Меня зовут Кшиштоф, я из Познани. Сейчас мне 34, я живу в Варшаве, работаю в сфере IT, говорю по-английски, немного по-русски и прекрасно знаю, что в Польше «русский» — это не просто национальность. Это образ, миф, тревога. Слово, которое у многих вызывает нервную реакцию. Но я всегда задавался вопросом — откуда это в нас?
Ответ я получил от своего деда — Юзефа, которому было под девяносто, когда он в первый (и последний) раз по-настоящему со мной поговорил о прошлом.
И после этого разговора я понял: боимся мы не столько русских, сколько теней прошлого, которых не хотим отпустить.
«Бояться нужно не людей, а глупости»
Мой дедушка — человек из той эпохи, когда за одно слово можно было исчезнуть. Он был тихим, строгим, старомодным. Всю жизнь работал в мастерской. Ни о чём не говорил. Он пережил и немцев, и советов, и перестройку. Только в последние годы стал немного мягче.
Я как-то спросил его:
— Деда, ты ведь жил при СССР. Скажи честно, почему мы так не любим русских?
Он долго молчал. Потом сказал:
— Потому что они бьют в спину.
Детские сказки о страшном русском
Я рос в 90-х, и русские у нас были частью анекдотов, страшилок и политических шуток. Они были другими — шумными, грубыми, загадочными. И да, у нас в семьях часто это передавалось с молоком матери. Кто-то говорил: «Никогда не доверяй русским». Другие — «Это дикари, у них всё через силу».
Но я начал знакомиться с русскими. В университете, в поездках, в интернете. Они были… нормальными. Умными. Ироничными. Иногда резкими — но не злыми. С ними было интересно.
И вот этот разрыв — между тем, что я слышал, и тем, что видел сам — заставил меня вернуться к истокам. К деду.
Другая правда
Мы сидели у него на кухне. Я снова спросил — про войну, про советских. Он налил себе чай, вздохнул и начал рассказывать.
— Когда Красная армия вошла в Польшу, все боялись. Но многие и ждали. Знаешь, у нас было не чёрное и белое. Кто-то спасался от нацистов благодаря русским, кто-то страдал от советской оккупации. Были доносы, были аресты. Но были и солдаты, которые делились хлебом. Я одного такого помню — Гриша. Он дал мне кусок сахара, когда мне было восемь. Я запомнил это на всю жизнь.
Я удивился:
— То есть ты не ненавидел их?
— Я боялся системы, сынок. Но не людей.
Страх как наследие
Мой дед не стал оправдывать или обвинять. Он объяснял. Как целое поколение росло в травме. Как политика использовала страх как цемент. Как на уровне семьи это передавалось из поколения в поколение: не доверяй, не открывайся, не дружи.
— Русские тоже боятся нас, — сказал он тогда. — Не нас лично, а образа, который им рисовали. А если два народа боятся друг друга — мир невозможен.
Поездка, которая изменила всё
После смерти деда я поехал в Калининград. Просто посмотреть. Было страшновато. Но меня там встретили с таким интересом и добротой, что я растерялся. Люди рассказывали, спрашивали, приглашали. Им было важно, что поляк приехал не ругаться, а просто пожить рядом.
Один дедушка в поезде сказал мне:
— Мы ведь почти одни и те же. У нас картошка, у вас картошка. У нас болит сердце, и у вас болит.
Я вернулся в Польшу и больше не позволял никому рядом говорить: «русские — плохие». Я говорил: какие русские? Те, что в книжках, или те, с которыми я пил чай у костра?
Мы боимся не русских
Мы боимся боли. Предательства. Истории, которую не прожили сами, но которая нависает, как тень.
Но пора различать. Есть режимы, есть политики, есть системы. А есть люди. Такие же, как мы. Со страхами, с мечтами, с болью.
И мой дед в конце жизни это понял. А я просто продолжаю его путь.
Пожалуйста, поставьте лайк и оставьте любой комментарий, чтобы наша статья лучше продвигалась алгоритмами.
Подписывайтесь на нас в соцсетях:
YouTube - www.youtube.com/Discoveruss
Instagram - https://instagram.com/discoverus_travel
Группа ВК - https://vk.com/discoveruss
Telegram - https://t.me/discoveruss
Дзен - https://dzen.ru/discoverus
Rutube - https://rutube.ru/channel/45437040/
P.S. Фотографии взяты из свободного доступа через поиск в Яндексе.