СОСЕД ДАЛЬНОБОЙ
Жёлтый свет за занавеской
В девятиэтажке на краю города Олега знали по позывному «Дальнобойщик». Плечи всегда чуть согбенные от долгих трасс, а голос — прокуренный, но мягкий, как тёплый плед на остановке между рейсами. Тёплый только для чужих: дома Олег словно переставал существовать. Редко кого приглашал на чай, да и встречали его окна — всегда притушенный свет, стоящие носом к стене магнитики дальних дорог. Жизнь Олега была чемодан с одним знакомым маршрутом: ушёл — вернулся — ушёл.
Выше него, прямо напротив лифта, жил Ярослав Корнилов. Ему сорок пять, волос почти не осталось, зато в шкафу — десятки пиджаков и рубашек. Работал Ярослав удалённо инженером по электросетям, дома всегда стоял покой и запах кофе, Сваренного для себя. Он не любил дороги, опасался сквозняков и странно смотрел на мир: будто всё можно подчинить логике, только бы подобрать нужные формулы. Единственные гости — полки с книгами и старый кот Тихон.
Их встреча в коридоре была неизбежной, но дружбы не случалось. Олег вечно спешил — домой, из дома, к машине — а Ярослав всегда пропускал молча, прижав к груди очередной пакет с продуктами. Соседи переговаривались раз в месяц — да и то по принуждению: то вода потечёт, то мусорный бак задымится.
Но этой осенью в доме что-то сместилось. Однажды ночью, возвращаясь с трассы, Олег увидел — у квартиры Ярослава моргает лампочка. Дома привычно пусто — только чей-то бубнящий телевизор за стенкой и ломящийся мусоропровод. Он уже собирался пройти мимо, но заметил под дверью странный конверт. Без марки, только надпись: «Позвоните срочно».
Олег постучал. Долго не открывали. Потом дверь чуть скрипнула, и в щёлке показался Ярослав — даже без привычного свитера, попросту в халате и с лицом усталым, каким бывают лица ночью, когда тревога грызёт сильнее бессонницы.
— Что случилось? — спросил Олег, удивившись своей собственной неловкости.
— Это... Не обращайте внимания, — пробормотал Ярослав и хотел уже закрыть, как вдруг сзади послышался еле слышный плач. Детский.
— У тебя же никого... — удивился Олег, но тот нахмурился.
— Племянник приехал. Срочно. Я не умею... — махнул рукой Ярослав и не договаривая, вдруг выдохнул: — Упал с дивана, лоб разбил. Я растерялся.
Для дальнобоя такие истории были не редкость: случайных подопечных подбирал часто — на трассе всякое бывает. Он вошёл почти без приглашения, нашёл ребёнка, приложил лёд, успокоил плач. Всё напряжение в комнате таяло вместе с кубиками льда.
Так и началась их странная дружба через неотложку и таблетки. Ребёнок заснул на руках у незнакомого дяди; Ярослав варил свой фирменный кофе, а Олег рассказывал, как на трассе всякий страх быстро становится привычкой.
Ночь перетекла в утро. Коты, дети и растерянные инженеры — за одним столом с дальнобойщиком, который впервые за много лет не торопился никуда. Тогда Ярослав набрался смелости и спросил:
— Ты ведь всегда уезжаешь. Зачем возвращаешься в этот подъезд? В эту бетонную коробку?
Олег долго смотрел на чёрный кофе и нехотя пожал плечами:
— Потому что только дома боишься не аварий, а тишины. А трассы... Они как люди. Только встречаются, а потом снова уходят.
Ярослав смолк — впервые за долгое время почувствовал: кто-то понимает его одиночество так же остро, как сам он.
День за днём они стали встречаться чаще — делили воскресные обеды, чинили розетку, смотрели футбол под гремящий котел и шум мальчишки, который прочно вошёл в жизнь обоих. Ссоры бывали из-за пустяков: Олег ворчал на «бесконечные провода и ненужные книжки», Ярослав язвил над «шумом дизеля под утро». Но в какой–то вечер, когда резко отключилось электричество на весь дом, они уже не ждали чужой помощи: вышли на лестничную площадку с фонариками, соседским чаем и мальцом под мышкой.
Вдруг оказалось — свет в доме не только в лампочках,
но и в тех редких разговорах, где каждый может быть услышан.
Возможно, ради таких вечеров «дома» на трассе всегда становятся лишь точками на большой паутине возвращений.
Ежели интересно подписывайся на канал