Вызвали недавно открыть двери.
- Сестра давно не выходит на связь. Соседи ее тоже давно не видели, – говорит женщина. – Полицию я уже вызвала, приезжайте.
Еду с тяжелым чувством - не очень люблю подобные заявки.
Приезжаю почти одновременно с полицейскими.
Правоохранители начинают задавать вопросы:
- Как давно сестру видели?
- Так вот, – нервничает женщина, – давно не видела.
- Давно это сколько? – уточняет полицейский.
- Больше года.
- Понятно. А когда последний раз общались?
- Тогда и общались. Я ее заблокировала везде, – еле слышно говорит женщина. - Поссорились.
- Понятно. Почему сегодня приехали?
- Соседи позвонили, – уже всхлипывает женщина. – Говорят, уже около полугода ее не видели. Сосед сбоку говорит, что запах какой-то чувствует.
Мы все принюхиваемся – ничем не пахнет.
Но дверь хорошая, а скважину нижнюю этот же сосед, видимо, и заклеил.
- А другие родственники у вас тоже заблокированы? Видел ее кто-то?
- Нет у нас больше никого, – уже почти в голос воет женщина.
- Эх!.. – вздыхает полицейский и спрашивает ее: – Мастера вы вызвали и сами просите его открыть двери, верно?
- Да-да.
- Ну, тогда открывайте, – говорит полицейский уже мне.
Дверь хорошая.
Я до последнего надеялся, что тетя просто куда-то уехала и там будет просто пустая квартира.
Но, проведя диагностику, понимаю, что закрыта именно задвижка изнутри.
Открываю ее.
Дверь приотворяется, и оттуда сразу вылезают щупальца невыносимого, почти осязаемого запаха, который словно прилипает к коже и одежде.
Полицейский заходит на минуту и выскакивает оттуда.
- Как она? – спрашивает женщина.
- Как-как... – говорит он, выдыхая. – Почернела, мумия уже... Давно лежит.
Я тоже спешу сбежать от этого запаха.
Примерно через месяц эта женщина позвонила и попросила поменять хотя бы один замок.
Приезжаю. Пока выкручиваю сердцевину, стараюсь задержать дыхание, потому что кажется, что до сих пор пахнет.
- Пахнет? – спрашиваешь женщина, глядя на меня.
- Да. Может, мне просто кажется, после того раза, – оправдываюсь я.
- Два раза уже провели очистку. Оба раза обещали, что все уйдет, но не уходит. Наверное, придется капитальный ремонт делать... – с грустью говорит она.
За этот месяц женщина словно постарела на несколько лет.
Руки сильно дрожат, в глаза вообще не смотрит.
Рассчитывается.
- Вы держитесь, – говорю я ей, ищу слова. – Что теперь делать, все там будем.
- Как думаете, – вдруг смотрит она мне в глаза, – там мы встретимся?
- Не знаю, – честно говорю я. - Вполне возможно, если что-то незакончено, то еще встретитесь: или там, или здесь, в следующей жизни.
- Точно не закончено, – говорит она. – Знаете: я, дура, почти год думала, как она первая позвонит или приедет, а я при встрече докажу, что она была не права. Теперь совсем другое хочется сказать, но уже некому...
Заплакала и замолчала.
И я молчу.
А что тут скажешь?
Попрощался и поехал дальше.
И уже несколько дней иногда вспоминаю эту женщину.
Женщину, которая за месяц состарилась на несколько лет.
И все слова претензий, которые заготовило ее эго, больше сказать некому.
И весь фундамент для злости и обиды рассыпался.
Их больше нет.
На передний план вышла душа, которой есть что сказать.
Только вот уже некому.