В начале XX века якут по имени Николай Слепцов совершил невозможное: потерявшись в тундре, он провёл в одиночестве 17 дней без надежды на спасение — и выжил. Его невероятную историю, полную страха, решимости и борьбы с природой, записал этнограф Владимир Иохельсон. Этот рассказ — не просто хроника выживания, это свидетельство силы человеческого духа перед лицом безжалостной стихии.
Небольшое предисловие
В январе 1895 года путешественник Иохельсон добирался по полярной Якутии в условиях 50-градусного мороза и тяжелой дороги, на упряжках с оленями. По пути он застрял в лесу, потеряв связь с остальными, и едва не погиб от холода и усталости. Его спасло то, что за ним вернулись. В юрте он узнал от юного якутского хозяина историю о его отце — Николае Слепцове, который однажды 17 дней блуждал один в тундре без пищи и чуть не умер. Позже рассказчик встретился с самим Слепцовым, и тот поведал, что произошло.
Этот рассказ вошёл в сборник «По полярному краю». Дальше я буду приводить цитаты самого Николая Слепцова, которые были записаны в путевых заметках Владимира Иохельсона.
Начало пути
Слепцов был якутом, управлявшим станцией. Весной он возвращался домой с купленными у чукчей шкурами. Его сопровождали тунгусы. Они довезли его до края леса и уехали, заверив, что дорога впереди. После двух дней пути тунгусы оставили его, утверждая, что неподалеку есть большая дорога и он сам сможет добраться до жилья.
Слепцов поехал дальше один, но сбился с пути и начал блуждать по бескрайней заснеженной тундре. Он ослеп от снежного света и усталости, пурга накрыла его.
Пурга прошла, но я ничего не вижу, совершенно ослеп [* Альпийским путешественникам хорошо знакомо явление, известное под именем снежной слепоты. Она обнаруживается еще с большей силой на тундре в весеннее время, когда солнце, не сходя почти с горизонта, обливает своим светом бесконечную и белую пелену тундры.].
Поняв, что потерялся, он попытался вернуться назад, надеясь, что собаки найдут дорогу. Но собаки в какой-то момент убежали с нартой, оставив его одного, без еды и возможности ориентироваться.
Я, значит, приехал к тому месту, где меня покинули тунгусы. Я сложил тут со своей нарты все, что на ней было, оставив только пищу для себя и корм для собак, и снова пустил собак, не направляя их. Как долго, таким образом, ехал, я не знаю — вдруг собаки рванулись сначала прямо, потом налево, затем остановились, в кучу скомкались и стали снег копать. Снег в том месте твердый был, убоистый. Я сидел на нарте и ждал; наконец слышу, как будто в норе песец залаял, собаки его надо полагать в нору загнали — видеть я ничего не видел. Я встал с нарты и начал распутывать собак. Вдруг все собаки залаяли, вырвались у меня, и через минуту я уже слышал лай в стороне. Собаки ушли вместе с нартой, и я остался с одним приколом.
Он выживал, как мог: ел снег, жевал табак, чтобы снег таял во рту, пил воду из луж и талых участков, делал капканы из тальника.
Когда уставал, я ложился на снег и от усталости засыпал, но долго спать не мог и снова пускался бродить с приколом, как с палкой. В первые дни сильно есть хотелось, но моя еда осталась на нарте. Потом пить захотелось. Кругом снег. Я брал из кармана в рот табаку, жевал, выплевывал, а потом принимался за снег. Без табаку снег у меня во рту не таял, в лед обращался.
Пять дней после наступления весны он не мог больше двигаться, нашёл пригорок, лег на камни, ожидая смерти, чтобы хотя бы его тело нашли.
Спасение
Внезапно его обнаружил тунгус Иван Мотлорхой, который его знал и случайно наткнулся на него. Он обогрел Слепцова, поделился табаком, потом пошёл за оленем. Слепцов, умирая от голода, отказался убивать животное, чтобы не остаться совсем без транспорта, но когда Мотлорхой понял, что иначе оба погибнут, он убил оленя, дал Николаю кровь и сырую печень, а затем ушёл за помощью.
Тунгусы нашли их и доставили в стойбище. Там Слепцова кормили по старинным рецептам: поили кровью живого оленя, сажали внутрь свежевыпотрошенного оленя для согревания, мазали топлёным маслом.
Ноги мои опухли, пальцы не разгибались, и сары мои были распороты ножом. Лицо тоже опухло. Раздевши, уложили меня и накрыли меховым одеялом. Я скоро заснул, но мне долго не дали спать, разбудили и вывели на улицу в одной рубахе. Поймали оленя, у живого на шее разрезали кожу, перерезали энгюс мэзи (сонную артерию), перевязали ее жильной ниткой, и, вставив ее мне в рот, нитку развязали — теплая кровь хлынула мне прямо в желудок. Потом распороли у оленя брюхо, вынули внутренности, посадили меня ногами в брюхо и закрыли брюшиной. Я еще плохо видел, что со мной делали. Мне все это потом рассказали. Долго я сидел внутри оленя, весь вспотел. Потом меня вынули из оленьего брюха, внесли в урасу, уложили на шкурах и закутали одеялом. Я заснул.
Постепенно он пришёл в себя и остался у них до лета, после чего родственники забрали его домой.
История Николая Слепцова — не просто рассказ о выживании. Это свидетельство того, на что способен человек, когда вокруг лишь снег, тьма и одиночество.
Сегодня, когда экстремальные условия чаще всего остаются за пределами нашего опыта, такие рассказы напоминают: выживание — это не только физическая стойкость, но и внутренняя решимость.
А как вы думаете:
- Что помогло Слепцову выжить: случай, инстинкт или сила характера?
- Мог бы современный человек справиться с такой ситуацией — без GPS, еды и связи
- Есть ли у нас сегодня что-то, что может заменить ту связь с природой, которая была у северных народов?
Поделитесь своими мыслями в комментариях. Знали ли вы раньше о таких историях? Какие похожие примеры стойкости вам известны?
Буду рад обсудить с вами — давайте поговорим.
Здесь я писала про другой случай, описанный этнографом Иохельсоном: Она провела 8 дней в "ледяном гробу": история спасения железной девушки Тимирь-Кыс, жившей в Якутии в 19 веке.
