Меня звали… да нет. Вру. Меня вообще никак не звали.
Я был «этот». «Кыш». «Пойдём». Иногда — «вонючка». Иногда — просто тишина.
Мы родились в старом сарае. Нас было шестеро. Мама сначала была рядом. Потом — исчезла. Я ждал, что вернётся. Думал, может, у неё есть карта получше. Или место, куда стоит идти.
Потом стали приходить люди. Забирали тех, кто лаял, прыгал, радовался. Я не мешал. Я не тянулся. Я просто ждал, когда выберут. Меня — не выбрали.
В какой-то момент нас осталось двое. А потом один. Я.
Хозяин долго смотрел. Молчал. Потом выругался, взял мешок, зашвырнул меня внутрь.
Пахло пылью, злобой и тряской. Я не скулил. Только сжался. В мешке было темно. Время перестало двигаться. Казалось, что я больше не существую. Только дрожь, и каждый новый удар по колёсам — как подтверждение: тебя уже нет.
Машина ехала. Потом остановилась. Он вышел, заговорил с кем-то.
Я почувствовал — это шанс. Мешок был завязан не туго. Я высунул морду, потом лапы. Скользнул наружу и побежал. Не думал, не оглядывался. Только бежал.
Он заметил. Закричал. Поздно.
Через траву. По мокрой земле. По гравию. Потом — по асфальту. По дереву моста.
Меня вело что-то внутри. Не голос, не запах. Просто желание быть подальше от рук, которые держали слишком крепко.
Я бежал, пока не кончились силы. Пока лапы не превратились в мокрые палки, а дыхание не стало рваться комьями. И тогда — сел.
На середине моста. Под дождём.
Не потому что хотел остановиться. А потому что больше не знал, куда идти.
Снизу — вода. Шумная, тяжёлая. Сверху — серое небо. Без солнца, без конца. Внутри — пустота. Не боль, не страх. Просто тишина. Такая, как бывает в тех, кто устал быть никем.
Я сидел. Потому что это было легче, чем надеяться.
Машины проезжали мимо. Никто не остановился. Я и не ждал.
Одна машина замедлилась. Я услышал, как скрипнули тормоза. Но потом — снова газ. Снова гул. Снова — ничто.
Я не знал, чего жду. Может быть — ничего. Может быть — кого-то. Может быть — просто тишины, в которой уже не надо выбирать.
Я не знал, что будет дальше. Но знал точно: идти обратно — некуда.
И тогда я закрыл глаза. Просто на миг. Просто чтобы исчезнуть, хотя бы внутри себя.
И ветер стал тише. И дождь — не такой холодный.
А потом — я услышал шаги.
Тихие. Настоящие.
И не открыл глаз.
Пока не почувствовал рядом чьё-то дыхание.
*****
Она ехала по дороге, которую не выбирала. Или наоборот — выбирала, просто не отдавала себе в этом отчёта.
Навигатор показывал пробку на трассе, и она свернула — машинально. Не хотелось стоять. Не хотелось никуда спешить. Не хотелось думать.
Слева — поле. Справа — лес. Узкая полоска асфальта, старая, с заплатками. Местами — гравий. Местами — лужи. Всё внутри Вари тоже было такое: латанное, неровное, глухое.
Варя злилась: на себя, на погоду, на машину, на зонт, который не открывается.
Злилась — потому что не умела плакать.
Она ехала к бабушке. Той самой, с которой не разговаривала три года. Из-за слов, которые одна сказала не так. Из-за тишины, которую вторая потом хранила слишком долго.
Но сейчас бабушка лежала в больнице. И это всё отменяло. Обиды, паузы, гордость. Когда человек болен, неважно, кто не позвонил первым.
Варя собрала сумку за пятнадцать минут. Документы, кофта, термос, плед. Захлопнула дверь и поехала. Не за миром. Не за прощением. Потому что иначе — уже не могла.
И всё же бабушка — не единственная причина.
Месяц назад Варю бросили. Без скандала, без крика. Просто однажды человек встал, надел куртку и сказал:
«Ты всё время сама. Я как будто тебе не нужен».
Она ничего не ответила. Потому что не знала, что сказать. Потому что, может быть, это и была правда.
Последний год Варя будто выцвела. Работала по инерции. Спала плохо. Ела кое-как. Не звонила. Не просила. Не объясняла.
Сильная. Ответственная. Незаметно уставшая.
И теперь — просто ехала. Сквозь дождь. Сквозь себя.
Мост показался внезапно. Старый, с облупленными перилами. Один из тех, что не обозначен на карте. Внутри кольнуло. Она сбросила скорость.
Казалось, дорога ведёт не куда-то, а откуда-то. Как будто всё, что было до этого — отступает. И остаётся только этот миг. Этот мост. И кто-то, кого она ещё не знает. Но вот-вот увидит.
Он не пошевелился, когда она подошла. Не поднял головы. Не убежал.
Она видела только комок шерсти у самого края. Воды снизу не было видно, но она ощущалась — в сырости, в ветре, в каплях, что летели сбоку. И в этом неподвижном силуэте.
Варя остановилась. Медленно присела, чуть в стороне. Не тянулась. Не звала. Была рядом — по-настоящему, тихо, без лишних слов.
Он ничего не делал. Только дышал. Едва.
Молчание было длинным. Но не пустым.
В какой-то момент он повернул голову. Смотрел не в глаза — куда-то в сторону. Но уже не вниз.
— Ты тоже не знаешь, куда идти? — тихо спросила Варя.
Щенок не ответил. Но и не отвернулся.
Она подождала ещё. Потом осторожно сняла плед с сиденья машины, развернула его. Подвинулась ближе. Плед был тёплый, пах кофе и домом, которого не было.
Когда она накрыла им его — он вздрогнул. А потом замер.
Она подняла его аккуратно. Он был лёгкий. Мокрый. Пах отчаянием. И чем-то — будто внутри всё держалось из последних сил.
Он не сопротивлялся. Только уткнулся в её плечо.
Варя не плакала. Просто стояла с ним на середине моста. Под дождём.
— Ну что, Мостик, — сказала она, — поехали отсюда.
Он чуть шевельнул ушами.
Может быть — от голоса. Может быть — оттого, что впервые его назвали.
И вместе они пошли к машине.
Что будет — никто не знал. Но шаг в ту сторону — они сделали вместе.
*****
Они ехали медленно. Мост остался позади, как старая страница, на которой всё было написано без слов.
Ветер завывал снаружи, дождь стучал по крыше. Мостик лежал рядом, уткнувшись носом в Варину куртку. Он не спал — дышал ровно, но уши ловили каждый её звук.
Первой остановкой стал ветеринар. Табличка на двери покосилась, внутри пахло лекарствами и печеньем. Врач ничего не сказал про грязь, просто взял щенка на руки и кивнул:
— Устал. Но не сдался.
Потом был магазин. Варя стояла у полки с кормом и растерялась. Она понятия не имела, что брать. К ней подошёл продавец:
— Первый?
— Не совсем. Но как будто да.
Через полчаса он ел с ладони. Медленно. С опаской. Но ел.
Вечером они добрались домой. Варя постелила плед у батареи, поставила миску с водой и села рядом. Мостик долго ходил по комнате. Осматривал углы, принюхивался, однажды даже тявкнул в отражение в стекле. Потом подошёл и лёг рядом.
— Ну вот, — сказала Варя. — Теперь ты здесь.
Он вздохнул. Не от усталости — как будто отпустило.
Ночью она проснулась от лёгкого звука. Нащупала рукой — Мостик перебрался на кровать. Осторожно, почти незаметно, как будто проверял: можно ли.
Она не прогнала.
Он улёгся ближе. Притих.
И в этой тишине Варя впервые за долгое время уснула спокойно.
*****
Сейчас он спит на кровати. Его зовут Мостик. А у Вари — снова есть кто-то свой.
Он стал её «мостом». Не потому, что нашёл её. А потому, что позволил найти себя. А может, просто она — единственная, кто не прошёл мимо.
Она — стала его берегом.
Что дальше — никто не знает. Но, кажется, у них теперь есть куда идти. Вдвоём.
🐾 Если вам откликнулась эта история — поставьте ❤️ и напишите в комментариях: вы бы остановились?
📚 Подпишитесь, чтобы не пропустить другие душевные рассказы о тех, кто ждёт — и находит
Продолжение истории Вари и Мостика:
Читайте также: