В детстве помогали родители.
В июне 2025 года олимпийская чемпинка-2018 по фигурному катанию Алина Загитова дала интервью обозревателю «СЭ» Александру Кружкову. В отрывке ниже — рассказ Загитовой о «Хрустальном» и истериках.
«Хрустальный»
— Известная история — в 13 лет Этери Тутберидзе отчислила вас из группы, посчитав, что не выкладываетесь на тренировках. Там же, в «Хрустальном», вы недолго поработали с Анной Царевой и решили возвращаться в родной Ижевск. Сами рассказывали: «Мы с бабушкой купили букет, пришли к Этери Георгиевне поблагодарить и проститься. А она вдруг произнесла: «Давайте еще раз попробуем». Если бы не заехали к ней с цветами, как бы сложилась ваша карьера?
— Я не люблю сослагательных наклонений.
— В дальнейшем-то у Тутберидзе не было к вам претензий по части самоотдачи?
— Ну... Разные возникали ситуации. Иногда меня приходилось подпинывать. Но в целом уже четко понимала, куда иду и зачем. Поэтому очень много тренировалась. Описать вам те дни в «Хрустальном»?
— Конечно.
— Каждое утро начиналось с беговой дорожки. Следом хореография, лед, растяжка. Час отдыха. Затем дополнительный урок с Людмилой Борисовной Шалашовой.
— Хореографом, мамой Даниила Глейхенгауза.
— Да. Мы тщательно отрабатывали программу перед зеркалом, разбирали каждый элемент. Потом ОФП, снова лед и заминка, в которую входит 45 минут бега, эллипс или велосипед. На выбор.
— Что предпочитали вы?
— Бег. Дальше опять растяжка. А перед отбоем — 50-минутный кросс вокруг пруда.
— В таком режиме — почти четыре года?!
— Да.
— Сейчас с содроганием вспоминаете этот «день сурка»?
— Нет. Но и не с радостью. И уж точно не готова повторить. С другой стороны, мы знали, что пахота приведет если не к олимпийской медали, то к какому-то результату.
— Поражаетесь, как вы, маленькая, хрупкая девочка, все это выдержали?
— Когда у тебя есть цель, на трудностях не зацикливаешься. Да и нагрузки в таком возрасте переносятся легче. На боль и усталость вообще не обращала внимания. Говорила себе — ничего страшного, это даже приятная боль. Все мы, спортсмены, немножечко мазохисты.
— Хотите, чтобы ваш ребенок прошел тот же путь?
— Сложный вопрос. Наверное, нет. Тяжело ведь не только спортсмену, но и его окружению. Мама, папа и бабушка положили на мою карьеру огромную часть своей жизни. Спасибо им за поддержку и понимание. За то, что гасили истерики, которые иногда случались, находили правильные слова.
— Кстати! Когда была последняя истерика?
— Ох, надо подумать... Я стала старше и уже научилась не давать волю эмоциям. Прячу их под пятьюдесятью замками. Если накатывает, сразу стараюсь переключиться. Помогает хобби.
— Какое?
— Флористика. Мне часто дарят цветы после выступлений. По вечерам составляю букеты. Это отвлекает, успокаивает. Ставишь две вазы и сидишь, прикидываешь — ага, роза с хризантемой несовместимы, лучше что-то другое подобрать...
Полеты
— Вы обмолвились, что дальнейшую жизнь мечтаете связать с телевидением. В каком формате?
— Нынешний вполне устраивает. Я о влогах, которые снимаю для Первого канала. Но если пофантазировать, хотела бы попробовать себя в роли ведущей какой-нибудь креативной программы.
— Брать интервью вам интересно?
— Нет, это не для меня.
— Что смущает?
— Скучновато. Мне хочется взрыва, эмоциональных качелей...
— Ваша программа должна быть о фигурном катании? Или вообще о спорте?
— Почему? Необязательно. Мне нравятся разные сферы деятельности.
— Если бы из мира спорта выбирали персонажа для интервью — к кому отправились бы в первую очередь?
— К Александру Овечкину. Спросила бы о секретах хоккейного долголетия. Еще было бы любопытно поговорить с Сереной Уильямс. Узнать, как ей игралось против сестры.
— Раз назвали Овечкина и Уильямс — значит, следите за хоккеем и теннисом?
— По возможности.
— Сами на корт выходили?
— Был такой опыт. Но теннис — тяжелый вид спорта. У меня потом все тело болело. В падел, говорят, играть легче. При случае попробую.
— В сочинском «Скайпарке» одна из самых высоких площадок для банджи-джампинга в мире — 207 метров. Года четыре назад вы оттуда прыгнули. Ощущения?
— Ух! Ветер в лицо, сердце замирает...
— Жуть охватывала?
— Особенно в момент разбега. Но уж очень хотелось галочку поставить: «Я это сделала! Не испугалась!» Повторять не буду.
— Настолько страшно?
— Просто нет потребности в дополнительном адреналине. Его в моей жизни достаточно.
— Вы же в Сочи с Сабиной, младшей сестрой, прыгали?
— Да, но она с минимальной высоты — 69 метров.
— Кажется, в прошлом году вам на день рождения подарили путешествие на воздушном шаре. Тоже «ух»?
— К сожалению, воспользоваться сертификатом пока не удалось. Времени нет. Хотя представляю, как это романтично. На рассвете, в чистом поле, фантастические виды... Надеюсь, еще полетаю.
— Высоты, надо думать, не боитесь?
— Абсолютно. Я вам больше скажу. Полеты будут и в нашем мюзикле. Они и в «Хранителях» были.
— В вашем исполнении?
— Да. На меня надевали специальный пояс. Правда, две лески так впивались в тело, что шрамы до сих пор остались. Еще на петле летала, обматывая ее вокруг руки. А запястье у меня тонкое, хрупкое — закончилось мини-трещиной.
— Алина, искусство требует жертв — но не до такой же степени.
— Может, и до такой. Все зависит от цели.