На лице главы Украины подавленность была заметна, когда он только вышел из машины. Но на саммите всё усугубилось. Зеленский внутренне был готов проявить агрессию по отношению к кому-нибудь, чтобы облегчить свое состояние, но не мог. И эта невозможность его еще сильнее угнетала.
Специалист по физиогномике Наталья Милованова рассказала "Новороссии" о состоянии Зеленского на саммите НАТО в Гааге.
- Что сразу бросилось вам в глаза?
- Первое, что заметно, - резкий контраст с его прежней манерой держаться. Раньше Зеленский выглядел энергично. Он проявлял эмоции, были явная мимика, жестикуляции - хотя часто неконтролируемые. Я бы согласилась с тем, что он периодически находился под какими-то стимуляторами, как отмечали многие мои коллеги. Но он двигался. Образно говоря - дышал, жил. Хотя это был явно не здоровый образ жизни.
- А теперь?
- Теперь очевиден эмоциональный ступор, скованность. Даже при общем фотографировании с лидерами НАТО, когда все размещались по своим местам, он практически не поворачивал головы. Смотрел прямо перед собой почти расфокусированным взглядом. Это классические признаки глубокого стресса или даже депрессии. В принципе, это было заметно даже в самом начале саммита при проходке Зеленского от машины до лестницы. Но, видимо, на самом саммите все усугубилось.
- А что не так было при проходке?
- Для примера - вспомните, как всегда идет по ковровой дорожке наш президент? У него бодрая походка, плечи развернуты, он делает экономную, но очень энергичную отмашку рукой. Смотрит вперед, но успевает увидеть всю панораму, кого-то даже отметить взглядом, слегка кивнуть.
Строгое, но не хмурое, уверенное лицо. Голова чуть откинута, подбородок чуть выпячен, рот спокойно сомкнут, не жестко.
Точно так же, с поправкой на особенности фигуры, ходят Лавров, Мишустин. Когда они идут, они не шарят по карманам, не проверяют поминутно пуговицы на пиджаке, не поправляют галстуки.
- И как шел Зеленский?
- Лицо он не контролировал - губы плотно сжаты, брови сведены, голова чуть набычена. Сжатые так плотно губы - это первейший признак внутреннего напряжения, подавляемой агрессии.
По общему рисунку движения было такое впечатление, что он вышел не из лимузина, а из битком набитого трамвая, где его толкали. Он неоднократно ощупал себя, поправил-застегнул пиджак. Поднимаясь по лестнице, голову опустил, еще раз охлопал себя, в том числе по ягодице. Последнее - просто неприлично на встрече такого дипломатического уровня. Есть строжайшие правила этикета.
- Может, до Зеленского их не доводили.
- Навряд ли. Но он либо органически не способен их придерживаться, в чем я сомневаюсь, так как он в прошлом все же шоумен, артист. Либо его внутреннее состояние не позволяло ему "держать спину". Я бы выбрала второй вариант.
- Как вы думаете, с чем связано такое состояние?
- Я не политолог, я могу лишь сделать выводы о внутреннем психологическом состоянии человека на основе его мимики и пластики. И мои выводы - что у Зеленского это состояние крайне неблагоприятное, он разочарован, он в глубоком стрессе, почти в депрессии. И выхода из этого состояния он пока не видит, хотя напряженно его ищет.
Его мысли зациклились, бегают по одному и тому же кругу. Происходящее рядом с ним его от этих мыслей не отвлекает даже на простом физическом уровне - например, перевести взгляд на яркое цветовое пятно, отреагировать на звук, вспышку камеры. Люди вне глубокого стресса делают это автоматически.
- Некоторые СМИ отмечают, что Зеленский сменил стиль одежды - вместо военной формы надел костюм. Непривычная одежда могла повлиять на его поведение?
- Официальный костюм не настолько ему непривычен, чтобы дать такие эмоционально-физические проявления. Зеленский не из тех людей, кто только на свадьбу его надевал. Нет, своей мимикой и движениями он говорит совершенно о другом. Он ощущает себя абсолютным лузером, и это его остро унижает. Он выглядит обреченным.
- Вы можете предположить, как будет развиваться это состояние дальше?
- Будут новые видео - посмотрим. Пока могу только сказать, что Зеленский внутренне на саммите был готов проявить агрессию по отношению к кому-нибудь, чтобы облегчить свое состояние, но не мог. И эта невозможность его еще сильнее угнетала.