможность представилась ему в 1929 году. Его избрали заведующим кафедрой аналитической химии Томского государственного университета и старшим научным сотрудником Сибирского физико-технического института, где ему поручили создать лабораторию физической химии. Ученому тогда было 35 лет.
В Томске Усанович организовал работы по исследованию физико-химических свойств неводных растворов. К тому времени, когда он начал изучать причины электропроводности растворов, существовали две теории, объясняющие это явление: химическая и физическая.
Первую выдвинул Д.И. Менделеев. Он объяснял изменения свойств вещества при растворении тем, что оно вступает в химическое взаимодействие с молекулами растворителя, образуя соединения. Менделеев назвал их сольватами (от лат. слова solvere — растворять). Физическую теорию в конце XIX века предложил 28-летний швед Сванте Аррениус. Согласно этой теории, молекулы вещества в растворе не взаимодействуют с молекулами растворителя, а растворы некоторых веществ (электролитов) проводят электрический ток потому, что диссоциируют, то есть распадаются, на электрически заряженные частицы (ионы).
И вот в далекой Сибири начинает заниматься исследованием неводных растворов М.И. Усанович. В качестве растворителя ученый выбрал эфиры, у которых диэлектрическая постоянная была близка к диэлектрической постоянной воды. В опытах выяснилось, что в диэтиловом эфире хлорид сурьмы проводит ток, а в другом эфире, анизоле, — нет. Это противоречило теории Аррениуса, отрицающей взаимодействие с растворителем. Усанович сделал вывод, что различное поведение галоидов в анизоле и в диэтиловом эфире не связано с их диэлектрической постоянной. Компоненты раствора взаимодействуют химически, и в результате появляется электролит, то есть ионы. Но поскольку из ионов состоят соли, а соль, в свою очередь, — продукт кислотно-основного взаимодействия, то отсюда следует, что электропроводность раствора возникает в результате кислотно-основного взаимодействия между его компонентами: хлоридом сурьмы и эфиром. Усанович предположил, что в этих растворах образуется соль, подобная оксониевым, а значит, хлорид сурьмы — кислота. Таким образом, изучая причины электропроводности растворов, Усанович пришел к необходимости более общего определения кислот.
Научные представления о кислотах и основаниях впервые появились в середине XVII века. Тогда соль определяли как продукт взаимодействия кислоты со щелочью, в результате которого и кислота, и щелочь исчезают. Одна за другой появлялись и отвергались механистическая, флогистонная, кислородная, водородная теории кислот, каждая из которых связывала кислотные свойства с определенным носителем кислотности. Это могли быть частицы с игольчатым строением, проникающие в поры различных тел, например металлов; либо особое кислотное начало; либо атомы кислорода; либо атомы водорода. Однако с развитием химии число веществ, проявляющих кислотные свойства, увеличивалось, и они уже не вмещались в рамки, очерченные той или иной теорией. Каждый раз приходилось искать новую.
Теория электролитической диссоциации Аррениуса определяла кислоту и основание как соединения, дающие при диссоциации в воде ионы водорода или гидроксила соответственно. Согласно этим взглядам, HCl, H₂SO₄ и HNO₃ — кислоты, а NaOH, KOH и Ca(OH)₂ — основания. Теория удовлетворительно объясняла электропроводность растворов электролитов, но она была применима только к водным растворам, хотя уже тогда были известны реакции, протекающие в неводных растворителях и в газовой среде. Другим недостатком было то, что аммиак (NH₃), основные свойства которого были доказаны еще в XVII веке, по теории Аррениуса не должен был относиться к основаниям.
Факты такого рода привели к появлению в 1928–1929 годах нового обобщения водородной теории — к теории кислот и оснований Йоханнеса Бренстеда и Томаса Лоури. Согласно этой теории, кислота — это вещество, стремящееся отдать протоны, а основание — вещество, стремящееся их присоединить. Эта теория смогла отказаться от ОН-группы как единственного носителя основности, тем самым выйдя за рамки водных растворов, но не отказалась от водорода как единственного носителя кислотности, хотя не все известные к тому времени кислоты содержали протон.
Такими были взгляды на кислоты и основания, когда Усанович, изучая электропроводность неводных растворов, пришел к несогласию с господствовавшей в то время теорией Бренстеда.
Ученый отдавал себе отчет в том, что его предположения требуют всестороннего подтверждения. Он изучил несколько систем, образованных SbCl₃ с органическими основаниями, не принадлежащими к классу эфиров, в частности с пиридином. К своей радости, он обнаружил, что при этом также образуется соль. Далее Усанович таким же образом доказал кислотность AlCl₃, AsBr₃, PBr₃ и других подобных соединений, которые никак не могут быть кислотами согласно теории Бренстеда, поскольку не содержат протона. Впервые он кратко написал об этом в 1932 году в «Журнале общей химии».
Продолжая изучение электропроводности неводных растворов, ученый в качестве объекта исследования взял довольно сложную двойную систему: HNO₃—H₂SO₄, которая используется в реакциях нитрования ароматических соединений. Механизм этой реакции изучали многие химики, но только Усанович доказал, что две кислоты, вопреки здравому смыслу, реагируют между собой. Причем азотная кислота, будучи сильной кислотой по отношению к воде, по отношению к более сильной серной кислоте ведет себя как сильное основание. А это говорит об амфотерности азотной кислоты.
Такая смелая мысль требовала тщательной проверки. Усанович поставил опыты по нитрованию бензола в присутствии разных кислот: серной, уксусной, моно-, ди- и трихлоруксусной. В первом случае реакция прошла мгновенно с образованием нитробензола. Во втором реакция не пошла. В третьем и четвертом опыте реакция вначале шла энергично, а затем остановилась. При этом образовалось одинаковое количество нитробензола. И наконец, в присутствии трихлоруксусной кислоты, сравнимой по силе с серной, как и ожидалось, реакция протекала бурно и до конца с образованием нитробензола. Таким образом, Усановичу удалось получить первое качественное подтверждение своей гипотезы об амфотерности азотной кислоты.
Об этом ученый написал академику, лауреату Государственной премии за работы в области физхимии растворов Николаю Семеновичу Курнакову:
«В этом году я работаю в следующем направлении: изучение электропроводности и внутреннего трения двойных жидких систем, направленное к выяснению взаимоотношений между некоторыми веществами; здесь меня интересует главным образом вопрос о кислотной и основной функции и амфотерных свойствах… Некоторые из полученных результатов очень любопытны; так, при изучении довольно трудной системы HNO₃—H₂SO₄ оказалось, что HNO₃ является в таком сочетании основанием, дающим сульфат. Об этих работах расскажу на конференции…» ( 20 июня 1933 г.)
К весне 1938 года взгляды Усановича на проблему окончательно сложились, и он написал в ЖОХ статью «О кислотах и основаниях». Она поступила в печать 7 июня 1938 года, а вышла в свет в 1939-м. Конечно же Михаил Усанович не знал о том, что всего за несколько дней до этого на другом континенте американский химик Гилберт Льюис послал в печать статью с таким же названием. Там Льюис также писал о том, что AlCl₃ и подобные ему соединения являются кислотами, и приводил свою формулировку понятий «кислота» и «основание». Дата поступления этой статьи — 20 мая 1938 года. Такое часто бывает в истории науки, в те поворотные моменты, когда назревает необходимость пересмотра понятий.
Льюис, пытаясь объяснить кислотность AlCl₃, исходил из электронных представлений. По его теории, кислота — это соединение, которое способно принять пару электронов для образования ковалентной связи, а основание — соединение, которое способно эту пару предоставить.
Усанович в статье «Что такое кислоты и основания» раскритиковал теорию Льюиса, подчеркнув, что она «неправильна и противоречива; она не может быть поставлена рядом с теориями Аррениуса и Бренстеда, каждая из которых безупречна в своей ограниченной области».
В отличие от Льюиса, Усанович считает, что кислота — вещество, способное отдавать катионы, соединяющиеся с анионами или электронами, а основание — вещество, способное отдавать анионы или электроны, соединяющиеся с катионами.
Обе теории сходны в одном: они отрицают водород как универсальный носитель кислотности. Но если Льюис в определении понятий «кислота» и «основание» исходит из электронных представлений, то Усанович — из электростатических, то есть знака заряда. Это позволяет ему значительно расширить объем обоих понятий и включить в круг кислотно-основных равновесий еще и окислительно-восстановительные реакции. Такое утверждение было очень смелым для тех времен.
Усанович нашел очень много важных положений, подтверждающих его мысли, в «Очерках геохимии» В.И. Вернадского и поделился этим с известным минералогом в следующем письме, датированном 1938 годом:
«Я пришел к выводу, что я в настоящее время делаю попытку привести (впервые со времен Берцелиуса) вопрос о химических функциях в соответствие с теми представлениями, которые существуют в минералогии и геохимии. …И то, что мои выводы получают, по-видимому, огромный арсенал подтверждений в том, что Вы называете «природным экспериментом», наполняет меня чувством глубокой радости.
Речь идет, конечно, не о случайном совпадении; я пришел к убеждению о недостаточности существующих теорий, обнаружив типичные кислотно-основные реакции, сопровождающиеся солеобразованием, в неводных растворах и, главное, без участия водорода. Такие реакции происходят в магме. А химическая мысль загипнотизирована богатым материалом, относящимся к частному (хотя и очень важному) случаю водных растворов, и только теория Бренстеда отошла от них, но и она все-таки не сумела вполне освободиться от «водной» традиции, переходящей в рутину».
В ответ Усанович получил письмо, которое его «очень взволновало как добротой и вниманием, которые в нем проявлены, так и мыслями, которые в нем высказаны».
«В сущности, химическая мысль не охватывает сейчас всего огромного материала, который точно установлен. И до сих пор природный эксперимент по своему диапазону далеко превосходит тот материал, который дает химический опыт. В земной природе мы изучаем тела, температура которых колеблется от двух тысяч градусов до минус ста, а давление от долей атмосферы до нескольких тысяч мегабар. Я нисколько не сомневаюсь, что далеко не все явления могут быть включены для земных минералов в химические представления: основания — кислоты — соли… Огромную роль играют комплексные соединения, то есть соединения кислот с кислотами или оснований с основаниями. Они составляют по весу значительную часть верхних частей планеты на очень большую ее глубину.
…Мне кажется вообще, что вопрос о химических функциях находится сейчас теоретически в мало разработанном состоянии, и я не думаю, что электронная теория много помогла нам в этом. Она слишком упрощает явления.
Сложность химической функции особенно проявляется в биохимии, где мы знаем целый ряд непонятных нам по форме проявлений. Здесь нужна большая углубленная работа химика».
В то время, когда Усанович заявил о своей теории, он уже работал в Ташкенте, куда его пригласили на должность заведующего кафедрой физической химии Среднеазиатского государственного университета и директора Института химии при САГУ. Позже он переехал в Алма-Ату, где проработал более сорока лет.
Несмотря на большую занятость в административной работе, ученый продолжал исследовать физико-химические свойства неводных растворов и разрабатывать теорию кислот и оснований. В 1938 году ВАК присудил ему ученую степень доктора химических наук без защиты диссертации. Однако точка зрения Усановича на кислоты и основания, по его воспоминаниям, «вызвала довольно бурную реакцию со стороны ташкентских химиков, которые не желали отказаться от протона как единственного носителя кислотных свойств».
В 1940 году Усанович счел своевременным сделать доклад о полученных к тому времени результатах в Ленинградском отделении Менделеевского общества. Доклад был заявлен от имени Усановича и его студента, ныне академика АН Украины Константина Борисовича Яцимирского, но болезнь воспрепятствовала поездке Усановича, и вместо него в Ленинград поехал студент, «с большим успехом справившийся со столь ответственной миссией».
Война разлучила учителя и ученика. Усанович переехал из Ташкента в Алма-Ату, а Яцимирский после демобилизации обосновался в России, в городе Иванове. Однако всю жизнь они поддерживали личный и научный контакт. Как не вспомнить мудрые слова: «Ученик — не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь». В последний раз Яцимирский приезжал в Алма-Ату в 1974 году на 80-летний юбилей своего учителя.
Благодаря регулярной переписке ученых мы можем сегодня проследить, как развивалось и крепло учение Усановича о кислотах и основаниях. Вот что писал Яцимирский в июле 1943 года:
«…Я мечтаю о том времени, когда Ваша теория будет общепризнанной, и тогда она станет путеводной нитью в большом числе работ. Я уж и сейчас вижу, что от объяснения многих реакций можно переходить к предсказанию многих новых реакций в органическом синтезе.
Разбором материала по органике я в основном закончил работу по классификации кислот и оснований. Результаты работы получились неплохие и даже меня несколько удивили возможностью все уложить в довольно стройные схемы и очень многое предвидеть. Вот очень коротко основные выводы, к которым я пришел.
1. Все кислотно-основные реакции удается подразделить на несколько очень простых типов.
2. Реакции нейтрализации тесно смыкаются с реакциями окисления-восстановления, и найдены, в частности, все промежуточные переходы от обычной нейтрализации до типичных окислительно-восстановительных реакций. Таким образом, теперь я вынужден констатировать, что окисление-восстановление лишь частный случай реакций кислотно-основных.
3. По-новому дается определение окислительно-восстановительных реакций, и устраняется вся путаница, которая была до сих пор, и несогласие между определением их в органической химии и у неоргаников…
4. Разъясняется явление кислотно-основного катализа. В частности, я сам удивился, когда написал все реакции, которые должны катализироваться сильными кислотами, слабыми кислотами, основаниями и т.д., и получил полное совпадение с данными эксперимента.
5. Показаны пути к экспериментальному определению кислотности и основности, и намечены пути для вычисления на основании одного из этих измерений всех остальных величин.
6. Значительно шире толкуется понятие «амфотерное соединение», показаны несколько классов кислот и оснований.
7. Привожу подробный разбор некоторых органических реакций (Гриньяра, этерификации, омыления и т.д.) и указываю пути к изменению среды, увеличения скорости этих реакций, предлагаю новые синтезы (никем как будто не осуществленные) при соответствующем применении кислотности и основности среды…
Это далеко не полный перечень всех выводов. Понятно, что все определения понятий: кислота, основание, соль и т.д. взяты из Вашей теории…
Дорогой Михаил Ильич! Вместе с тем, как я Вам благодарен и за интересную тему, и за толчок в этом направлении данной мне темой, мне кажется, что если удастся осуществить предсказанные реакции (а их немало), то это будет очень крупным и серьезным доводом за Вашу теорию».
Как видно из этой переписки, теория Усановича в самом деле позволяет предсказать огромное количество химических реакций. Но именно слишком широкий круг реакций, охватываемых теорией, некоторые оппоненты считали ее недостатком.
Так, А.И. Шатенштейн, критикуя теорию Усановича, пишет: «Если пользоваться определениями Усановича, то кислотами (основаниями) оказываются вещества, имеющие очень мало общего в химическом отношении. Объем понятий настолько расширяется, что они при этом крайне беднеют содержанием. Вспомним конкретные примеры.
Кислоты: H₃O⁺, SiO₂, Na⁺, Cl₂, CH₃⁺, Al₂O₃, HCl, AsCl₃, Fe(CN)₃, BCl₃.
Основания: Na, OH⁻, KCN, Cl⁻, C₅H₅N, Na₂O.
Единственным признаком, общим для всех перечисленных кислот и оснований, остается лишь их способность к реакциям».
Усанович ответил на эту, как он сам ее назвал, «уничтожающую характеристику» большой статьей «Что такое кислоты и основания», в которой дал полный анализ всех имеющихся теорий, а также взглядов оппонентов.
Он, в частности, пишет: «Вообще, когда при классификации объекты группируются по определенному признаку, они могут иметь мало общего по другим признакам. При рассмотрении, например, ряда F₂, N₂, SO₂, HgCl₂, Fe³⁺, Fe²⁺, ClO₃⁻, MnO₄⁻, H₂S, SO₄⁻ с первого взгляда может показаться, что у членов ряда нет ничего общего, кроме «способности к реакциям», притом в весьма различной степени. В действительности же все перечисленные частицы — окислители».
И далее Усанович пишет: «Мы хорошо знаем, что окислителями и восстановителями могут быть вещества, принадлежащие к самым различным классам соединений. Конечно, если считать, что кислоты (основания) — вещества одного определенного класса, то принадлежность к этому классу веществ, весьма разнообразных по своему составу, строению и химическим свойствам, вызывает смущение. Однако, повторяем, наличие у этих веществ, разнообразных по совокупности своих свойств, общих (кислотных) признаков не вызывает сомнений ни у кого. Отсюда вытекает, что понятия «кислый» и «основной» не указывают на принадлежность к классу кислот и оснований, подобно тому, как «окислитель» или «восстановитель» также не указывает на принадлежность к какому-то определенному классу веществ. В действительности мы имеем дело с кислотными и основными свойствами, вовсе не означающими принадлежность к классу кислот и оснований, так как таких классов нет в природе».
Итак, главный вывод сделан: «Кислоты и основания — это не классы соединений; кислотность и основность — это функции вещества. Будет ли вещество кислотой или основанием, зависит от партнера».
Друг Усановича, физик А.А. Гухман выразил суть его открытия в стихотворной форме:
О сладкий плод твоих исканий —
Закон суровый и простой:
Нет ни кислот, ни оснований!
И кислоту без оснований
Всегда считали кислотой.
История науки знает немало примеров, когда то или иное открытие ученого гораздо лучше принимается за рубежом, нежели у него на родине. Так произошло и с теорией Усановича. В одном из писем, написанном в конце 50-х годов, ученый говорит об этом с нескрываемой горечью.
«В 1931 году, когда шла подготовка к VI съезду, я получил от оргкомитета очень для меня лестное приглашение прочитать доклад об электрохимии неводных растворов, что и было осуществлено. С тех пор прошло более четверти века напряженной работы. Как мне кажется, я ушел по сравнению с моими первыми шагами того времени очень далеко вперед. Сильно изменилось и мое положение в науке. Не желая затруднять Вас гораздо более длинным и охватывающим последние 20 лет перечнем зарубежных отголосков моих работ (речь идет, конечно, не о простых ссылках), позволю себе указать на статью H. Gehlen/a Z.Phys.Chem. (Leipzig), 203, 125, 1954, "Zur Kenntnis der Sauren — Basen — Theorie von Ussanovitsch", а также на параграф, посвященный моим взглядам, в учебнике Th. Maeller/a — Inorganic Chemistry, 5-th.Edit.-London — № 4, 1956. К сожалению, отечественная химия пока не приняла моих взглядов, хотя некоторые авторы (Фиалков, Яцимирский) выступали с их горячей поддержкой. Я полагаю, что основная причина состоит в том, что я недостаточно занимаюсь пропагандой...
Как Вам хорошо известно, обобщенные представления о кислотах получают все более широкое признание и распространение. Не следует ли советской химии фиксировать это как одно из своих достижений, а не уступать его Льюису, взгляды которого гораздо более несовершенны?»
Нельзя сказать, что заслуги Усановича не были отмечены. Он был академиком АН КазССР, заслуженным деятелем Узбекской и Казахской ССР, за заслуги перед родиной был награжден тремя орденами Трудового Красного Знамени, медалями и почетными грамотами Верховных Советов Узбекской и Казахской ССР. На химическом факультете Казахского национального госуниверситета имени Аль-Фараби, где Усанович с 1944 года и до самой своей кончины заведовал кафедрой физической химии, есть аудитория, носящая его имя. Портрет химика висит в Галерее ученых в Институте химии АН Республики Казахстан, где он заведовал лабораторией физической химии. Его теория упоминается во многих учебниках и справочниках, отечественных и зарубежных.
Ученый сохранил поразительную работоспособность и ясность ума до конца своей жизни, а прожил он 87 лет. И единственное, о чем он сожалел, это о том, что ему не хватает общения со своими коллегами. В 1978 году Усановичу пришло письмо от профессора Е.И. Акумова с предложением провести Шестую Менделеевскую дискуссию по растворимости в Алма-Ате на возглавляемой Усановичем кафедре физхимии КазГУ. Вот выдержки из ответного письма:
«Письмо Ваше меня сильно взволновало. Дело в том, что я в первом полугодии этого года увлеченно занимался теоретическим расчетом различных свойств растворов, которого до сих пор никто еще не производил. При этом были установлены в общем виде специфические особенности различных свойств и обнаружены путем сопоставления результатов необыкновенно интересные взаимоотношения. В течение целого семестра я вел семинар, посвященный этим расчетам и обоснованию общих выводов, превзошедших все ожидания. После некоторой передышки я намерен заняться публикацией результатов. И вот Ваше письмо мне открыло, что я последние полгода, чувствуя, что пришел к кульминации всей моей многолетней работы по теории растворов, занимался, в сущности, подготовкой вводного доклада на предстоящей Пятой Менделеевской дискуссии, о которой мне, однако, ничего не было известно. Этими словами я хочу выразить всю горечь моего сожаления о том, что меня после первой дискуссии перестали приглашать.
Я не понимаю, в чем дело. Конечно, мое большое выступление на первой дискуссии, в которой я высмеял нашего старого друга за его эгоцентризм и снобизм и которое Вы тогда так горячо одобрили, не могло всем понравиться. Но если говорить серьезно, то все дело, вероятно, в том, что я мало печатаюсь, хотя, с другой стороны, старец вроде меня может претендовать на роль свадебного генерала на больших химических сборищах.
…Мне только очень хотелось бы иметь возможность поделиться своими результатами, так как они для той аудитории, которая собирается на Менделеевской дискуссии, подходят более всего».
Известный американский исследователь, лауреат Нобелевской премии Макс Дельбрюк как-то сказал: «Большинство ученых предпочитает «играть» вместе. Общение — великая радость нашего ремесла». Именно такого общения, при котором ученые могут поделиться с коллегами своими идеями, результатами, где в жарких спорах все же рождается истина, не хватало Усановичу.
Ученый умер в 1981 году в возрасте 87 лет. Он не успел увидеть вышедшую в том же году в издательстве «Мир» книгу немецких авторов «Биографии великих химиков», в которой его биография приводится наряду с биографиями Д.И. Менделеева, А.Н. Бутлерова и других знаменитостей.
Созданная им теория вошла в мировую науку как обобщенная теория кислот и оснований Усановича и успешно применяется при теоретической интерпретации химических процессов. Сейчас это наиболее прогрессивная и современная научная теория, позволяющая, как уже говорилось, предвидеть новые факты.
В Центральном государственном архиве научной документации Республики Казахстан, в одной из папок, лежит лист бумаги со словами, написанными рукой Усановича, без обращения и без даты, словно послание потомкам:
«Молодыми химиками многое принимается прямо на веру, и для начинающего не лишне вкратце узнать, насколько законно развилось то или другое учение, какая у него фактическая, так сказать, необходимая подкладка, из которой с более или менее решительной последовательностью вытекает то или другое суждение… Тот промежуток времени, в течение которого я вращаюсь в химическом мире, уже значителен, и я был не раз свидетелем, как трудно подчас развиваются известные обобщения и усвояются известные понятия, делающиеся впоследствии общераспространенными. То, что казалось назад тому 15–20 лет неясным, сделалось ныне ходячим представлением и без дальнейших затруднений воспринимается каждым, даже начинающим».
Кандидат химических наук
К.М. Кусаинова
Купить номер или оформить подписку на «Химию и жизнь»: https://hij.ru/kiosk2024/
Благодарим за ваши «лайки», комментарии и подписку на наш канал
– Редакция «Химии и жизни»