Анна не ждала от годовщины свадьбы чего-то особенного. После двадцати пяти лет брака не ждёшь романтики, фейерверков или сюрпризов. Разве что крепкого чая, спокойного вечера и, если повезёт, чтобы муж сам посуду за собой убрал. Так что когда Виктор вручил ей белую коробочку с бантом, она даже растерялась.
— Это тебе, — сказал он, почесав шею и не глядя в глаза. — С юбилеем, Ань.
Она развернула ленту, приподняла крышку — и внутри оказался браслет. Серебряный, тонкий, с подвесками в форме сердечек. Очень мило. Почти трогательно. Почти.
Но потом взгляд упал на внутреннюю сторону замка. Гравировка. Тонкая, аккуратная, выбитая мелкими буквами: «С.А. — навсегда. Т.»
Анна нахмурилась.
— А это что?
— Что? — Виктор заглянул через плечо, пожал плечами. — Не знаю. Наверное, у мастера из прошлой партии. Я и не заметил.
— Ты в магазине покупал?
— Ну да. — Он снова почесал шею. — Или... в ларьке. Там ювелирный, у кафе.
Она закрыла коробку, ничего не сказала. Только улыбнулась вежливо.
Вечер прошёл как всегда: котлеты, телевизор, Виктор, уткнувшийся в планшет, её попытки не уснуть на диване. Ни о какой романтике речи не шло. Она пошла в ванную, он за ней. Оставил телефон на подлокотнике кресла, как всегда.
И тогда всплыло сообщение.
«Ты сегодня вернёшься? Браслет понравился ей?»
Подписано: «Танюшка ❤️».
В груди что-то хрустнуло. Как будто резко вдохнула холодного воздуха. Она села обратно в кресло, смотрела на экран, пока сообщение не исчезло. Сердце билось, как будто кто-то стучал кулаком по стеклу изнутри.
— Виктор! — позвала она, почти спокойно. — А ты Таню какую знаешь?
— Какую Таню?
— Танюшку. Которая интересуется, понравился ли мне браслет.
Он замер на пороге, полотенце в руке.
— Ань, ты чего? — проговорил неуверенно. — О чём ты вообще говоришь?
Она молча протянула телефон. Он посмотрел — и глаза его метнулись в сторону, как у пойманного на горячем школьника.
— Это... Это не то, что ты думаешь, — начал он.
— А что я думаю? Просвети.
— Ну... Мы на работе шутили. Браслет этот, да, я купил в комиссионке. Просто дёшево было. Наверное, гравировка от кого-то осталась. А Танюшка — это санитарка, она просто... это... прикалывалась.
Анна подошла ближе, заглянула ему прямо в глаза.
— А что значит «ты сегодня вернёшься»? Она у тебя что, уборщица дома?
Он замолчал. Напряжение в воздухе можно было резать ножом. Она не повысила голос. Ни одного крика, ни истерики. Только сухое:
— Я пойду спать. Ты как хочешь.
Всю ночь Анна пролежала с открытыми глазами. В голове крутились варианты: может, правда что-то перепутала? Может, и вправду совпадение? Но взгляд снова и снова возвращался к гравировке.
С.А. — навсегда. Т.
Она — Анна. И никак не С.А.
На следующий день Анна не стала поднимать тему браслета. Виктор, напротив, был как будто на иголках — суетился, предлагал кофе, сам помыл посуду. Такое поведение сразу выдало главное: он виноват, и он боится.
Но Анна решила не тратить эмоции впустую. Боль — позже, сейчас — факты.
Первым делом она позвонила своей сестре Оксане. Та работала в аптеке через дорогу от небольшого частного сектора. Сплетни в том районе разносились быстрее любой почты. Анна знала: если Виктор где-то «ходит налево» — Оксана точно слышала, где и с кем.
— Оксаночка, а ты случайно не видела Витю в районе улицы Зелёной?
— Ну… если честно — видела. Несколько раз. Возле частного дома с синим забором, у дома №13. Я думала, он кого-то подвозит. Садилась туда какая-то молодая бабёнка с ребёнком, лет пяти. Мальчишка.
Анна почувствовала, как у неё подкашиваются ноги.
— Часто видела?
— Два раза точно. Воскресенье днём. Один раз они даже с шариками выходили, как будто с детского праздника.
Анна поблагодарила сестру и пошла на кухню. Руки дрожали. Она открыла ноутбук и вбила в поиск: «Проверка отцовства. Анонимно. Срочно. Город ».
Потом закрыла ноутбук, достала с полки старенький бинокль — когда-то Виктор купил его на рыбалку. В воскресенье у неё был план.
Виктор ушёл из дома чуть позже девяти утра, сказав, что поедет «сменщика подменить». Анна выждала пятнадцать минут и села в свою старенькую «Киа», выехала за ним следом.
На Зелёной улице она припарковалась за углом. Машина Виктора стояла у дома с синим забором. Через двадцать минут из калитки вышла женщина — лет тридцати, в розовой куртке. Следом выскочил мальчик в шапке с ушами и… крикнул:
— Папа!
Виктор подошёл к ним и… обнял. Анна видела, как он целует мальчика в макушку, что-то говорит, машет рукой. Потом достаёт из машины пакет и вручает женщине.
Она сжала бинокль так сильно, что побелели пальцы. Хотелось закричать, выбежать из машины, устроить сцену. Но Анна сдержалась. Сцены — потом. Сейчас нужно больше.
Вечером дома она готовила ужин молча. Виктор вел себя как ни в чём не бывало — даже запел что-то в ванной. Она наблюдала за ним, как за чужим человеком.
— А давай отметим годовщину с семьёй? — вдруг предложила. — Ты, я, Оксанка с мужем, дети, ну и наши мамы. Такой вот тёплый вечер.
Виктор удивился.
— Хм… ну, можно. А где?
— Дома. У меня уже меню готово.
— Ого! Ты прям молодец. Всё продумала.
— Угу. Только и ты подумай… — и посмотрела на него пристально. — Как мужчина. Как муж.
Он не понял. Или сделал вид. А Анна пошла в спальню и достала папку, в которую сложила гравировку, скриншоты переписок, выписку с камеры у магазина и… заявление на развод. Только без подписи. Пока.
***
На субботу Анна накрыла стол как на праздник. Скатерть, фарфор, свечи, даже достала хрусталь, который берегла «на когда-нибудь». Пахло запечённым мясом, ванилью и… грозой.
Виктор был в приподнятом настроении. Видимо, решил, что всё обошлось. Причесался, надел белую рубашку и даже принёс букет роз.
— Это тебе. Ну… с юбилеем.
Анна взяла цветы. Без улыбки.
— Спасибо. Сейчас как раз торт разрежу.
Вскоре подтянулись гости. Первыми приехали дети — сын Максим с женой и внуками. Потом сестра Оксана с мужем, потом обе мамы — её и Виктора. В гостиной было шумно и уютно.
Когда уже налили по бокалу, Раиса Петровна, мать Анны, сказала:
— Ну что, давайте тост! За наших детей! За двадцать пять лет любви!
— За крепкую семью, — поддержала свекровь, Мария Аркадьевна. — Не у всех получается столько продержаться.
Анна встала. В руках — та самая белая коробочка с бантом. Виктор замер.
— Прежде чем поднимать бокалы, хочу показать вам наш «символ любви».
Она открыла коробку, достала браслет и поднесла к свету.
— Вот он. Браслет, подаренный мне на годовщину. Серебро, гравировка…
Она перевернула украшение.
— «С.А. — навсегда. Т.» Кто такие С.А. и Т.? Я — А.А., если что.
Семья замерла. Кто-то кашлянул. Виктор потянулся к бокалу.
— Аня, ну хватит… Это просто ошибка.
— А это тоже ошибка? — Анна достала планшет и включила фото. На экране — Виктор, обнимающий женщину и ребёнка. — Это вот кто? Тоже санитарка из больницы?
Свекровь подалась вперёд.
— Витя… это что такое?
— Мам, ну что вы… Ну, есть у меня там одна… Ну, женщина. Ребёнок. Я просто… Я не хотел рушить… — Виктор захлебнулся, глядя на свои руки. — Я просто хотел, чтобы всё было хорошо. Для всех.
— Значит, для всех — это и там, и тут? — голос Анны был холодным. — А ты не подумал, каково это будет мне? Нашей семье? Нашим детям?
Молчание.
Тогда Раиса Петровна встала, подошла к Виктору и… влепила пощёчину. Громкую. Символичную.
— Это не ошибка, Витя. Это предательство. И не только Анны. Ты предал нас всех.
Мария Аркадьевна встала следом.
— Я больше не хочу видеть тебя в этом доме. Завтра же собирай вещи.
— Мам… — Виктор выдохнул. — Ты ведь… моя мама…
— А она — моя дочь теперь. Уж точно ближе, чем ты.
Анна подошла к нему, протянула документ.
— Заявление на развод. Пока не подписано. Завтра утром решу — подавать или нет. Если ты хочешь говорить, говори честно. Но если солжёшь хоть в одном слове — подписываю не глядя.
***
Виктор не пытался спорить. Просто стоял в прихожей, глядя в пол.
— Анна… — начал он тихо. — Я не знаю, почему всё так вышло.
— Потому что ты делал выбор. Каждый день. И каждый раз — не в мою пользу.
Он забрал сумку и ушёл. А через день Анна подписала заявление. Без истерик, без драм. Просто подписала. Как чек в магазине.
Прошло два месяца. О разводе знали все — родственники, друзья, даже библиотекарша из районной читальни. Никто не удивился. Говорили: «Мы всегда знали, что ты сильная».
Анна снова начала улыбаться. Купила себе велосипед. Стала ходить в бассейн. Нашла кружок по скандинавской ходьбе. И однажды, в очередной вечер, когда она возвращалась домой с тренировок, у подъезда её ждал сосед Михаил — вдовец, скромный инженер.
— Анна Николаевна… может, как-нибудь… чай? Просто чай.
— Просто чай, — улыбнулась она. — Это звучит прекрасно.
***
А Виктор? Он действительно ушёл — но не в никуда. Переехал к Татьяне, в тот самый аккуратный дом с синим забором, к пятилетнему мальчику, который звал его «папой».
Поначалу всё было, как в кино: горячие обеды, домашние тапки, ребёнок, который радостно бросается на шею. Только вот кино быстро закончилось. Жизнь с молодой женщиной оказалась не дешёвым удовольствием.
Татьяна была красива, весела — но требовала внимания и ресурсов: сына нужно было записать на плавание и английский, в июле — на море, в сентябре — в частный садик, а к Новому году — новый планшет. Виктор стал подрабатывать вечерами — развозил пиццу, скрывая это от коллег. Постоянная усталость, раздражение, нехватка денег.
А Татьяна смотрела с укором:
— Я же думала, ты мужчина, взрослый, обеспеченный…
Иногда она грубила, а иногда просто переставала разговаривать. Дом становился чужим. И вот в одну из таких ночей, когда Виктор лежал на диване в зале, потому что у сына температура, а Татьяна устала, он вспомнил Анну.
Ту, что не требовала дорогих подарков, всегда гладила его рубашки, делала пирог с яблоками без повода, знала, когда нужно молчать, а когда — просто положить ладонь на плечо.
С Анной было просто и спокойно. Без упрёков. Без вечного «давай-давай-давай». Она не унижала его, не требовала чуда, просто была рядом. Всегда. Пока он сам не вытолкнул её.
Он закрыл глаза, и в груди защемило. Было уже поздно.
***
📣 А теперь вы, читатели!
Вы бы простили такую измену?
💬 Напишите в комментариях, что бы сделали вы на месте Анны — ушли сразу или дали второй шанс?
❤️ Если рассказ зацепил — поставьте лайк и подпишитесь. У нас ещё много историй, где правду не спрячешь даже под самым красивым браслетом.