ЦРУ США в особом представлении не нуждается За почти восемьдесят лет своей работы натворило немало бед по всему миру. Но и эта могущественная организация однажды получила щелчок по носу.
Колоссальный по масштабу удар лишил в итоге ЦРУ сеть своих агентов в ССССР. Это произошло, когда в июне 1985 года сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс перешел на сторону советских спецслужб. Тот день историки без особого преувеличения называют "черным четвергом", по аналогии с биржевым крахом в США 1929 года. Тогда обвалились цены на акции, с катастрофическими последствиями для всей экономики.
Для ЦРУ те события так же повлекли нечто, близкое к банкротству. Так можно образно описать ситуацию, когда одна из самых мощных разведывательных служб мира мгновенно теряет всю свою сеть агентов в стране стратегического конкурента и потенциального военного противника.
Сеть настойчиво плели много лет, и ЦРУ удалось втянуть в нее высокопоставленных сотрудников КГБ и ГРУ.
Однажды летним днем, на ланче в ресторане на берегу Потомака, в центре Вашингтона, встретились два неприметных человека. Оба говорили на чистом английском языке с чисто американским прононсом.
Не только случайные зеваки, но и специалисты-лингвисты не сумели бы распознать в одном из них русского...
Разговор был чисто деловой. Цена вопроса - 50 тысяч долларов США. В обмен на эту сумму русский получал информацию об агентах американской разведки в советских спецслужбах, а также в Институте США и Канады АН СССР.
Собеседниками были Олдрич Хейзен "Рик" Эймс, возглавлявший тогда советский отдел управления внешней контрразведки ЦРУ США, и сотрудник внешней контрразведки КГБ СССР в Вашингтоне Виктор Черкашин.
Полковник Черкашин отвечал тогда за безопасность советского посольства в Вашингтоне. Позже вспоминал: "Тринадцатого июня 1985 года нам выпал один-единственный счастливый лотерейный билет из миллиона.
Именно такова вероятность "попадания" в человека, который имеет доступ к интересующей разведку информации и при этом еще желание ее нам передавать, а также, что не менее важно, возможности по установлению контакта и поддержке связи с сотрудниками резидентуры.
Честно говоря, учитывая чрезвычайную важность сведений, которыми располагал Эймс, соотношение "один к миллиону" было явно завышенным. В правдоподобность случившегося было трудно поверить. Одна короткая встреча кардинально изменила ситуацию в противоборстве спецслужб США-СССР".
У той знаменательной встречи была своя интересная предыстория. Олдрич Эймс попал в поле зрения резидентуры КГБ в Вашингтоне весной 1985 года. Тогда он представился "ученым по проблемами советско-американских отношений", по имени Рик Уэллс, и заявил, что имеет "связи" в Госдепартаменте. Он по своей инициативе установил контакт с пресс-атташе посольства СССР. В конце командировки в США, пресс-атташе, после нескольких встреч с Уэллсом, передал "контакт" другому дипломату – эксперту по проблеме разоружения.
В дальнейшем "ученый", которого бдительная служба безопасности нашего посольства обоснованно подозревала в принадлежности к ЦРУ, стал регулярно встречаться с советским специалистом. При этом сотрудники резидентуры держали руку на пульсе контактов, дабы защитить советского дипломата от возможной попытки вербовки.
В свою очередь, встречи Эймса с советскими дипломатами, которые фиксировались "наружкой" ФБР, не вызывали подозрений. Это было объяснимо, ведь Эймс был начальником советского отдела управления внешней контрразведки ЦРУ. И потому действовал строго в рамках своих профессиональных задач. Например, в такие задачи входило изучение советских посольских служащих, на предмет их возможной вербовки. О результатах Эймс должен был докладывать руководству.
Однажды в апреле 1985 года советский дипломат не пришел на встречу. Уэллс неожиданно лично заявился в посольство, попросил вызвать знакомого дипломата, и как только он спустился к гостю, молча передал ему конверт, на котором в качестве адресата был указан резидент КГБ в Вашингтоне Станислав Андросов.
С содержанием конверта резидент познакомил своего заместителя по внешней контрразведке, которым был Виктор Черкашин. Дальнейшее известно со слов Черкашина: "Содержание записки было необычным. Автор представлялся сотрудником американской разведки. За вознаграждение в 50 000 долларов он предлагал передать нам информацию об операциях ЦРУ против Советского Союза. Он готов встретиться с представителем советской разведки для обсуждения условий сделки. С тем чтобы убедить нас в своей искренности, в конверт были вложены копии нескольких документов".
В резидентуре не сразу поверили в искренность предложений инициативника, и это вполне объяснимо. Могла быть провокация ФБР или ЦРУ, какие были в ходу у американцев. Но все же от дальнейших контактов решили не отказываться, согласовав действия с центром.
Американца, под предлогом продолжения общения с экспертом по разоружению, вновь пригласили в посольство. Здесь, в специальной защищенной комнате, Черкашин несколько минут поговорил с ним один на один. Сообщил гостю, что его предложение о конфиденциальном сотрудничестве советская сторона готова принять, и согласна выплатить запрошенный гонорар. Обговорили также условия связи через встречи в городе, в кампании с тем же самым экспертом.
С этого момента Черкашин стал легально бывать на встречах Уэллса с экспертом. Для наблюдателей из ФБР это выглядело вполне естественно, и воспринималось как абсолютно профессиональные действия сотрудников безопасности посольства по ограждению советского дипломата от вербовочного подхода.
Самого дипломата, не имевшего никакого отношения к спецслужбам, резидентура КГБ по оперативным соображениям не посвящала в свои оперативные игры, и использовала в темную.
К этому времени, благодаря полученным от свежеиспеченного агента документам, уже удалось выявить двух офицеров вашингтонской резидентуры ПГУ КГБ, которые работали на ФБР и ЦРУ. Один из них, Сергей Моторин, работавший на линии политической разведки, уже вернулся в Советский Союз по окончании командировки. Второй, Валерий Мартынов, оперативный сотрудник научно-технической разведки, еще находился в посольстве, и на несколько ближайших месяцев превратился в "головную боль" для руководства резидентуры...
Так был открыт счет стрельбы по мишеням советского суперагента в ЦРУ.
А в завершение, 13 июня 1985 года, состоялась та самая судьбоносная встреча в ресторане "Чадвикс" на берегу реки Потомак. Список американских агентов в советских спецслужбах был обнулен!
"Я вспомнил мою третью встречу с Уэллсом – момент, когда советская разведка наткнулась на "золотую жилу", момент, когда мы стали наступать, а ЦРУ – защищаться, момент, когда я почувствовал – впервые, – что ко мне наконец пришла удача. Я подумал, что судьба в конце концов наградила меня за дни и ночи тяжелой работы на протяжении более тридцати лет моей оперативной карьеры… Эта третья встреча с Уэллсом 13 июня 1985 года нанесла американской разведке удар, которого она не получала ни от какой другой операции советской разведки против нее", - писал в мемуарах Черкашин.
В момент, когда американский и советский разведчики ненадолго остались одни, Черкашин сообщил Уэллсу о том, что знает его настоящую фамилию. Оказывается, в резидентуре ее вычислили личные данные своего скрытного визави по телефонному справочнику ЦРУ.
Эймс смутился, но подтвердил догадку резидентов. Чуть позже, став более откровенным, рассказал о своих материальных проблемах. При щедрой зарплате 45 тысяч долларов в год, Эймс ухитрился погрязнуть в долгах. В 1983-м он бросил жену ради молодой девушки, и развод обошелся ему дорого, а суд обязал платить алименты.
Молодая жена привыкла в роскоши, каждый день выходить в свет в обновках. Долги и расточительство супруги в итоге вынудили Эймса искать "подработку". По роду деятельности он, конечно же, знал, что все разведки мира хорошо платят за информацию...
Однако было бы слишком примитивно считать, что деньги для Эймса были единственной причиной, чтобы пойти на сотрудничество с КГБ.
По специфике своей должности, Эймс работал в самом "сердце" ЦРУ. Он много видел, слышал и знал. Думал, анализировал. И пришел к выводу, что спецслужба сознательно завышает "советскую угрозу" в чисто меркантильных целях: чтобы Конгресс исправно и щедро финансировал.
Эймс понимал, что Советский Союз не демонстрирует желания уничтожить США. Но это не мешало ЦРУ умышленно дезинформировало администрацию США ради бюджета и поднятия своего авторитета.
Наступил кульминационный момент беседы. Когда речь зашла о собственной безопасности Эймса, он упомянул, что в системе КГБ много американских агентов, которые могут узнать о его работе на СССР и сообщить об этом спецслужбам США. На это Черкашин ответил, что для защиты нужно точно знать, от кого конкретно его необходимо обезопасить.
"С этого началась новая страница в истории агента Эймса. Он немного подумал, затем вырвал из блокнота лист бумаги и на нем начал что-то писать. Кончив, он протянул лист мне.
Я взглянул и похолодел. Листок бумаги содержал больше информации об активности разведывательных усилий США, чем когда-либо было в каком бы то ни было донесении резидентуры в Центр.
По сути, это был список практически всей агентуры ЦРУ на территории СССР. Эймс ничего не сказал относительно того, что делать с лицами, которых он перечислил. "Постарайтесь, чтобы эти люди ничего обо мне не узнали", – попросил он", - так в мемуарах описывал ситуацию Черкашин.
Сотрудничество с американцем оказалось весьма успешным. Помимо прочего, он раскрыл ряд советских граждан, которые выходили на ЦРУ с предложением своих услуг, но их "не взяли в шпионы" из-за подозрений, что они "подставные". А еще рассказал о нескольких крупных операциях американцев по установке техники прослушивания возле секретных объектов на территории СССР.
Многое в информации Эймса было такого, отчего у Черкашина "скребли кошки" на душе: "Я был лично знаком со многими людьми в списке Эймса. Я общался и работал с ними… Позже одного из этих людей я посадил в самолет, вылетающий в Москву. Да, я выполнял свой служебный долг, но моральная сторона происходящего сдавливала сердце".
Действительно, все это было не просто. Тем не менее, было принято решение в короткий срок ликвидировать всю сеть американской агентуры. И это была отдельная эпопея.
Для начала нужно было максимально обезопасить своего суперагента в Вашингтоне, дабы своими действиями не бросить на него тень подозрений в предательстве со стороны ФБР и ЦРУ. Поэтому разоблачения некоторых шпионов сопровождали операциями прикрытия.
Контрразведка КГБ , на плечи которой, собственно, легла основная задача по разработке американской агентурной сети, должна была добывать весомые улики на каждого шпиона, прекрасно отдавая себе отчет в том, что предоставленную неизвестным ей источником информацию можно использовать только в оперативном плане. Ни в процессуальных материалах следствия, ни в суде она не могла фигурировать ни при каких обстоятельствах.
"Обезличенную информацию Эймса я получил от руководства в конверте с пометкой "только лично" и грифом "особой важности. Текст письма на 4/5 был написан исполнителем от руки, и только пятую часть печатала машинистка.
За уточнениями я ездил в ПГУ в Ясенево и встречался с первыми лицами из руководства внешней разведки", - вспоминал полковник в отставке Сергей Терехов, принимавший непосредственное участие в разоблачении Сергея Воронцова - сотрудника КГБ. ставшего американским агентом.
Эймс работал на КГБ девять лет, и только в 1994 году весь мир узнал, что он арестован. С тех пор его тайная жизнь стала явной, о нем много пишут. Но осталась одна тайна: точные причины провала суперагента до сих пор не установлены.