Девчонки, мои дорогие, всем пламенный привет! Мальчишкам - обоюдно! Ох, садитесь поудобнее, сейчас будет история, от которой у меня до сих пор в груди всё леденеет.
Дело было в самый разгар той самой пандемии, в душном июле 2020-го. История о том, как за несколько часов до рождения сына меня чуть не выставили из собственного дома главной злодейкой.
1. В режиме «ждуна»
Итак, картина маслом. Я на девятом месяце, живот такой, что из-за него собственных колен не видно. Двигаюсь, как неповоротливый бегемотик. Какое там «ходить из угла в угол»! Я просто перекатывалась с боку на бок на диване, обложившись подушками, и гипнотизировала телефон.
У меня была плановая стимуляция, но в роддоме, как в Сочи в разгар сезона, — мест нет. Врач сказала: «Звони каждые два часа, как койка освободится — сразу за тобой приедем». Ну, представляете себе это ожидание? То ещё удовольствие.
Чтобы помочь с нашей трёхлетней Машуткой, приехали свёкор со свекровью, Ниной Аркадьевной. Помощь — это, конечно, хорошо. Но когда помогает Нина Аркадьевна, это всегда немного похоже на инспекцию.
Она вошла, вся такая нарядная, принесла с собой пирог с капустой, от запаха которого меня в том состоянии конкретно мутило, и тут же начала командовать. Воздух в квартире сразу стал каким-то плотным от запаха её резких духов и невысказанных советов.
Первые часы тянулись, как резина. Муж включил какой-то сериал, который бубнил на фоне, Машенька возилась на ковре со своим старым плюшевым зайцем, а я тяжело вздыхала и пыталась найти удобное положение.
А Нина Аркадьевна всё ходила мимо и демонстративно поглядывала на настенные часы, будто их тиканье могло ускорить появление свободной палаты.
2. Когда молчание хуже крика
И вот, когда эта звенящая тишина стала совсем невыносимой, свекровь решила блеснуть умом. Она присела на краешек кресла, сложила руки на коленях и с видом великомученицы произнесла:
— Светочка, ну что же это такое? Ты же себя изведёшь вся. Слушай, а поехали в областную больницу? Там врачи, говорят, получше. Чего ты вцепилась в эту?
Девчонки, у меня в голове аж что-то щелкнуло. Я на неё смотрю и не знаю, смеяться мне или плакать. Какая областная? Во-первых, ковид, никто меня там не ждёт. Во-вторых, я всю беременность наблюдалась здесь!
Я Машеньку тут рожала, я каждую медсестру в лицо знаю, каждую трещинку на потолке в родовой помню! Это же мой, как говорится, проверенный тыл.
Пытаюсь ей это объяснить, максимально спокойно, подбирая слова:
— Нина Аркадьевна, так не получится. Моя карта здесь, врач меня ждёт...
Она меня даже дослушивать не стала. Просто поджала губы так, что они превратились в тонкую ниточку, и отвернулась.
И вот это её обиженное молчание было громче любого крика. Она встала и начала нарочито громко греметь посудой на кухне, давая понять, что я — неблагодарная эгоистка, которая рушит их планы. А какие у них могли быть планы, кроме как помочь сыну и невестке, а?
3. Буря
И тут, как по сценарию, живот ка-а-ак схватит! Раз, потом второй, уже ощутимее. Я тихонько говорю мужу: «Кажется, началось...».
Свекровь, услышав это, вылетела из кухни. Но радости на её лице не было. Глаза горели боевым огнём.
— Ну наконец-то! — провозгласила она. — Значит так, ты сейчас в роддом, а мы Машеньку к себе забираем! Нам так будет спокойнее.
И всё бы ничего, но я представила эту картину. Как мою дочку увозят из её дома, из её комнаты, от её игрушек... А потом возвращают через пару дней, а тут уже новый жилец — пищит, кричит и занимает всё мамино внимание. Я просто испугалась, что она решит, будто её предали, «сдали» бабушке, чтобы освободить место для другого.
— Нет, — говорю твёрдо, как только могла. — Маша останется дома!
Воздух застыл. Нина Аркадьевна медленно повернулась ко мне.
— Что значит «нет»? — прошипела она.
Я начала объяснять свою позицию. Про кроватку, про игрушки, про психологический комфорт дочки... Но она меня оборвала на полуслове. Её лицо исказилось.
— Да какие у тебя схватки, ты всё выдумываешь, чтобы нами помыкать! — закричала она, и в тишине квартиры её голос прозвучал, как выстрел. А потом она подошла почти вплотную, глядя мне в глаза с такой ненавистью, что я съёжилась, и отчеканила: — Стерва! Неблагодарная, эгоистичная стерва! Всё пытаешься контролировать!
Знаете, что было самым страшным? В комнате повисла оглушительная тишина. Машенька замерла с зайцем в руках и испуганно смотрела на нас. А мой муж... моя поддержка и опора... он просто стоял и смотрел в стену. А потом повернулся ко мне с уставшим лицом и сказал:
— Свет, ну зачем ты так? Мама же помочь хочет. Не будь такой упрямой.
Всё. В этот момент мой мир просто перевернулся.
4. Я не уступлю
В ушах звенело, а в горле стоял ком. Я не уступила не из-за упрямства. У меня перед глазами стояла другая картина: год назад мы просили их посидеть с Машей одну ночь. Одну!
А они продержали её у себя три дня, каждый раз придумывая отговорки: «Ой, мы заигрались, уже поздно», «Ой, пусть ещё денёк погостит, мы так соскучились». А я дома на стену лезла от тоски и не знала, как забрать своего ребёнка, не обидев при этом его любимых бабушку и дедушку.
Про еду я вообще молчу! Жареная картошка да беляши с котлетами. И это у них называется «покормить ребёнка как следует», ведь дома её, видимо, голодом морят! Больше такого мучения я бы не выдержала.
Собрав последние силы, я схватила свою «тревожную сумку» и, глядя в пустые глаза мужа, сказала ледяным голосом:
— Хорошо. Раз я стерва, то поеду в роддом одна. А вы тут сами решайте, кто из вас будет сидеть с МОЕЙ дочерью в ЕЁ доме.
Я развернулась и пошла к двери. Кажется, только тогда до них дошло, что это не шутки. Свекровь ахнула, муж опомнился, что-то забормотал... В роддом мы поехали вместе, в гробовом молчании. Всю дорогу я смотрела в окно и плакала — не от боли, а от дикой, вселенской обиды.
Вот скажите мне, девчонки, по-честному. Это я была неправа? Или материнское сердце всё-таки не обманешь, и я защищала то, что было действительно важно?