Это только говорится, что до бесконечности можно смотреть на три вещи: текущую воду, горящий огонь и работающего товарища...
От текущей воды все знают куда захочется, на горящий огонь у Васи была теперь аллергия, а перед работающими товарищами было стыдно. Петушку было не стыдно — какая-то особая петушиная вера запрещала ему работать, тем более бесплатно, а ещё отдавать долги и ещё много чего, только ротный, вызывающий всем известно какой рефлекс, доступно объяснил про светскость государства, и бедный страдалец за веру, потирая гребешок, взялся за лопату и стал помогать товарищам разгружать уголь. Только Казуар и Кот сидели в казарме и ловили злые взгляды товарищей. Из-за пальца Васю не привлекали ни к чему, даже на кухню, к разочарованию братьев Соек и радости самого Васи, а шататься по территории без дела было запрещено. Даже для девушек нашлось своё важное дело. Так уж вышло, что эмансипация ворвалась в краснознамённую имени Рюриковича Иоанна Васьевича, именуемого Грозный, Суворова Александра Васильевича, ордена Ленина, ордена Сталина, ордена Жукова учебную часть в виде полной коробочки девушек, пожелавших нести военную службу. К чему приладить патриотичных красавиц командир Индюк думал-думал и таки придумал: целый день под руководством старшины Лебедя ровные шеренги девушек в начищенных сапогах и наглаженной форме маршировали и синхронно поворачивались, отрабатывая шагистику. Почему так вышло, никто доподлинно не знал, может быть, старый полковник опасался за влияние женских чар на дисциплину и хотел, чтоб возможные искусительницы всегда были на виду, может быть, был поклонником женской красоты и любовался на стройные девичьи фигуры в военной форме, а может, просто желал не ударить в грязь лицом на очередном параде. И только несчастный Казуар и его вечный спутник мучались от сознания собственной бесполезности. Пока не вошёл ротный Африканский Гриф: «Хватит бездельничать, когда сослуживицы работают! Назначаю тебя дневальным по роте!»
Сначала Вася даже обрадовался. Всё же дело какое ни есть, перед товарищами не так неудобно. Но уже через полчаса оказалось, что стоять на тумбочке очень скучно и неудобно, конечно, хитрыми предшественниками Васи давно был разработан и неведомым образом передавался прямо через ноосферу, минуя вербальное общение, способ облегчения двухчасового, по регламенту, а факту, пока не сменят, стояния по стойке смирно — надо просто опереться спиной на стену, правда, носки сапог в этом случае свисают с тумбочки, а отцы-командиры, отлично об этом зная, любят, проходя мимо зазевавшегося дневального, как следует стукнуть по свисающему. Досталось и Васе, правда, его ноги свисали не от халатного исполнения службы, а от огромного размера...
"А! Это ты?" — проговорил вместо извинения товарищ Грач, — "Иди учиться! Там вам майор Филин Борис Альбертыч лекцию по обращению с огнестрельным оружием читает. А я вместо тебя сейчас другую жертву поищу..."
Если и есть во всей службе чего интересного, то это борьба и стрельба! Все хорошо знают, что с инструктором по борьбе может спорить только инструктор по стрельбе. Поэтому в классе была тишина, и в этой пахнущей ружейным маслом тишине Борис Альбертыч вещал тихо, но понятно: "Встаньте вокруг меня так, чтоб всем было видно, те, у кого длинные шеи, два шага назад и вытяните шею, те, у кого длинные руки, шаг назад и крепко возьмитесь руками за хвост!" Он два раза разобрал и собрал автомат, так чтоб было всем видно, где есть затвор, что есть приклад и что такое дульный тормоз-компенсатор, а потом разобрал и собрал за время, положенное по нормативу. От чего руки отпустили хвосты и потянулись к оружию: "А можно мы тоже? А когда пострелять дадите? Когда на полигон?"
От таких вопросов товарищ Филин заморгал вразнобой глазами, перьевые ушки его встали, а сам он вытянулся и стал похож то ли на пенёк, то ли на сухую ветку. В это время он вспоминал разнообразные случаи, приключившиеся за двадцатилетнюю службу и убедившие его в том, что солдат едет на стрельбы только и исключительно за тем, чтоб потерять вверенное ему оружие или его детали, причинить травмы и увечья себе и окружающим, а также чтоб подвести лично его под в лучшем случае служебное разбирательство, а в худшем под уголовное дело. Наконец старый майор понял, что спрятаться не удалось, и прожужжал: "Вот присягу примите, по частям распределитесь и поедите и на полигон и ещё куда скажут!"
И стали Вася и остальные ждать присяги и распределения по частям с удвоенной силой!