Предыдущая глава
Марат был зол. Ревность съедала его изнутри. Он прекрасно видел, что из палаты жены какой-то мужчина вышел, но она утверждала, что ему показалось. Но ему не могло показаться!
— Ты себя накручиваешь, — уверенно заявила Эльвира, заботливо массируя Родионову шею, плечи. — За пять лет вашей семейной жизни, твоя жена повода тебе не давала.
— Потому что я глаз с неё не спускал, — отрезал Марат. — Я выбрал именно её для написания своей диссертации. Ты же знаешь.
Эльвира наклонилась к его уху:
— Знаю. И немало помогла тебе в этом. Я верю, что ты лучший психиатр и психолог в одном лице. И ты заслуживаешь намного большего в своей профессии.
— Правда? — Родионов крутанулся в своём кресле и пристально посмотрел своей помощнице в лицо, ожидая подтверждения её слов. И оно не замедлило себя ждать.
Он жаждал власти над женщинами, подавляя их волю, разум и заставляя их делать только то, что ему было угодно.
Была ли у него любовь хоть к одной из них? Нет. Его родная мать убила в нём все зачатки этой любви к женщинам.
Она унижала его, издевалась морально. Особенно после того, как отца не стало. Марат знал, что он ему не родной. Подслушал как-то разговор родителей. Но это не поменяло его отношения к отцу. Для него он был самым родным.
Сердце отца отказало, когда Марату было пятнадцать. Он прекрасно помнил, как в тот страшный для него день, когда ушёл из жизни самый дорогой человек, мать включила старый патефон. На пластинке играла весёлая музыка, а она сама пила вино и кружилась по комнате.
Красивая, счастливая и пьяная. Едва минуло полгода, как появился отчим. Номер один. Потом был номер два, номер три.
Марат не запоминал их имена, возненавидев свою мать. Она никого не любила, кроме себя, выжимая из мужчин, которые с ней оказывались рядом, всё, что ей было нужно. А потом безжалостно уничтожала их. Странное дело, но ни один не дожил и до пятидесяти. Первого сбила машина, второй утонул где-то в пруду, третий пропал без вести.
Немолодой возраст дал о себе знать, и мать перестала искать себе пару. Она сосредоточилась на сыне, создавая из него свою копию, со злостью выбивая ремнём его мягкотелость и доброту.
Била жестоко, с безумием во взгляде глядя на трясущегося от страха и ненависти к ней тогда ещё подростка.
Такие приступы ярости случались с ней всё чаще, и Марат мечтал, что когда ему исполнится восемнадцать, то он уйдёт от неё куда подальше.
Неважно куда. Хоть на улице жить будет. Но в семнадцать у него появилась девушка. И мечты о бродяжничестве заменились совсем другими.
Лёгкая, весёлая Рита заполонила все мысли парня. Училась она в противоположном классе. Марат влюбился в неё. Очень сильно влюбился. Его трясло от одного её взгляда. Он терялся перед Ритой и не знал, куда себя деть, что сказать, как себя вести с ней.
Долговязый и неуклюжий десятиклассник Марат таскал ей портфель до дома, испуганно и робко водил в кино, в парке гуляли они порой и ели мороженое. Оно было таким настоящим и вкусным, что его послевкусие Марат помнил до сих пор.
Сказка первой влюблённости длилась ровно до того момента, пока их не увидела как-то идущими за ручку и смеющимися его мать...
— Маратик, а ты вечером ко мне заглянешь? — вывел голос Эльвиры из воспоминаний прошлого.
Он медленно качнул головой и стал застёгивать пуговицы на своей белоснежной рубашке. В его кабинете была специально оборудованная комната отдыха, и она была для него как нельзя кстати, когда требовалось срочно снять стресс.
— Наташа дома. Я же сказал тебе, что немедленно потребовал её выписку. А завтра утром дождусь мастера и сменю замки. Она больше не выйдет из дома без моего ведома и разрешения.
Выпроводив Эльвиру из кабинета, Родионов уселся за компьютер и открыл файл со своей диссертацией, которую он писал уже много лет, каждый раз внося правки.
***
У Наташи из головы не выходил Ренат. Это ведь он! Ей не могло померещиться. Даже спустя столько лет она помнила каждую чёрточку его лица, голос.
Марат потребовал у врача выписать её и сам лично привёз домой. Приказал никуда больше не выходить и уехал на работу.
Но она не могла сидеть в четырёх стенах. Всё из рук валилось, и по дому делать ничего не хотелось.
Выйдя за ворота дома, Наташа направилась в ближайший к ним скверик. Ей просто необходимо прогуляться и мысли в порядок привести.
Шуршание шин за спиной она услышала не сразу. Только когда машина преградила ей путь.
— Я обещал ещё раз вас навестить и справиться о вашем самочувствии, — послышался ЕГО голос. Золотисто-карие глаза смотрели пристально, вызвав в душе Наташи очередную панику. Она решительно обошла автомобиль и, дёрнув дверцу, села на пассажирское сиденье.
— К чему такая забота? — спросила она, изучая его лицо. Сейчас, при ближайшем рассмотрении, было видно, что мужчина намного моложе Рената. Тому было бы уже около сорока, а этот ровесник её самой.
— Я вас напугал. Чувствую свою вину и готов искупить.
И широкая улыбка у него была не такой, как у Рената. Обворожительная, манящая, она не вязалась с жёсткой ухмылкой Рената.
Наташа отвернулась и сжала виски холодными пальцами. Это он и одновременно не он. Она действительно ошиблась.
Горький комок встал в горле, и захотелось сбежать. И она схватилась было за ручку двери, как её запястье сжали железными тисками.
— Можно вас пригласить в кафе?
— Как ... Как ваше имя? Ответьте. И почему вы так настойчиво преследуете меня? Ведь всё хорошо. Вы не сбили меня на переходе, не причинили вреда. Зачем вы меня нашли?
— Слишком много вопросов. А зовут меня ... Илья. Так как насчёт кафе?
Замешкался с именем. От Наташи не укрылось это. Она кивнула в знак согласия. Ей захотелось узнать об этом Илье больше информации. И запрет Марата не выходить из дома вылетел из головы окончательно. Она всё равно развестись с ним собирается, так к чему теперь подчиняться его запретам?
***
Валентина пустым взглядом смотрела в потолок. В палате она была не одна. Две соседки-склочницы о чём-то спорили, чем весьма раздражали.
Всё тело болело, один глаз заплыл. Ей повезло. Один из прохожих не оказался равнодушным и вызвал скорую.
Валентину успели экстренно прооперировать, удалив селезёнку.
С утра уже следователь приходил. Допрашивал со скучающим лицом. Но что она могла ему рассказать? Лиц не запомнила, темно было. Сумка на месте, ничего не украли. Избили и скрылись.
Попросив расписаться в протоколе, представитель закона пообещал вызвать её в отдел, когда она оправится. Для уточнения деталей. Каких — непонятно. Ясно же, что никого не найдут. Мало, что ли, случаев таких?
К обеду явилась Лиза. Она стремительно вошла в палату и с презрением осмотрела соседок. Те трещали как сороки, но под взглядом молодой девушки стушевались и покинули палату. Стушеваться было с чего.
Чёрные крашеные волосы, проколотая бровь и татуировки на неприкрытых участках тела. А одета Лиза была более чем открыто. Она жевала жвачку и снисходительно смотрела на мать.
— До чего ты докатилась, — небрежно бросила она.
Валентина даже на локтях приподнялась от возмущения, но тут же опустилась обратно. Всё болело, всё.
— Это я докатилась? Я стала жертвой преступления, а вот ты себя до чего довела? На кого ты похожа?
Лиза двумя пальцами вытащила изо рта жвачку и прилепила её под стол.
— На счастливого человека я похожа, мама. Работаю в клубе, танцую. Зарабатываю бешеные бабки, бывает, что развлекаю клиентов.
— Но тебе даже восемнадцати нет!
— А кого это волнует? Меня точно нет. И что это меняет вообще? Я хочу хорошо и обеспеченно жить. И каким способом я добьюсь своей обеспеченности, тебя волновать не должно, как и других. Многие тоже так хотят, но не могут.
Лиза широко улыбнулась, уставившись своими ярко подведёнными чёрным карандашом глазами на мать. Валентина, не в силах смотреть, во что превратилась её дочь, отвернула лицо к стене. Господи, шестнадцать неполных лет. Неужели такой образ жизни ей ближе, чем просто отучиться на нормальную профессию и пойти работать в приличное место?
— Позвони Наташе. Найди её. Меня скоро выпишут, но мне всё равно нужна будет помощь. Она приедет ... Думаю, что должна приехать.
Лиза достала сигареты, забывшись. А потом, вспомнив, что она в больничной палате, с сожалением убрала пачку.
— Не думаю, что Наташка захочет к тебе приехать. Я помню, что ты сделала ей. Я бы такое тоже не простила.
— Откуда ты помнишь?
— Ваш разговор с отцом подслушала.
— Я смотрю, ты только и занималась в детстве тем, что подслушивала, — вспылила Валентина. Тяжело было разговаривать разбитыми губами, но и смолчать невозможно. Она не приучала ни одну, ни вторую к плохому. А с Наташей так получилось ... Что она могла тогда сделать? Люди жестокие, злые. Всю семью обещали вырезать. Пришлось сыграть злую мать. И перед Лёней, и перед Наташей, и перед самой собой. Она постаралась убедить себя, что ей нисколько не жалко внука.
— Так гены. Папочка же мой мент. Это он учил меня запоминать, слушать и смотреть по сторонам.
— Да. Это единственное, что вложил в тебя твой папочка, — с горечью отозвалась Валентина. — На большее он оказался не способен. Эгоист, и ты вся в него.
— Чао, мамуля. Твоё старческое брюзжание я слушать не собираюсь. Оставь это для нашей добренькой Наташи. Я, конечно же, постараюсь её разыскать и вызвать сюда. Потому что присматривать за тобой у меня нет ни времени, ни желания.
Дверь за младшей дочерью захлопнулась, а Валентина, уткнув лицо в подушку, зашлась в беззвучном плаче. Где она дала слабину в воспитании Лизы? Где?
Дорогие читатели! Не будьте, пожалуйста, скупы на лайк) Если вам понравилась глава, конечно же. Отблагодарите своего автора, который старается чтобы вам было интересно. Для вас мелочь, а для автора и его канала большой стимул двигаться дальше)