Впустила судимого в своё жилище. Никто и представить не мог, какие последствия это повлечёт для всей округи…
— Да что ж вы, изверги, делаете?! — Людмила выбежала из дома и с ужасом увидела, как бульдозер, нанятый соседствующими, сваливал весь сор со своей территории к ней, разрушая её ветхий забор. Водитель трактора, разумеется, не обращал на неё внимания. Да даже если бы и услышал, вряд ли что-то бы поменялось. Ему заплатили, дали задание — он его и выполнял.
Уже двенадцать месяцев Людмила жила в мучениях из-за новых обитателей по соседству. Приобрели люди домик, захотелось, наверное, на лоно природы — и началось. Отходы кидали к ней на участок. Их питомец уничтожал насаждения. Приезжали гости чуть ли не каждый день. Музыка гремела так сильно, что невозможно было заснуть.
И им было наплевать, что у Людмилы двое ребятишек, которым нужно было рано утром в школу. Сначала она пыталась мирно поговорить, но её игнорировали, просто-напросто закрывая дверь перед её носом.
Тогда Людмила пошла к местному полицейскому. Тот так разозлился, что немедленно отправился к новосёлам. О чём они так долго беседовали, она не знает. Полицейский вышел только под вечер, еле держась на ногах и пряча в кармане кругленькую сумму на мобильный телефон для своего отпрыска.
— Ты, Люда, это, не лезь к хорошим людям. А то повадились. Слово не скажи — сразу жалуются, — пробурчал он.
Всё стало ясно как день. Какое-то время она безучастно наблюдала, как погибает её ухоженный огород, а затем начала складывать мусор в мешки и кидать обратно через забор к соседям. И тут началось!
Тот же полицейский наведывался к ней с угрозами лишения свободы. Сами соседи обещали поджечь избу, а детей отправить в детский дом. Людмила понимала, что долго так не протянет, но что делать — не знала.
— Мам, а что это? — спросил сын, глядя на хаос.
— Ой, Тима, лучше не говори ничего.
— Мам, но они же завалили мусором нашу картошку.
— Я вижу, сынок, но ты же знаешь, мы для них никто.
— Вот вырасту, у меня тоже будет много денег, и я тогда куплю всё, что надо, и они у меня ещё поплачут.
Людмила поцеловала сына в голову.
— Иди, родной, а то пока мы тут разговариваем, рынок уже закроется, а нам деньги нужны — в этом году вы уже вдвоём в школу пойдёте.
Тима помрачнел, но послушался мать и ушёл в дом. Он всегда был как старший, пока она занималась делами. Дашенька, конечно, уже не совсем маленькая, но Тима чувствовал ответственность за неё.
Людмила торопилась. Основное движение на трассе, рядом с которой находился местный рынок, было до полудня. Да и автобусы дальнего следования прибывали в это же время. Дороги оживлённые, машины часто притормаживали, поэтому зелень, овощи, молочные продукты разбирали моментально.
Сегодня у Людмилы был не только творог, сметана и зелень с грядки. Сегодня она ещё несла домашний сыр и свежие яйца. В деревне без хозяйства никак. Без работы можно, а вот без хозяйства — нет. Потому что хозяйство не только пропитание, но и неплохой приработок.
Людмила осталась одна почти сразу после рождения Дашеньки. Хотя сейчас, вспоминая прошлое, понимала, что одной ей живётся намного лучше, чем с мужем.
Вышла за местного, деревенского. Была бита не раз. Так в деревне многие жили, поэтому особо не печалилась. Но муж всегда пил. Просто пил поначалу. Потом из дома всё выносить начал.
Так и пропал молодым. Тридцать метров до дома пьяный не прошёл. Заснул в снегу. Горевала, плакала. Как же — с двумя детьми одной остаться? А потом поняла, что ей с двумя-то легче, чем ещё и с мужем.
Засучила рукава. Помощи ждать было неоткуда, а жить бедно, жить плохо не хотелось. Купила тёлочку, долго выбирала, но не прогадала. Такой молочной коровы в их деревне отродясь не было, да ещё и с характером спокойным, и умная какая.
Постепенно огород возродила, да так, что ни одной сорной травы никогда не было. Всё чисто, всё растёт на зависть другим. И всё бы хорошо, если бы не эти проклятые соседи. Людмила осознавала — ничего ей с ними не поделать.
Продавцы на рынке уже собирались. Оставалось всего пара человек, да и то с остатками.
— Люда, ты что, долго спишь? — окликнули её.
— Да конечно! Одна, без присмотра. Хочу сплю, хочу не сплю, — засмеялась Людмила. — Ничего, успею я продать.
— Народу не будет? Ну торгуй. Слышь, Люда, а чего там твои соседи затеяли опять? С самого утра трактор грохочет.
— Ах, Лида, пойдёшь посмотришь. Был у меня огород, больше нет.
Женщины замолчали. Все знали, что происходит, но никто не вмешивался. Своё дороже. Сочувствовали ей издалека.
— Да ты что, не может такого быть. Неужели им не совестно?
Говорившую толкнули в бок, и она сразу замолчала. Женщины, отводя глаза, прошли мимо. Пока Людмила устраивалась, пока раскладывала товар, ушли и последние торговки. Но ничего, сейчас она всё распродаст.
Минут через десять остановился автобус. Кто-то побежал в туалет, сколоченный из досок прямо у леса, а кто-то пошёл напрямик к Людмиле. Не прошло и десяти минут, как у неё ничего не осталось. Автобус уехал.
Людмила не спеша собиралась, с опаской поглядывая на мужчину, который вышел из автобуса, сел на скамейку и так и остался. Судя по всему, не местный, да и вообще, похоже, недавно вышел из тюрьмы. Загара нет, волосы очень короткие. Выражение лица какое-то отрешённое.
Людмила задумалась и выронила пластиковое ведёрко. Подхватить не успела. Укатилось оно прямо к ногам незнакомца. Тот удивлённо посмотрел на ведёрко, потом на неё. Встал, поднял ёмкость, протянул ей.
— Возьмите, пожалуйста.
Людмила смущённо улыбнулась.
— Спасибо.
Глаза у мужчины были необычные. Печальные, тоскливые.
— Вы от автобуса отстали? — спросила она.
— Я? Да нет. Куда спешить-то, если всё равно никто не ждёт. А так, где пройду, где проеду, всё больше времени пройдёт.
Людмила растерялась.
— Как это — не ждёт?
— А вот так. Родители умерли давно, а жена, пока я… пока я был в заключении, вышла замуж.
Людмила заметила, что слово «в заключении» ему далось нелегко. И тут в её голову пришла безумная мысль. Мужчина выглядел грозно. Высокий, крепкий, почти лысый. Вот бы показать его соседям. Как бы невзначай, чтобы знали, что у неё вроде как есть защитник. Только страшно ведь, а?
— А вы далеко едете? — продолжила она разговор.
Он снова усмехнулся.
— Очень далеко. Третий день в пути.
Людмила наконец решилась.
— Можете у нас остановиться, отдохнуть? Мы как раз завтра баньку собираемся топить.
— Мы?
— Ну да, я и дети — Тима и Дашенька.
Мужчина молчал какое-то время, потом тихо спросил:
— А не боитесь? Я ж, того, сиделец.
Людмилу будто пронзило током.
— Мне не кажется, что вы плохой человек. Скорее наоборот. Да и брать у нас особо нечего. А ещё, если честно, есть у меня корыстные цели.
Мужчина рассмеялся.
— Что с меня-то взять?
— Ну, если согласны, то пойдёмте, а по дороге всё расскажу.
Пока шли, Людмиле было непривычно идти налегке, потому что Андрей сразу забрал у неё все сумки. Она рассказывала.
— Ничего себе у вас тут порядки. Ну-ну, посмотрим на этих соседей. Вот только делать ничего не нужно, вы не подумайте. Покурите пару раз во дворе, пройдётесь туда-сюда, ну, чтобы они видели, что у меня есть кому заступиться.
— Да не переживайте вы так, Людмила. Я ж не враг себе. Хоть и не ждёт меня здесь никто, а обратно в тюрьму не хочется. Я же не отъявленный преступник какой-то. По глупости попал.
Людмила видела, как деревенские провожают их взглядами. И где-то в глубине души уже жалела о своём решении. В дом к детям уголовника привела, да ещё и такого огромного, страшного. Но отступать было поздно. Просто положит под подушку нож, на всякий случай, и спать не будет показать полностью