Летние безделицы в Заповедном Лесу
Летний вечер в Заповедном Лесу стекал в сумерки медленно и плавно, как мед с ложки. Было тихо. Проказницы Зита и Гита, козы Ивана-дурака, уехали на деревню к бабушке Серенького Козлика. Сам Иван играл в дурака с Лешим и Домовым. Баюн подсматривал во все карты и подсказывал всем, за что был таскан за хвост. Но его это не останавливало. Серый Волк с оборотнем Михуилом разбирали принцип посева злаковых, увековеченный на шумерских глиняных табличках. Кощеюшка выбирал на фиолетовом маркетплейсе новые солнечные очки. Змей Горыныч производил фурор на фестивале шансона «Эх, хитрованы!» Василиса Прекрасная раздумывала, не перекраситься ли ей в рыжий цвет. Баба Яга с Кикиморой утешали несчастную Нимфодору: ее планы выйти замуж за Ивана-Царевича снова потерпели крах.
А виновник лягушечьих слез в это время стоял над самым обрывом, над просторами полей да озер там, где Лес со стороны северной заканчивается. Только красот никаких он и не видел: привык. Да и не до природы ему было: второй день как он познакомился с девицею дивною. Да эпистолярно перед нею гоголем прохаживался, хвост распускал. Познакомились, конечно же, не как прадеды: не на поляне при сборе земляники, и не на тризне по случаю сбрасывания шкуры Горынычем. А по-современному: в приложении. "ЛесЛав" называется. Ну а что? Где еще оттачивать навыки общения, флирта и обольщения? В Лесу-то тебя все, как облупленного знают, вплоть до того, как ты у Водяного попытался речного жемчуга утащить, да тот вдогонку ерша в тебя кинул, аккурат в то место, на которое ты давеча штаны новые надел, маменькой из вояжа заграничного привезенные. Ну там по-заграничному модные дыры и остались. Только вот тренды эти в Заповедном Лесу не понимают, оттого и рисковать не надобно... И какая девица лесная после этого с тобой под луною пройдется? Только интернет-знакомства! Только хардкор!
А страничка в приложении у девицы презанятная!
« Молодая волшебная на всю голову Фея, в активном поиске спутника. Люблю глубины и тайны, готова к приключениям и неожиданным поворотам сюжета».
Кто ж мимо такой пройдет? А тут и свидание, кажется, вырисовывается! Уф, волнительно-то как! Надо искать Серого Волка, а то одному немного страшно идти. Кто их, этих вересковых фей знает? Оборотит булыжником – и пиши пропало.
А в это время на озерной отмели плескалась Русалка Леля, кося одни глазом в зеркальце, а вторым – на экран смартфона. Это с ней угораздило «познакомиться» Ивана-Царевича. Представилась, конечно, не Русалкой. А Феей с Вересковой Пустоши. Ну правильно, в этих ваших интернетах кто ж в истинном обличьи покажется? Дураков нет. Вот и царевич наш не Иваном представился:
«Рыцарь Романтического образу готов сразиться с чудовищами и злодеями за руку и сердце прекрасной незнакомки. Букет прилагается».
На букет Русалка и купилась.
Причесалась, причепурилась, да вот только слишком волновалась. А потому рысцою до Кикиморы добежала, да позаимствовала флакончик с настойкой. Чтоб поспокойнее быть. Ну и так, для храбрости…
И вот она отпила чуть-чуть…
А потом еще чуть-чуть…А потом еще чуть-чуть…И пошла. Смелая и гордая, как Эмили Таргариен…
Свидание назначили у Старого Камыша — места нейтрального, но премного романтичного. Иван заранее пришёл, но, как настоящий царевич, решил, что девицу надо оценить исподтишка — вдруг фильтры? А то, знамо дело, нынче даже головастики умеют себя отфотошопить до царевны-лебеди. Серого Волка припахал в разведку: тот крался, принюхивался, одним ухом слушал, одной лапой в книжечку чего-то писал. А Иван в кустах устроился. Куст оказался колючий, но терпел: любовь же.
И вот увидел! Выплывает Фея! Тьфу, да это же русалка Леля! Подружка Василисы, когда та в ипостаси Прекрасной пребывает! Обманули! Потом Иван вспомнил, что и сам про шесть кубиков пресса писал и притих. Сидит, наблюдает, как Леля по берегу ходит кругами, волнуется, с камышами советуется и волны зачёсывает. То локон поправит, то настойки хлебнет — для храбрости, чтоб речь свою украшать, да голосок звонче сделать. Настойка, как выяснилось, была на омут-траве, с лёгкой примесью корня забывчивости и каплей перцовой злости. А Леля приблизилась. Вся в лёгком тумане, как будто из сна выплыла. Волновалась все сильнее. сильно. Ходила кругами, прятала глаза, да понемногу настойку прихлёбывала — для храбрости. Иван за кустами наблюдал, впечатлялся, но вылезать всё тянул. А тут — веточка под ним хрустнула.
Русалка вздрогнула, зыркнула, да как гаркнет:
— Кто тут? Шпион заморский?! Рыцарем прикинулся? ! — и метнула зеркальце, как сюрикен. Прямо Ивана по лбу, точнехонько между дурацки зачесанных кудрей.
Волк вообще в панике: завыл, как в полнолуние, попытался улизнуть, но не тут-то было: Леля вцепилась ему в хвост. Мол, нечисть напала, надо защищаться. Пошумели, покувыркались в камышах, потом разбежались — кто куда. Леля нырнула в болото и брассом уплыла в озеро, раскидывая по пути мелких рыбешек.
Из кустов с треском выскочили: Иван с шишкой на лбу, Волк с клочком водорослей в зубах и с мятой гордостью. Вернулись в Лес потихоньку, под утро. Сели у костра.
— Ну что, — проговорил Волк, отдуваясь, — нормальная такая русалка. Понимающая. Почти не утопила.
— Ага, — отвечает Иван, держа замороженный мухомор у лба, — а я, пожалуй, в приложение больше ни ногой…
Волк на мгновение оторвал взгляд от толстенного фолианта на латыни:
- Может, все же обратишь внимание на Нимфодору? – и ухмыльнулся, зараза!
А в профайле Лели в это утро появились ее настоящие фото и новая строчка: «А следующего раза – может и не быть! И чтоб с цветами!»
О жесточайшей головной боли после Кикимориной настойки мы сказать ничего не можем.